Сергѣй Штернъ - Въ огнѣ гражданской войны
Эта неудачная херсоно-николаевская операція и явилась началомъ конца. Ускоренію этого конца способствовало и обостреніе отношеній между русскимъ-добровольческимъ и французскимъ командованіемъ. Корни ненормальности этихъ взаимоотношеній надо искать раньше всего въ различіи темпераментовъ и въ разности подхода къ вопросу о борьбѣ съ большевиками. Русскіе круги, еще на особой конференціи въ Яссахъ, сформулировали свой взглядъ на характеръ и размѣръ помощи, ожидаемой отъ союзниковъ. Союзники не сумѣли, однако, осуществлять намѣченную въ Яссахъ программу-минимумъ. Надежда же на возможность усиленія темпа оказываемой помощи все время поддерживалась изъ союзныхъ круговъ. Когда въ Одессу пріѣхалъ изъ Бухареста ген. Бертелло, онъ влилъ не мало оптимизма и бодрости въ сердца представителей анти-большевистскихъ круговъ, обнадеживъ приближеніемъ перелома въ діапазонѣ оказываемой матеріально-технической помощи. Русскихъ военно-начальствующихъ лицъ нервировало это постоянное откладываніе присылки подкрѣпленій, это несоотвѣтствіе обѣщаній реализаціямъ. А тутъ еще стало рѣзко сказываться столкновеніе отдѣльныхъ индивидуальностей: горячій и не всегда достаточно сдержанный командующій вошками ген. Гришинъ-Алмазовъ не умѣлъ ладить съ полковникомъ Фрейденберомъ, такъ легко поддававшимся нашептываніямъ всякихъ интригановъ, особенно самостійническихъ. Чрезмѣрно мягкій и уступчивый ген. А. С. Банниковы главноначальствующій Одессы, вызывалъ рѣзкую критику французскаго штаба. Совмѣстно съ ген Гришинымъ-Алмазовымъ дѣйствовалъ г. Энно, оппозиціонно настроенный къ своему же, французскомъ штабу. Вокругъ полковника Фрейденбера стали, помимо украинскихъ самостійниковъ, группироваться и нѣкоторые русскіе общественные дѣятели и представители политическихъ объединеній. Атмосфера была напряженная и сгущенная. Ее нѣсколько разрядилъ пріѣздъ въ Одессу ген. Франше д'Эсперэ. Этотъ генералъ слылъ за руссофоба, онъ опредѣленно мало сочувствовалъ вмѣшательству въ войну съ большевиками, взгляды его на русскую проблему не отличались широтой или глубиной, что онъ доказалъ хотя бы сухимъ и надменнымъ пріемомъ, оказаннымъ делегированному къ нему ясской конференціей полковнику И. М. Новикову, которому французскій генералъ счелъ возможнымъ заявить, что "les russes sont des traîtres" (эта неосторожная и грубая фраза расшифровывалась, повидимому, какъ ссылка на Брестъ-Литовскій миръ, за который патріотическіе круги, представлявшіеся И. М. Новиковымъ, казалось бы, не отвѣтственны).
Какъ выяснилось впослѣдствіи, ген. Франше д’Эсперэ былъ сторонникомъ движенія союзной восточной арміи вдоль линіи Дуная къ Будапешту — Вѣнѣ — Мюнхену — Берлину, но, по приказу изъ Парижа, планъ этотъ, — подъ вліяніемъ англичанъ, — былъ оставленъ и, взамѣнъ, было рѣшено двинуться къ Константинополю (съ подчиненіемъ англійскому командованію союзныхъ войскъ въ турецкой станицѣ). Занятіе союзниками Константинополя дало мѣсто плану военной интервенціи въ Южной Россіи, высадкѣ въ Одессѣ и т. д. Франше д’Эсперэ былъ явно подавленъ отклоненіемъ его плана движенія въ нѣмецкія земли и не скрывалъ своего отрицательнаго отношенія къ высадкѣ на русскихъ берегахъ. Въ концѣ октября 1918 г. Франше д’Эсперэ телеграммой № 5920/3 на имя Клемансо доносилъ: «Моихъ войскъ недостаточно для вхожденія въ эту холодную страну. Въ лучшемъ случаѣ, я смогу держать въ своихъ рукахъ Одессу и сосѣдніе порты. Наши войска въ теченіе войны мирились съ продленіемъ своего пребыванія на Востокѣ, они съ радостью пошли бы на Венгрію въ предвидѣніи тріумфальнаго вступленія въ Германію, но въ такой же степени оккупація Украины или операціи на ея территоріи получили бы неодобрительную оцѣнку и могли бы вызвать печальные инциденты».
