Сергѣй Штернъ - Въ огнѣ гражданской войны
Антанта, конечно, сильно пострадала отъ того, что Россія не только выбыла въ разгаръ войны изъ строя, но, послѣ навязаннаго ей большевиками «похабнаго» мира въ Брестъ-Литовскѣ, стала оказывать германскому блоку кое-какую продовольственную и финансовую (золотой запасъ) помощь. Но союзники, безспорно, сами во многомъ виноваты въ ходѣ событій. Ослѣпленные, повидимому, фразеологіей Керенскаго, представители союзниковъ заранѣе не уловили приближавшагося разложенія арміи, однимъ изъ способовъ предупрежденія или ослабленія котораго была бы поддержка здоровыхъ теченій въ арміи, возглавлявшихся Корниловымъ и Алексѣевымъ. Это отнюдь не было бы вмѣшательствомъ во внутреннія русскія дѣла или, тѣмъ менѣе, актомъ, направленнымъ противъ революціи, а — разумнымъ шагомъ военной между-союзной политики, предупреждающей ослабленіе одной изъ союзныхъ армій. Вмѣсто этого, и то неизмѣнно съ запозданіями, прибѣгали къ полумѣрамъ, вродѣ ораторскихъ турнэ Тома, Кашена и Вандервельде, имѣвшихъ цѣлью проповѣдь оборончества, а на дѣлѣ часто сводившихся къ словеснымъ фейерверкамъ въ стилѣ «революціонной демократіи», — или же къ явно безнадежной и даже легкомысленной попыткѣ возсозданія на Волгѣ русско-германскаго фронта.
Но основной ошибкой союзниковъ въ отношеніи Россіи было ихъ поведеніе послѣ перемирія, когда не было больше нужды въ войскахъ на западномъ фронтѣ и когда мало-мальски дальнозоркая политика диктовала необходимость рѣшительной борьбы съ большевизмомъ. Большевики не только были союзниками Германіи, но Германія явно стремилась донятъ Антанту, если не мытьемъ, то катаньемъ, если не стратегіей Гинденбурга, то «стратегіей» Ленина и Троцкаго. Спекулируя на то, что большевизмъ ослабляетъ Антанту и не даетъ ей возможности всецѣло пользоваться плодами побѣдъ Фоша, Германія всячески поддерживала послѣ заключенія перемирія развитіе и укрѣпленіе совѣтской власти.
Положеніе въ совѣтской Россіи въ ноябрѣ 1918 г. было такъ тяжело, престижъ побѣдоносныхъ армій союзниковъ былъ такъ великъ, что сравнительно незначительныхъ воинскихъ силъ было достаточно для того, чтобы изгнать большевиковъ изо всѣхъ частей Россіи. Непосредственно послѣ окончанія воины сила дисциплины въ союзныхъ арміяхъ еще была очень велика, авторитетъ вождей — не поколебленъ, воинскій духъ не сломленъ. Многіе охотно пошли бы въ Россію и добровольцами. Не упуская психологическаго момента, сейчасъ же послѣ капитуляціи Германіи, когда и технически легче было осуществить операціи противъ большевиковъ, когда были заготовлены и остались нетронутыми горы всяческаго снаряженія и снабженія, когда арміи не были еще демобилизованы, — безъ особаго труда можно было покончигь съ гидрой большевизма и тѣмъ самымъ на 3 года раньше умиротворить Европу и возстановитъ въ ней нарушенные войной производственные процессы.
Что же, фактически, предприняли союзники? Полумѣры, половинчатые шаги, неувѣренныя, часто противорѣчивыя, движенія, зигзагообразную политику. Матеріальная помощь русскимъ вооруженнымъ силамъ, боровшимся съ большевиками, оказывалась недостаточно полно, урывками, скачками, съ запаздываніями. Вся русская политика союзниковъ съ ноября 1918 г. страдаетъ неопредѣленностью, анемичной расплывчатостью. Дѣлался шагъ впередъ, за которымъ часто слѣдовало два шага назадъ. Планомѣрности — никакой, организованность — самая посредственная и захудалая, подборъ исполнителей — ниже всякой критики. Когда въ концѣ ноября 1918 г. въ черноморскіе порты прибыла французская эскадра, представители ея говорили, что скоро начнутъ приходить и сухопутныя войска. Одесса дѣлалась военно-морской базой, изъ которой должно было начаться дальнѣйшее продвиженіе на сѣверъ. Путь отъ Одессы до Кіева былъ, въ сущности, почти свободенъ, большевиковъ тамъ не было, петлюровцы готовились только къ отступленію, ожидая полной агоніи гетманской власти. Безъ единаго выстрѣла, подъ звуки Марсельезы» могли бы пройти не очень даже многочисленные французскіе отряды отъ Одессы до Кіева. Кіевляне ждали этихъ отрядовъ, какъ манны небесной, но вмѣсто нихъ дождались петлюровскихъ бандъ, которыя и начали движеніе отъ сѣвера на югъ, къ Черноморью.
