Николай Задорнов - Цунами
– Мы очень благодарим и можем снять с фрегата еще двести человек для постройки домов.
– Губернатор благодарит за спасение своей матери. Саэмон но джо приносит благодарность за спасение двух людей.
– Мы могли бы многих спасти, но они так страшились нашей помощи, что не позволяли спасать себя и шли ко дну. Вот вам, господин Накамура, еще один довод за то, что пора открывать страну и вступать в отношения с другими государствами.
– Да, это всегда приятно слышать…
– И я вам скажу, что мы не ищем никаких выгод и приобретений в Японии. Пока ваше государство не научится и не создаст флот и промышленность, оно обнаруживает слабость перед лицом сильных мировых держав, и они будут извлекать выгоды и, может быть, пытаться угрожать вам. Одно наше присутствие их сдерживает, и договор, который вы с нами заключите, пойдет вам на пользу.
– Да, мы понимаем, что вы говорите, и благодарим. Но вам очень трудно держаться на воде. Лучше отзовите своих людей с берега. Могут быть еще сильные толчки, и в городе очень опасно находиться.
– Нет, если огонь вспыхивал на горах, то землетрясения больше не будет, – категорически заявил Посьет.
– Как это удается узнать? – спросил Накамура.
– Если огонь ходил на горах, то, значит, газы, вызвавшие землетрясение, вырвались наружу…
– А-а-а! Да, да, да!
Накамура Тамея, возвратившись в резиденцию Тсутсуя и Кавадзи, доложил, что русские считают, что землетрясение больше не повторится, и что корабль посла Путятина совершенно разбит, хотя он уверен, что может дать сильную помощь Японии против Америки.
– Но даже под парусами он не может теперь двигаться. На проломы Путятин велел накладывать пластыри, как повязки на раны. Это как бы стяженные одеяла из двойного слоя непромокаемой, пропитанной черной и клейкой смолой парусины с прокладкой внутри. Путятин требует позволения найти на берегу Идзу удобную бухту, чтобы вытащить корабль на берег и все исправить.
«Теперь послу Путятину не придется быть требовательным, – подумал Кавадзи, – он зависит от нас. Задача, поставленная канцлером Абэ Исе но ками, облегчается, конечно… Нет худа без добра. При первой же встрече на переговорах придется объяснить послу Путятину, что он не может настояниями добиться того, чего он хочет. Сила есть сила, а слабость есть слабость… Русский посол слаб, и надо ему дать понять это».
Судьба посылала редкий случай. Японцам представлялась возможность изучить устройство европейского судна при ремонте «Дианы». «Теперь, когда русские целиком зависят от нас, это вполне осуществимо и в наших силах. Писать и действовать!»
Сегодня Кавадзи в парадном хаори, спасенном вчера его подданными. Официальная одежда с гербами приведена в порядок и подана была к ванне вместе с полной сменой белья и халатов.
Тсутсуй тоже в гербах.
Утром собрались чиновники, все в парадной одежде. Только Кога прислал записку, что не может прийти. Он всего лишился, ему не в чем выйти, нет платья ни у него, ни у его самураев.
– Надо найти место для ремонта русского корабля. Надо разрешить им обойти побережье и выбрать для этого удобную бухту, – говорил Кавадзи, – нужны материалы: лес и медь. Списки нужных материалов они нам представят. Пока корабль будет ремонтироваться, им придется жить на берегу. На это правительство наше еще никогда не соглашалось. Во время ремонта корабля можно будет подробно ознакомиться с его устройством. О ремонте корабля и наших выгодах невозможно объяснить письменно…
Мурагаки самый деятельный помощник Кавадзи. Его решено было послать в Эдо, с тем чтобы лично изложить все Абэ Исе но ками. Устно все рассказать. Не утаивать ничего.
Чиновники составили списки вещей, которые необходимо прислать из Эдо для пострадавшего населения срочно.
– Что же с ученым? – осведомился Кавадзи.
Накамура Тамея отправился к Кога.
– Я все потерял! – говорил Кога, сидя босой в домашнем халате. – Все корзинки унесло… Погибло семьдесят или восемьдесят полных костюмов, домашних, парадных и праздничных! Несколько свитков – списки с редких книг китайских мудрецов… Покойный отец собирал и записывал хорошие слова и выражения, как жить, как думать. И эта рукопись погибла! Погибли все записи и книги, собранные за пятнадцать лет. Свитки моих стихов, которые я сочинял за последние десять лет. Больше трехсот стихов китайского стиля… Все эти книги были моим руководством в жизни. Я воспитывал ими свою душу. Погибли также все мелкие и ничтожные стихи о чувствах… и о женщинах… Все. Еще кожаные латы, восемь сабель, шахматы, письменные принадлежности, которые я всегда очень любил. Сборник стихов китайского стиля моего сочинения и двести свитков копий китайских стихов. Я все потерял. Что мне делать? Это стоит девятьсот тридцать золотых монет. Я начал писать новые стихи. – Кога взял бумагу. – Это стихи китайского стиля. В каждом четыре строки по семь иероглифов.