Такова была обстановка: раздоры и разногласія въ верхахъ, утомленіе и начало разложенія армейскихъ низовъ.
Прибывъ въ Одессу, ген. Франше д’Эсперэ сразу проявилъ рѣзко раздраженное отношеніе къ высшему мѣстному добровольческому командованію. Дѣлая рядъ основательныхъ и безосновательныхъ критическихъ замѣчаній по адресу генераловъ Санникова и Гришина-Алмазова, Франше д’Эсперэ очень, между прочимъ, возмущался телеграммой, перехваченной его агентами, отправленной конспиративной добровольческой развѣдкой, извѣстной подъ наименованіемъ «азбука», въ Екатеринодаръ съ опредѣленными и рѣзкими обвиненіями по адресу полковника Фрейденбера, въ отношеніи котораго формулировались подозрѣнія въ причастности къ нѣмецкой агентурѣ и какихъ-то сношеніяхъ съ большевиками. Тотъ фактъ, что отправленная телеграмма исходила отъ «Азбуки», въ которой принимали участіе нѣкоторые вліятельные представители антуража ген. Деникина, а также то, что злополучная телеграмма эта была адресована въ Екатеринодаръ, куда «Азбука» сообщала свои рѣзкія обвиненія по адресу начальника французскаго штаба въ Одессѣ, повидимому, переполнила чашу терпѣнія ген. Франше д’Эсперэ. Планъ, подготовлявшійся въ тиши кабинета полковника Фрейденбера, получилъ нѣсколько неожиданное и рѣзкое осуществленіе. Въ грубой и не мотивированной формѣ ген. Франше д’Эсперэ предложилъ ген. Санникову и Гришину-Алмазову оставить занимаемые ими посты и въ 24-часовой срокъ покинуть предѣлы Одессы. Тонъ этого распоряженія, сопровождающая его обстановка и условія производили особенно тяжелое впечатлѣніе. Непосредственно вслѣдъ за произведеннымъ «переворотомъ» ген. Франше приказалъ приступить къ формированію новой, особой южно-русской арміи, не связанной въ командномъ отношеніи съ Добровольческой. Новой арміи обѣщалась поддержка снабженіемъ и инструкторами. Во главѣ этой арміи былъ поставленъ ген. Шварцъ, извѣстный какъ спеціалистъ по оборонѣ и защитѣ осаждаемыхъ районовъ. Помощникомъ ген. Шварца по гражданской части былъ назначенъ волынскій помѣщикъ Андро, выдвинутый правыми хлѣборобскими кругами и поддержанный закулисно совѣтомъ государственнаго объединенія. Назначеніе г. Андро вызвало рѣзкую оппозицію лѣвыхъ круговъ, но французы почему-то особенно настаивали на сохраненіи за нимъ поста (можетъ быть, тутъ сыграло нѣкоторую роль отдаленно французское происхожденіе г. Андро, ставшаго именовать себя Андро-де-Ланжерономъ). Вообще, французскій штабъ въ періодъ подготовки и осуществленія намѣченнаго имъ балканскаго типа «переворота» проявилъ изрядную непослѣдовательность и игнорированіе мѣстныхъ условій. Излюбленнымъ кандидатомъ французскаго штаба, помимо г. Андро, явился петроградскій адвокатъ г. Маргуліесъ, импонировавшій, какъ своимъ знаніемъ французскаго языка, такъ и своими заявленіями о томъ, что онъ принадлежитъ къ составу могущественной русской радикальной партіи, родственной французскимъ радикаламъ, партіи Клемансо. Кокетливый радикализмъ г. Маргуліеса не помѣшалъ ему орудовать за кулисами опредѣленно праваго совѣта государственнаго объединенія, подготовляя себѣ занятіе «министерскаго» поста. Когда постъ этотъ послѣ французско-хлѣборобческаго