Командовавшій украинскимъ гетманскимъ корпусомъ ген. Бискупскій имѣлъ въ Одессѣ штабъ, считался начальникомъ корпуса, не имѣвшаго кадровъ и не оказавшаго петлюровцамъ никакого сопротивленія. Делегаціи одесской городской думы, ведшей, по приходѣ петлюровцевъ, переговоры съ ихъ представителями — во главѣ съ одесскимъ врачемъ-гомеопатомъ И. М. Луценко — пришлось употребить извѣстныя усилія для предотвращенія военно-полевого суда надъ ген. Бискупскимъ за сопротивленіе «народной» украинской арміи. Просьба думской делегаціи была уважена, но ген. Бискупскому довольно долго пришлось со страхомъ и тревогою ожидать окончанія переговоровъ о своей дальнѣйшей судьбѣ. Ген. Бискупскій скоро оправился отъ прежнихъ волненій и нѣсколько мѣсяцевъ спустя сталъ начальникомъ артиллеріи южно-русской арміи ген. Шварца. Эвакуировавшись за границу, ген. Бискупскій скоро снова заставилъ о себѣ говорить въ качествѣ одного изъ видныхъ представителей русскихъ монархическихъ организацій въ Германіи. Читая про бравурныя выступленія ген. Бискупскаго въ Германіи, я все, почему-то, вижу передъ глазами блѣдное и взволнованное лицо этого браваго генерала-монархиста, ожидающаго рѣшенія своей участи кучкой петлюровскихъ гайдамаковъ съ врачемъ-гомеопатомъ во главѣ.
Въ первой половинѣ декабря 1918 г. была занята уже Одесса; сопротивленія нигдѣ не оказывалось никакого; добровольческіе отряды были въ Новороссіи только въ эмбріональномъ и полу-конспиративномъ состояніи. Въ Одессѣ во главѣ «центра» Добровольческой арміи, тайно организованномъ еще въ періодъ нѣмецкой оккупаціи, стоялъ адмиралъ Ненюковъ (впослѣдствіи командовавшій при ген. Деникинѣ черноморскимъ флотомъ), человѣкъ мало энергичный, вялый и не предпріимчивый. Растерявшись при приближеніи къ Одессѣ петлюровцевъ, адмиралъ Ненюковъ даже не пытался собрать добровольческіе кадры для оказанія сопротивленія наступавшимъ петлюровцамъ, проявляя свою великороссійскую оріентацію тѣмъ, что собирался эвакуировать возглавляемый имъ добровольческій «центръ» на транспортѣ «Саратовъ», стоявшемъ подъ парами въ одесскомъ порту. Находившійся въ Одессѣ командующій французскимъ флотскимъ отрядомъ и его политическій совѣтчикъ — консульскій агентъ Энно — рѣшили создать въ городѣ особую союзную зону, охраняемую французскими матросами и объявленную недоступной для петлюровцевъ, занявшихъ къ тому времени городъ, за исключеніемъ порта и прилегающей къ нему «зоны». Рѣшено было сдѣлать попытку расширитъ предѣлы зоны, выоивая петлюровцевъ изъ занятыхъ ими частей города. За реорганизацію добровольческаго центра взялся молодой и энергичный генералъ Гришинъ-Алмазовъ, политиче скимъ руководителемъ когораго являлся В. В. Шульгинъ, скрываемый дот о«ііѣ отъ петлюровцевъ въ предѣлахъ «зоны». Ген. Гритпикъ-Алмазовъ сумѣлъ въ короткій срокъ сильно поднять духъ пріунывшихъ добровольцевъ. Вечеромъ 17 декабря 1918 г. ген. Гришинъ-Алмазовъ отдалъ распоряженіе занять на слѣдующее утро рядъ правительственныхъ учрежденій, захваченныхъ петлюровцами и занятыхъ ихъ караулами. Распоряженіе это было равносильно выбитію петлюровцевъ изъ всего города. На утро 18 декабря одесское населеніе было даже нѣсколько поражено, услыхавъ усиленную перестрѣлку, трескотню пулеметовъ, гулъ орудій. Бой продолжался до 4-5 часовъ вечера, вели его русскіе добровольцы, — но при участіи и подъ командой французскихъ офицеровъ, при французскихъ пулеметчикахъ и санитарахъ. Къ 5 часамъ перестрѣлка прекратилась, петлюровцы послали къ французскому командованію парламентеровъ, къ 6 час. было подписано соглашеніе, въ силу котораго петлюровцы обязывались покинуть Одессу и часть прилегающей къ ней желѣзно-дорожной линіи (если память не обманываетъ, — до ст. Застава). Утромъ 19 декабря городъ былъ въ рукахъ добровольцевъ, повсюду развѣвались трехцвѣтные русскіе и французскіе флаги. Днемъ состоялось въ зданіи штаба военнаго округа, сильно пострадавшемъ отъ бомбардировки, первое засѣданье особаго совѣщанія, организованнаго при ген. Гришинѣ-Алмазовѣ, вступившемъ въ исполненіе обязанностей главноначальствующаго (въ составъ этого особаго совѣщанія, помимо представителей вѣдомствъ, виигго и нѣсколько общественныхъ дѣятелей). Ген. Гришинъ-Алмазовъ, водружая надъ зданіемъ штаба округа національный флагъ, выразилъ увѣренность, увы, — не оправдавшуюся, что флагъ этотъ больше никогда съ этого зданія опущенъ не будетъ.
Одесскія событія 18 декабря рисовались тогда, какъ символъ. Казалось, что и впредь, и въ дальнѣйшемъ, національныя русскія вооруженныя силы, подъ техническимъ руководствомъ и съ матеріальной помощью союзниковъ, будутъ продвигаться впередъ, очищая сперва Украину отъ слитныхъ петлюровско-большевистскихъ бандъ, дойдя, такимъ образомъ, до Кіева, а оттуда продвигаясь и дальше — къ Москвѣ.