Он стал читать:
Черепица летает, и люди кричат.Я слышу крики, что цунами быстро идет.Как мышь, мечусь на восток, на запад,А кроме двух сабель, ни одной вещи нет.
– Недаром каркали вороны, и я еще думал, не мне ли так кричат. Да, появились воры. И надо злейших воров казнить, чтобы это зло не распространялось. Может быть, часть халатов кто-то украл? И сабли? Вода не могла унести все восемьдесят костюмов и восемь сабель. Русские помогают строить дома, ставят столбы? А говорят, ночью не стучали деревянные колотушки сторожей?
«Надо их поблагодарить. Кавадзи и Тсутсуй влиятельные все же чиновники, а я ученый», – подумал Кога.
Услыхав, что русские спасли японцев, он не удержался и воскликнул:
– Это безобразие! Не они нас должны были спасать, а мы их! Вот какие наши чиновники! Мы хозяева здесь, а не эбису, и надо было нам сначала прийти на их корабль и узнать, как их здоровье и положение, и спросить об ущербе! Все это из-за беспорядка и неосторожности. А на самом деле оказывается, они пришли первыми. Это упущение. Почему же они спасали тонувших? Здесь хозяева японцы, и мы должны спасать русских, а получилось наоборот, и еще они спросили нас об убытках и ущербе!
… Проводив Мурагаки в Эдо, Тсутсуй и Кавадзи прислали в подарок Кога свои праздничные халаты. Накамура сказал, что надо переселиться из разрушенного храма в дом соседа вместе с самураями.
– Дом уже старый, двери сломаны, и разорвались бумажные окна, но всем будет лучше, чем тут, – говорил Накамура.
Ночью уже ходили сторожа и стучали колотушки. Только еще через день Кога пришел в гости к обоим «влиятельным старикам».
– Я провел в мучительных страданиях все эти дни и ночи, – сказал он. – Вчера весь день грустно сидел до вечера. Я покорно благодарю вас за одежду, которую мне прислали.
Кавадзи сказал, что есть почта из Эдо. Мурагаки уже там. В Эдо тоже были толчки. Сюда посылают деньги для пострадавших, и рис, и тысячу человек рабочих. Пришла бумага, что всех чиновников приема эбису, пострадавших от цунами, Верхний Господин приказал наградить, выдав им драгоценную материю на одежды по шесть отрезов на каждого.
– Так получается, что с одной стороны большое несчастье оказывается для нас большим счастьем, – сказал Кавадзи.
Кога знал, что Кавадзи не от души, наверно, это говорит. Но нельзя иначе, не может иначе сказать чиновник, награжденный Верхним Господином. Даже во время такого всеобщего бедствия.
Накамура Тамея сказал, что русские считают, что если ночью опять был виден огонь на горах, то землетрясений и морских волн больше не будет.
Кога узнал, что охотник убил кабана и Накамура отвозил тушу на судно и что Посьет открыл глаз убитого зверя и сказал: «Вчера убили. Надо съесть за три дня, а то испортится!» Русские жарили свинину. Накамура тошнило от запаха и было противно. Кога глотал слюни, слушая.
– По представлениям эбису, землетрясения происходят от скопления в земле серного газа, – твердил Накамура. – Они видели огонь на горах, и это признак того, что серный газ вырвался наружу… Фрегат походит на кузницу, там работали всю ночь…
Вечером Кавадзи писал свой дневник.
Утром явились полиция и переводчик. Доложили, что прибыли рабочие из Эдо. В городе продолжается страшное воровство. Крадут все, что можно. Только там, где русские, там нет грабежей. Среди жителей Симода много торговцев, но даже им нельзя открыть кошелька. Сейчас же кто-нибудь выхватит монеты и убежит. Полиция старается защитить торговцев.
Тсутсуй полагал, что воры пришли из Эдо вместе с рабочими. Их там наскоро набрали как строителей.
«Из Эдо сообщают еще, что посылается серебро для раздачи населению в Симода. И воров шлют и серебро, чтобы грабить! – думал Тсутсуй. – Тысяча рабочих! Для постройки новых домов чиновникам управлений! Да это тысяча воров! Это только форма помощи, а не помощь. Знают ли наши царедворцы, что делают?»
Кавадзи уже сказал Чуробэ, что надо прибегнуть к казням.
