Николай Задорнов - Цунами
Кавадзи уже сказал Чуробэ, что надо прибегнуть к казням.
… От фрегата отвалили катера и баркасы с вооруженными матросами в парадной форме. Впереди шел катер с гробом, обтянутый материей. Ехал священник. Сияла медь духовых инструментов.
Адмирал шел на гичке со свитой.
Караул и оркестр высадили на чистом песчаном пляже у деревни Какисаки, там, где старинные ивы клонят к пескам тяжелые ветви с плакучей листвой.
Под траурный марш медленно зашагали морские гренадеры. Японцы обступили дорогу и плача смотрели на шествие. Гибли и эти пришельцы… Все видели, как позавчера крутило морским течением фрегат и как он отчаянно сопротивлялся. «И они несчастные, как и мы!» – говорили японцы.
Яма вырыта была в гуще расчищенного тропического леса, вблизи огорода священника. Отец Василий пел и махал кадилом. «Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный…» – грянул матросский хор. Матрос Симонов ложился навечно в эту красную мокроватую и каменистую землю…
Японские бонзы обступили Махова, взяли его за руки и повели к себе.
Адмирал, сидя в храме после похорон, излагал Накамура свой план. Переговоры о заключении соглашения нельзя прерывать. Бухта Симода неудобна для ремонта. Надо искать другую бухту на побережье, срочно, иначе весь экипаж сойдет на берег.
Говорили все это в комнате при храме в деревне Какисаки. В окне под древними ивами виден десяток полуразрушенных лачуг. Тут как хутор, удаленный верст на десять от города. Но много жителей пришло из Симода на похороны и все еще толпится тут. Священники просят в соседней комнате Махова разрешить им отпеть покойного по-японски.
– С фрегата необходимо снять всю артиллерию, – говорил Путятин. – Все тяжелые пушки будут сгружены на берег и оставлены на хранение японскому правительству.
К Старику и Кавадзи пришел губернатор Исава.
Нашлась и другая часть бумаг. Вообще Татноскэ спас много нужных документов. Чуробэ очень доволен и попросит его наградить. Он сам искал с ним бумаги и сам видел, как Татноскэ отличился, найдя договор. Поэтому доверил Татноскэ сопровождать Шиллинга, искать бухту для ремонта…
Глава 17
КУРОРТ АТАМИ ДЛЯ ЭДОСКИХ САМУРАЕВ
Трудно было сразу разобраться лейтенанту Шиллингу во всем, что пришлось ему увидеть в Атами. По всей видимости, это настоящий горный курорт на берегу моря для самых высокопоставленных вельмож.
Повсюду между улицей и берегом моря белели дорожки в садах, усеянные белым песком, цвели красные камелии и розы, лиловые хризантемы окружали обвалившиеся гроты в садах, и сломанные беседки, и деревянные зонтики для отдыха на тропинках, ведущих в горы, к купальням на горячие ключи. Поодаль, среди зарослей бука и хиноки, стоял чайный домик с гибкой соломенной крышей, уцелевшей на подпорках, тут же у дороги лавка с распахнутым настежь входом, треснувший горбатый мостик со столбами для фонарей в отделке из красного камня, перекинутый над горным ручьем, струящимся среди хвои в провалах между скал.
Видно, цунами не приходило сюда, но трясло тут сильно. И дома и горы – все растрескалось и обвалилось.
Пожилой японец раскачивал двухэтажный дом, привязав веревку к верхней балке остова, с которого обвалились стены. Каркас дома, похожий на клетку огромных размеров, покачивался и вскоре с треском повалился в облаке пыли.
Под куполообразной горой стояли поодаль друг от друга двухэтажные гостиницы в деревянном решетнике широких входов нижних этажей, как у магазинов.
Сейчас эти новенькие опрятные здания осели и покривились, стены в трещинах, их доски полопались, черепица с крыш наполовину ссыпалась, некоторые стены совсем повалились, и внутри такого здания видно все, как в театре, где поставлены декорации, но еще нет актеров. Люди прямо на улице раскинули шалаши и палатки. Рабочие лазают по лестницам, приставленным к стенам, и укладывают черепицу на крышах.
Выше деревьев, где-то вдали бьет столб пара, рвущийся из земли у самого подножия скал.
Татноскэ сказал лейтенанту, заходя с ним в переднюю, что надо снимать сапоги и надевать петли соломенных туфель.
– Обычно, если едет даймио с семьей и слугами, то для него такая гостиница отводится целиком.
Лейтенант переоделся в поданный ему слугой легкий халат и отправился в купальню на горячие источники вместе с переводчиком. В плоской ребристой скале, похожей на сросшиеся и окаменевшие стволы доледниковых деревьев, пробита каменная лестница. К домику, между лиан и корней кустарников, по каменному желобу мчится минеральный кипяток.
