Это застряло в памяти - Ольга Львовна Никулина

что по проекту во дворах предусмотрены водоемы, в которых плавают лебеди, и местная детвора их кормит; они живут здесь круглый год, им не страшна лютая зима, их домики и вода подогреваются. Наглая ложь, но политический, точнее, психологический эффект налицо. Туристы умиляются, одобрительно кивают головами. Особенно растроганы три старушки, я их раньше не очень хорошо рассмотрела. Они, как и подобает американским старушкам, с голубыми волосами и обвешаны разными ювелирными штучками наподобие ёлочных игрушек, которые позвякивают и побрякивают при движении. Это даже мило, забавно, мне нравится. Хотя я такое на себя не нацепила бы. Никак не могу взять в толк: почему наши старушки не умеют себя оформить? Ходят чулидами. А на этих приятно посмотреть. Из Флориды, видать, богатые вдовушки. Дети давно отпочковались, живут на другом конце Америки – там рано отселяются от родителей, не то что у нас – толпятся в одной квартире до смерти. Может, это правильней, когда дети отделяются – просто у нас теснотища из-за нехватки жилплощади. Отсюда и отсутствие личной жизни, так многие девчонки говорят. А этим что? Разъезжают по белу свету и замечательно себя чувствуют. У меня в группах болели только молодые, старые – никогда. С внуками они не возятся, за них не волнуются. На то у внуков свои родители есть. Может, я ошибаюсь, не знаю, не знаю. Старушки будут с гордостью мне показывать мини-альбомы с фотками детей и внуков и семейных сборищ. Это у них принято. Между прочим, попадаются выходцы из России. Их предки в своё время слиняли отсюда в Америку от погромов, и многим здорово там повезло, разбогатели. Нам в конторе говорят, что, если кто-то из америкашек хвалит американскую жизнь, чтобы мы не верили, это пропаганда. Убейте меня, но трудно поверить, что одуванчики из Флориды или Калифорнии сеют среди меня пропаганду. Они честно говорят, что их отцы трудились как проклятые, чтобы разбогатеть. Какая же это пропаганда? У меня многое в мозгу не укладывается, только задумываться некогда.

– А теперь мы въезжаем в столицу СССР, порт пяти морей, где сходятся столько-то железнодорожных магистралей, воздушных путей со столицами республик и крупными промышленными центрами, а также крупными городами и столицами зарубежных стран… находятся органы власти… вы видите по обе стороны жилые дома улучшенного типа (они тупо глядят на «почтовые ящики» вдоль Ленинградского шоссе)… тут живут учёные (ковбой почему-то ухмыляется, вредный)… учёные являются привилегированным слоем нашего общества, так же, как и дети (что я молочу!)… Направо Белорусский вокзал, связывающий Москву с… въезжаем на улицу Горького, бывшую Тверскую, центральную магистраль, переименованную в честь… налево Театр кукол[21], направо памятник знаменитому советскому поэту Владимиру Маяковскому, позади театр «Современник»[22], ресторан «Пекин» с китайской кухней, Концертный зал Чайковского, налево памятник великому русскому поэту Александру Пушкину, направо здание Городского муниципалитета, налево памятник основателю Москвы Юрию Долгорукому, направо Центральный телеграф, построенный в стиле… налево магазин «Подарки», направо театр… направо гостиница «Москва», налево гостиница «Националь», то есть, наоборот, налево гостиница «Москва», направо гостиницы «Националь» и «Интурист», налево Центральный выставочный зал, направо здание Московского университета, налево Кремль с Александровским садом…

Туристы вертят головами, то в одно окно уставятся, то в другое. Некоторые спят. Толстуха того гляди обрушится на меня, если автобус резко затормозит. Она храпит на первом сиденье, за моей спиной, и совсем притиснула к окну свою худосочную подругу. Почти так и происходит, когда – стоп! – приехали.

– Дамы и господа, вы размещаетесь в «России», самой большой в СССР гостинице, которая почти что «Хилтон», this way, please[23].

Размещаемся без скандала. Пока собираю паспорта, диктую, как заполнять анкеты на проживание, и выдаю ключи, разглядываю своих подопечных. Сборная солянка. Они уходят, а я, прежде чем сдать паспорта администратору, быстро их просматриваю. Так, из любопытства. Рыжего ковбоя зовут Джон Рустер, а его жену Кэрол, они психологи. Вот тебе и артист. Отец полиомиелитного мальчика, похожий на Рузвельта, – фермер, мистер Дуглас, из Небраски. Сына зовут Ричард, значит, Дик. Путешествуют без мамы. Три старушки с голубыми причёсками – медсёстры и никакие не миллионерши. Хотя у них медсёстры и сиделки хорошо зарабатывают. Мисс Вини, мисс Эйд и мисс Хартман. По возрасту должны быть на пенсии, но бодрые, может быть, просто в отпуске. Или практикуют частным образом. Толстуху зовут миссис Милдред Бруклин. Не удивлюсь, если её предки окажутся выходцами из Одессы. Или из Гомеля. Миссис Бруклин никто, она домохозяйка. Жена богатенького. Её тощая подруга с обиженным лицом, длинная и жилистая, – врач. Если я разбираюсь в этнической принадлежности людей – она немецких или скандинавских кровей. Зовут её Элис Смит, ей сорок пять, а Милдред пятьдесят, но Милдред выглядит намного моложе. Три пожилые пары – типичные средние американцы.

Мужья: служащий банка, работник автосервиса и пенсионер, жёны не работают. Клетчатый – пожарный из Чикаго. Путешествует один. Холостой, а может, овдовел. Или жена опротивела, такое даже у них бывает. Том Петерсен, турлидер, шестьдесят один год. Живёт в Лондоне. По паспортам посчитала, но получается один паспорт лишний. Так, конечно, забыла мистера, как его… Хоупера. Неприметный дяденька, пожилой, все его оттирают в сторону, он вежливо уступает; молчаливый, одет скромно. Похож на проповедника из баптистской церкви. Нет, ветеринар из провинциального городка. Мелкая сошка. Привык больше с животными общаться, поэтому застенчивый. В тёмных очках всё время. Не потерять бы его где-нибудь в толпе. Итак, восемнадцать. Кто-то аннулировался, это к лучшему – меньше хлопот. Хотя смотря какая группа. Я один раз с пятерыми чуть не спятила. Они журналисты были.

Ладно, ужин через полчаса. Надо подкраситься, причесаться. В «гвоздики» переобуваться не буду, и так сойдёт. Гляди-ка, уже ползут. Оголодали, что ли? Элис и клетчатый. Нет, я им не нужна, у них свои дела: пошли пройтись перед гостиницей туда-сюда. А вот и остальные. Наши места у окна. Я за столиком с Милдред и Элис. Сейчас начнутся вопросы. Ой, тоска на их вопросы отвечать! Начинается: сколько лет, замужем – не замужем, есть ли дети (если замужем), есть ли жених (если не замужем). Дело в том, что я им по-разному говорю. Когда у меня есть кто, говорю, что замужем, когда нет, то холостая. Если в группе все мужички (бизнесмены, например, а один раз – полицейские), говорю, что замужем, чтобы не приставали. Чаще вру, естественно. Или когда среди «люксов» попадаются жутко благополучные семейные пары, которые от самодовольства лопаются и без конца хвастаются – как они happy[24], и где они отдыхали, на каком круизе, и какой у них дом и доход, и т. д., то я сочиняю про