переворота былъ г. Маргуліесу предложенъ, онъ его принялъ, но не занялъ, предпочитая, подъ напоромъ общественнаго мнѣнія, выѣхать поспѣшно заграницу. При ген. Шварцѣ стало формироваться подъ именемъ «Совѣта обороны» совѣщаніе военно-начальствующихъ лицъ, управляющихъ вѣдомствами и отраслями управленія, въ составъ какового стали привлекаться разнокалиберные дѣятели. Разнокалибернымъ получился и чисто военный штабъ новаго состава, въ который входили и нѣкоторые представители прогрессивнаго офицерства, и реакціонеры, и вчерашніе гетманскіе генералы, поддерживавшіе и сегодня «хлѣборобческихъ» помѣщкковъ. Въ итогѣ, стремясь создать организацію болѣе національно-демократическаго типа, чѣмъ существовавшая при добровольцахъ, создали нѣчто смѣшанное, въ которомъ, однако, очень давали себя знать черные и желто-блокитные цвѣта. За кулисами управленія ген. Шварца проявлялось сильное тяготѣніе къ реакціи, что и подало поводъ къ остротѣ о „Schwarzw Banden".
Но главное заключалось, все же, не во всѣхъ этихъ аксесуарахъ и деталяхъ, а въ основной ошибкѣ: нельзя было въ разгаръ борьбы, при необходимости начать рытье окоповъ и проведеніе проволочныхъ загражденій вокругъ самой Одессы и въ ея ближайшихъ предмѣстіяхъ — браться за ломку всего, какъ ни какъ, налаженнаго военно-административнаго механизма, не говоря уже о недопустимости формы, въ которой ломка эта была продѣлана. Вслѣдъ за вступленіемъ ген. Шварца въ исполненіе своихъ обязанностей, ген. Франше д’Эсперэ въ особомъ обращеніи къ населенію заявилъ, что Одесса будетъ защищаться при непосредственномъ участіи союзныхъ военно-морскихъ силъ, что продовольствованіе населенія въ количествѣ до 1 милліона ртовъ обезпечено, что въ ближайшіе же дни начнутъ приходить транспорты съ хлѣбомъ и другими продуктами продовольствія. Не успѣли, однако, исчезнуть со стѣнъ домовъ экземпляры воззванія ген. Франше д’Эсперэ, не успѣли еще хоть сколько нибудь развернуться мѣры по планомѣрной защитѣ города и продовольствованію его населенія, какъ разнеслась неожиданная, словно ударъ грома при безоблачномъ небѣ, вѣсть о приказѣ эвакуировать Одессу. Мотивировалась эта эвакуація невозможностью подвоза въ достаточномъ количествѣ продовольствія, хотя ничего еще не было сдѣлано для частичной хотя бы разгрузки города, хотя въ союзныхъ складахъ сосѣднихъ Константинополя, Салоникъ и Румыніи было не мало всевозможныхъ продуктовъ питанія и снабженія, хотя въ сосѣднихъ ближневосточныхъ портахъ было не такъ ужъ мало транспортовъ и судовъ, пригодныхъ для постепенной доставки въ Одессу и Крымъ всего необходимаго для обороны отъ большевиковъ и послѣдующаго наступленія противъ нихъ. Дальнѣйшее показало, что и силъ регулярныхъ большевики на Одессу въ тѣ дни еще не направляли, послѣ поспѣшнаго ухода союзниковъ, въ городъ вступили банды Григорьева, а только нѣсколько дней спустя появились и части регулярной совѣтской арміи. «Григорьевцы», не видя никакого сопротивленія, имѣя возможность лицезрѣть убѣгающаго врага, неожиданно для себя легко и свободно заняли безъ боя богатую Одессу. Самъ «батько» Григорьевъ потомъ хвастливо именовалъ себя «побѣдителемъ французовъ, побѣдителей Германіи».
