Это застряло в памяти - Ольга Львовна Никулина
Ну, заполнили? Опять пялятся. Нагляделись? Багаж прибыл, проверьте свои чемоданы! Всё на месте? А теперь в автобус – this way, please[19]. Батюшки мои, мальчик на костылях, а я раньше этого не заметила! Такой красавчик, а ножки заплетаются, висит на костылях, с усилием передвигается, а ещё улыбается. Полиомиелитный, работала с такими. Мука жуткая.
Толстуха спрашивает, где тут туалет, она не сделает ни шагу, пока я не отведу её… Вечно эти толстухи. Худенькая подруга сопровождает её, куда я показала, Том приведёт их в автобус. Супружеские пары, все пожилые, кроме ковбоя с женой, выстраиваются за мной, как в детском саду. Ковбой со своей скво идёт сзади, глаза насмешливые, не буду обращать на него внимания. Откуда-то выныривает клетчатый, уже не такой зелёный, как раньше. Кажется, теперь все, но надо будет ещё раз посчитать по головам, когда они рассядутся по местам. Ну, завертелось, только держись! Пока катим в «Россию», информирую: по прибытии размещение, ужин. Завтрак в 9:00; 10:00 – экскурсия в Кремль, средневековую крепость, цитадель всея Руси с такого-то века; 13:30 – обед; 15:00–18:00 – экскурсия по городу; 19:30 – ужин, вечером – свободное время, можете совершить прогулку по Красной площади и центру. Послезавтра в 10:00 – Государственная Третьяковская галерея, после обеда ВДНХ, вечером после ужина – осмотр метро. Следующий день – последний в Москве, в первой половине дня – Музей изобразительных искусств, после обеда свободное время, ранний ужин в 17:30; в 18:30 – отправление на автобусе в театр… Нет, не в Большой, а в КДС, то есть Кремлёвский дворец, да, в Кремле… Простите? Вы не поняли: балет труппы Большого, но на сцене КДС. «Лебединое озеро», вам повезло, говорю. Ещё бы! В разгар сезона попасть на балет Большого, а они чем-то недовольны. Хотят в Большой! Наши вообще туда попасть не могут и ничего, терпят. В середине лета основная труппа уезжает за рубеж. Я уж не говорю им, что их хотели запихнуть во Дворец спорта на айс-ревю. Референтка в плохих отношениях с билетными людьми. А у меня с ними связи налажены: я им то блок американских сигарет, то бутылочку джина. Блат, везде он, батюшка, без него никак, на том стоим. А говорят – нельзя брать подарки. Я эти билеты в КДС за блок «Кента» получила, которым меня предыдущий турлидер одарил. Оскорбил то есть, если применять терминологию наших боссов. Не подумайте, что я выслуживаюсь. Тут дело принципа. Людям нужен Большой балет, и в Большом. Атмосфера им нужна, интерьер и всё такое. Огромные деньги платят, в валюте, как-никак. А им вместо этого предлагают огромный современный зал, где проходят съезды компартии. Американцы проглотят, но с англичанами беда. Могут потребовать неустойку и вообще сорвать программу. Гиду хуже всех. Вертись между ними и начальством. Не забыть бы попросить у Тома пачку «Кента» или «Уинстона».
Если добрый, даст блок. Простите, мистер Петерсен? Ленинградский балет? Знаю, что есть у вас в ваучере. Не вполне уверена, но мы запрашивали телексом. Думаю, всё будет о’кей… Молодец, Том, старается, выслуживается, лезет из кожи вон. Я-то знаю, что никакого Кировского[20] им в Питере не обломится, в лучшем случае отвезут в Мюзик-холл, которым питерское начальство гордится, а я прямо скажу: жалкое зрелище, подражание американскому кинематографу. Только у Голливуда это лучше получалось. Могли бы в цирк устроить билеты. Только не в шапито! В прошлом году в цирке шапито англичане освистали конный номер. Наездники боялись лошадей, хлестали их, и лошадки упёрлись, отказались работать. Для англичан лошади – почти священные животные, с ними так нельзя, объяснили мне потом туристы. За что я люблю эту работу – она расширяет кругозор. С людьми тоже так нельзя, подумала я тогда… Надо поговорить с ленинградской гидессой. Хорошо бы знакомая девчонка попалась. Вообще у нас с ними вроде как конкуренция. Они себя считают настоящей столицей, главным культурным центром. На экскурсиях блистают эрудицией, кичатся своим европейством. А мы, Москва, – вроде как провинция, большая деревня. Они с нами немного свысока. Мол, они такие культурные, аристократичные, а мы лапти, валенки московские. Нет, я, конечно, преувеличиваю, шучу. В Ленинграде всегда езжу на экскурсию по городу вместе с туристами, слушаю гида с открытым ртом. В Эрмитаже балдею, и в Петродворце, и в Павловском. В принципе, у нас с питерскими гидами отношения нормальные.
– Дамы и господа, по программе мы из Москвы летим в Киев. Побудка в шесть ноль-ноль (побудку обеспечим через дежурных по этажу), завтрак ранний, в шесть тридцать. Том, то есть мистер Петерсен, проследит за отбытием. В Киеве большая программа, экскурсии ведёт местный гид, через два дня мы летим в Ялту, там отдыхаем три дня, после чего летим в Ленинград, там тоже насыщенная программа, оттуда вы летите (уже без меня) в Стокгольм…
Я сижу в кресле гида рядом с шофёром и тараторю в микрофон, они шуршат своими брошюрками с программой тура, которыми их обеспечила турфирма. Кресло моё вертится туда-сюда, захочу – повернусь к ним лицом, не захочу – отвернусь к ветровому стеклу. Покуриваю, и шофёра угостила – у меня от прежней группы пачка «Мальборо» осталась. И как будто между прочим сообщаю в микрофон, что направо по ходу расположен новый жилой район «Лебедь», столько-то этажный, столько-то квадратных метров жилой площади, столько-то населения… «Гайд, почему “Лебедь”?» А кто его знает, почему эти грязные коробки с грубыми швами так романтично называются? Какой-нибудь болван назвал… Нет, этого я не говорю, а вру, что этот район назван так потому,