После массажа, который искусно сделал ему слепой старик японец атлетического телосложения, сознавая, как это все приятно, как оздоровляет и освежает, но в каком ужасном положении находятся в это время его товарищи, лейтенант сидел голый в каменной ванне-выбоине, обложенной глазурованными плитами.
Место тут, как он полагал, редкой красоты. Николай Шиллинг осмотрел все бухты на побережье полуострова, но ничего подобного еще не видел. Лейтенант, исполняя приказание адмирала, шел к северу по направлению к заливу Эдо в поисках залива, удобного для ремонта «Дианы». Вместе с ним неотлучно находились переводчик и мецке, который не знал по-голландски, хотя и делал вид, что все понимает.
Японские лодочники научили лейтенанта управлению плоским парусом, гребле по методе юли-юли. Он также выучил по-японски много слов и выражений.
В совершенном одиночестве среди японцев, в закрытой стране, он пил, ел и спал, как японец, и в то же время все изучал, стараясь непрерывно и систематически заниматься, чувствуя, какую пользу принесет он впоследствии адмиралу и общему делу. Так, как он, кажется, никто из европейцев еще не путешествовал по Японии. Его спутники разрешили ему нанести на карту все бухты на восточном, обращенном к Америке побережье полуострова Идзу.
Но не было ни единой пока, в которой можно было вытащить на берег и ремонтировать «Диану». И это огорчало молодого офицера. Всюду у моря скалы, каменные стены в лианах, обрывы в лесах, какие-то чащи с камнями, а не бухты! Как быть? Японцы все время уверяли, что следующая бухта окажется пригодной. Но всюду острые камни и заливы, открытые морским ветрам, и гнущиеся сосны. А время не ждало. Судьба «Дианы» висела на волоске. Пока нет шторма, фрегат еще в относительной безопасности. Адмирал толкнул его на мель. Но при первом же свежем ветре волны опять ворвутся в бухту у города Симода с океана, и гибель «Дианы» неминуема. Поэтому, несмотря на прекрасные виды страны, по которой приходилось путешествовать, и приятных, услужливых спутников, Николай Шиллинг не знал покоя.
Вот он дошел до Атами, последнего селения на берегах Идзу. Дальше уж как бы материк самой Японии, близок залив Эдо и столица. Лейтенант чувствует себя отлично, он принял горячую ванну, массаж. И так тут легко дышится, так приятно облегает тело легкий бумажный халат. Иногда мимо промелькнет хорошенькая японка. Но бухты для ремонта нет как нет!
– Что делать, Хори-сан? – спросил он за обедом у переводчика. При этом мецке понимающе улыбался и кивал головой. – Нам придется идти с «Дианой» в закрытый залив Эдо, где были американцы, и ремонтироваться там.
Хори Татноскэ перевел его слова чиновнику полиции, и тот, все так же ласково кивая головой и не меняя выражения лица, ответил:
– Это невозможно!
Начался обычный, но уже ленивый спор, который не первый день идет у лейтенанта с чиновниками. Он уверял их, что нет никакой причины беспокоиться, что им должно быть совершенно все равно, где будет ремонтироваться корабль.
Он знал, почему японцы упорствуют. Народ в государстве не должен знать, что совершаются уступки иностранцам. Симода – окраина горного глухого лесистого полуострова. Когда в этот порт начнут приходить иностранные суда и торговать с японцами, это можно скрыть от населения страны. А в заливе Эдо, где города стоят друг подле друга и где живут сотни тысяч людей, вести о том, что русским разрешено жить на японском берегу, живо разнесутся повсюду. Главное ведь не быть независимым, а делать перед своим народом вид независимости. И гордости! Какая знакомая политика!
Лейтенант протянул руку к глиняной бутылочке с сакэ и налил в маленькую чашечку японскую водку.
После обеда Хори повел его по горной дороге, которая начиналась за крайней гостиницей города, чтобы посмотреть обвалы скал. Чиновник остался покурить в хорошей компании.
Скала откололась от горы и, как падающая башня, нависла над дорогой и над расселиной, на дне которой гремел поток и виднелись пески, красные, видимо от какого-то осадка.
– Ах, вы знаете, я совершенно забыл вам сказать, – заговорил Татноскэ, оглянувшись по сторонам, когда отошли за селение и оказались среди пустынных рисовых полей.
– Что такое? – встрепенулся барон.
– Вы знаете, я совершенно забыл, что у меня имеется копия японо-американского договора о дружбе. Да, у меня есть копия, хранится уже давно. Так давно, что я даже забыл! Ведь я все время работал с американцами, с господином Вельш Вильямсом и мистером Чжоу-фу, как мы звали его помощника, благородного ученого джентльмена из Китая. Я часто говорил с самим мистером Перри! Он очень… очень любил меня. Знаете, они очень богатые… Но личные подарки их всегда не так роскошны, как у русских. Адмирал Путятин гораздо щедрей!