Зимняя бегония. Том 1 - Шуй Жу Тянь-Эр
Подобное поведение было очень некрасивым, даже хулиганским. Шан Сижуй всегда считал Чэн Фэнтая этаким аристократом-проходимцем, который постоянно нарушал правила и которому не хватало добродетели, безответственным и нечестным. Обычно он вращался в знатных кругах, вот и должен был вести себя благородно. Сегодня же он явно напрашивался на неприятности, вот и позволил вести себя хамски.
Сяо Лай разъярённо уставилась на Чэн Фэнтая. Шан Сижуй так устал, что, казалось, вот-вот расплачется. Испустив несколько тяжёлых вздохов, он сказал:
– Принеси ещё чашку чая для второго господина. А потом помоги мне снять грим, нельзя заставлять второго господина ждать. Ох…
Чэн Фэньтай смотрел, как Шан Сижуй одним движением за другим снимал с лица белила, превращаясь из актёра с толстым слоем краски и туши на лице в бесхитростное дитя с тонкими чертами лица, словно на свет рождалось что-то чистое и подлинное. Вот только под глазами у него залегли синяки, щёки несколько отекли, и видно было, что силы его иссякли.
Шан Сижуй насухо вытер капельки воды с лица, надел пальто и обратился к Чэн Фэнтаю:
– Хорошо, второй господин, идёмте.
Их догнала Сяо Лай, взгляд её полнился беспокойством. Шан Сижуй похлопал её по плечу и с улыбкой сказал:
– Собери тут всё и возвращайся домой на машине, жди меня у ворот, я вернусь несколько позже.
Сяо Лай кивнула.
Когда они сели в машину, Чэн Фэнтай приказал:
– Едем в Сяншань[80].
Любой нормальный человек оторопел бы, услышав предложение отправиться в парк Сяншань в такое время. Однако шофёр Лао Гэ был земляком Чэн Фэнтая, которого тот привёз с собой из Шанхая, он давно уже привык к эксцентричному характеру второго господина. Сяншань ещё довольно близко, прикажи Чэн Фэнтай ему сейчас же отправиться в Баодин[81], Лао Гэ и то не сильно бы удивился.
Лао Гэ поправил козырёк картуза и с невозмутимым видом завёл машину. Сердце Шан Сижуя прерывисто забилось. Если Чэн Фэнтай разыскал его, чтобы глубокой ночью призвать к ответу за беспорядок, учинённый на торжестве по случаю месяца с рождения сына, не раздувает ли он из мухи слона? Или же дело в другом? Не может того быть! У него с Чэн Фэнтаем, кроме шутливых разговоров, ничего другого не намечалось. На самом же деле Чэн Фэнтай хотел отыскать глухое местечко, чтобы зачитать нравоучение, так как боялся, что Шан Сижуй впадёт в неистовство, а поднимать поздней ночью шумиху в городе, которая к тому же может окончиться дракой и руганью, – в высшей степени дурной тон.
Так они и ехали холодной ночью больше часа, и, когда наконец добрались до подножия Сяншаня, Чэн Фэнтай приказал Лао Гэ медленно ехать за ними и освещать им дорогу светом фар, а сам он, медленно прогуливаясь с Шан Сижуем, собирался завести разговор. В непроглядной ночной тьме, в парке, где со всех сторон росла сорная трава, два белоснежных луча автомобильных фар выхватывали из мрака их фигуры, а перед ними тянулась бесконечная дорога, и зрелище это казалось причудливым и странным. Шан Сижуй больше не боялся, когда дело дошло до решающего момента, ему, напротив, стало очень любопытно, и он, затаив дыхание, ждал, когда Чэн Фэнтай заговорит.
Чэн Фэнтай произнёс:
– То, что я скажу дальше, можно назвать дружескими наставлением тому, кого я знаю не так уж хорошо. Но надеюсь, что Шан-лаобань соблаговолит меня выслушать.
Шан Сижую, уже привыкшему к шутливому виду Чэн Фэнтая, его теперешний серьёзный облик показался ужасно забавным, и, едва сдерживая смех, он сказал:
– Прошу второго господина говорить.
Это была строчка из оперы. И Чэн Фэнтай начал.
Все его пространные рассуждения в конечном итоге можно свести к нескольким пунктам: во-первых, дела прошлого там и должны оставаться, вечно помнить стародавнее – только ранить и других, и себя, и уж тем более такое поведение недостойно благородного мужа. Взгляд мужчины должен быть обращён вперёд, а если постоянно лелеять нежные чувства, какой от этого прок? Во-вторых, он надеется, что Шан-лаобань, тоскуя по Цзян Мэнпин, вспомнит её доброе к нему отношение. В прошлом барышня Мэнпин горячо заботилась о нём, своём шиди, теперь же она замужняя женщина и живёт счастливо, достаточно полностью разорвать все отношения и разойтись по своим дорогам. То, что он воспользовался удобным случаем, чтобы растоптать пару на глазах у всех, – поступок безнравственный и недостойный, так себя ведут только ничтожные людишки. В-третьих, он советует ему разобраться в своём положении. Не говоря уж о том, что Мэнпин ему не сестра по крови, а шицзе, будь она хоть родной старшей сестрой, многие братья и сёстры, вырастая, влюбляются и расходятся по разным дорогам. Для него Мэнпин – родная душа, а для Чана третьего – любовь всей жизни, как их можно сравнивать? Он, будучи младшим братом, не имеет права вмешиваться в брачные дела своей сестры, да к тому же судачить о ней и о её супруге, он перешёл всяческие границы.
Шан Сижуй слушал его молча, улыбка постепенно исчезала с его лица, он шёл с опущенной головой, и чёлка свешивалась ему на глаза, закрывая их. Чэн Фэнтаю показалось, что ещё немного, и он не выдержит, но даже если Шан Сижую было невыносимо слышать подобные слова, выслушать их он обязан, это дело давно прошедших дней слишком уж влияет на настоящее, а потому необходимо нанести Шан Сижую сокрушительный удар, отрезвить его, пусть даже и руганью. Но тот никак не откликался на его слова, и не похоже, будто речь Чэн Фэнтая отрезвила его или же потрясла. И Чэн Фэнтай вспылил, из его рта начали вылетать всё более неприятные слова, порой даже бранные – он и сам, произнося их, чувствовал, что заходит слишком далеко, но решил дождаться, когда Шан Сижуй, как и передавали слухи, покажет свое сумасшествие. Он подумал, что даже если его ругань не приведёт Шан Сижуя в чувство и лишь заставит того впасть в неистовство, то он просто отвезёт его обратно в город и выбросит там из машины, и на этом любые их отношения оборвутся навсегда. Хорошую взбучку можно было бы считать восстановлением справедливости и отмщением за друзей.
Чэн Фэнтай продолжал распинаться ещё добрых три четверти часа, пока во рту у него не пересохло, а слова не закончились. Ночью в парке Сяншань было холодно настолько, что всё покрылось льдом, не дожидаясь снега. Чэн Фэнтай засунул руки в карманы пальто и втянул голову в плечи, ему не понравилась реакция Шан Сижуя, и он выказал своё недовольство парой критических замечаний. Наконец его продуманная заранее речь
