Если любишь (сборник) - Курбандурды Курбансахатов
Увидев это, Ханов испугался, как бы машина не загорелась.
— Ты чего стоишь с разинутым ртом, — прикрикнул он на все еще ошарашенного шофера. — Кто должен заняться машиной? Я, что ли?
Но сколько ни старался Чары поднять раздавленный капот, без лома нечего было и думать об этом. К счастью, мотор вскоре перестал дымиться.
Немного погодя подоспел на своем грузовике и Лысый Ширли. Он, оказывается, уже подобрал по дороге всех подбитых джейранов и побросал их в кузов.
— Все ли благополучно, люди? — закричал он, едва успев подъехать, и, смешно тряхнув бородой, выпрыгнул из кабины.
— Чего шумишь? — налетел на него Ханов.
— Лишь бы все было благополучно… — Лысый Ширли смущенно погладил бороду. — Джейранье мясо вещь вкусная, конечно, только…
Но Ханов не пожелал слушать его рассуждения.
— Чем языком молоть, лучше помог бы привести в порядок машину.
Лысый подошел к «газику» и нажал на стартер. Мотор не завелся. Нажал еще раз. Никакого результата.
Но, как ни странно, председателя райисполкома это не очень огорчило. Он с тоской посмотрел в ту сторону, куда скрылись джейраны, и сказал, ни к кому не обращаясь:
— Неужели так и уйдут?
Лысый Ширли не отозвался, опасаясь гнева начальника. Чары тоже молчал, опустив голову и царапая землю носком сапога. Что же касается Агаева, то он стоял в стороне и, словно совершая утреннюю зарядку, деловито сгибался и разгибался, проверяя состояние своей поясницы.
— Кажется, закусить есть чем! — рассудительно произнес он, не прерывая своего занятия. — Что, если мы этим ограничимся, товарищ Ханов?
— Ну и народ! — с презрением поглядел на него Ханов. — Нет, уж я теперь не упущу тех джейранов. — Он решительно подошел к грузовику, легко вскочил в кабину и лихо хлопнул дверцей. — Садись, Лысый!
У робкого Ширли задрожала борода.
— Раз велите, я сяду, — промямлил он. — Только… Только не умею я гоняться за джейранами.
— Сумеешь!
— Видит бог, не сумею. Хоть половина моей жизни и прошла в пустыне, я до сих пор ни разу не гонялся за джейранами на грузовике.
— Садись, говорят.
— И потом, товарищ Ханов, вы же сами знаете, если Овадан услышит, что я на машине гонялся за джейранами…
— Тьфу, недотепа. Проваливай отсюда! Садись, Чары!
После того, как доверенный ему «газик», его гордость и слава, уткнулся радиатором в песок, у Чары тоже пропал всякий интерес к охоте.
— Не хватит ли, Каландар-ага? — лениво проговорил он, глядя куда-то в сторону.
— Ах, и ты хочешь отказаться? — Ханов повысил голос. — Садись, иначе я отправлюсь сам!
Чары покорно сел за руль.
— Не вешай нос и жми! — приказал начальник.
Исправная, хорошо отлаженная машина рванула с места и скрылась в клубах поднятой ею пыли.
Едва Караджа и Лысый Ширли выкурили по сигарете, как грузовик возвратился. Стоя на подножке, председатель райисполкома самодовольно улыбнулся и указал на кузов, где прибавилось еще два убитых джейрана.
— Вот как надо охотиться, Караджа-хан! Чары, взгляни!
Но Чары был печален. Его не радовали ни джейраны, ни яркие лучи только что взошедшего солнца. Подступаясь то с одной стороны, то с другой к своему разбитому «газику», он, казалось, вот-вот пустит слезу.
— Что же нам теперь с ним делать, Каландар-ага? — спросил он дрожащим голосом.
— Ты не печалься о нем, Чары-хан. Не было бы у нас других бед! — проявил широту натуры Ханов. — Вернемся на машине Лысого. А пока продолжим охоту. Эх, если бы нам попалось еще одно такое стадо!..
Чары и Лысый Ширли промолчали, Агаев же ухватился за поясницу и попробовал истолковать слова Ханова в виде шутки:
— Надо же, товарищ Ханов! Да, если бы мы согласились, вы бы и сами не поехали дальше.
— Почему не поехать. Ну-ка, садитесь! Садитесь, если вы не трусы!
— Давайте лучше отдохнем… — предложил ревизор и, не дожидаясь ответа, опустился на землю.
— Что и говорить, народ вы ненадежный, — засмеялся Ханов. — Ну да ладно! Пусть будет по-вашему… Залезайте в кузов, доедем до канала, устроим привал в укромном местечке, шашлык сделаем, искупаемся. А к концу дня махнем в город. «Газик» останется здесь. Когда развезешь нас по домам, — обратился он к Ширли, — вернешься сюда вместе с Чары и заберешь его. И чтобы за ночь отремонтировать!
Лысый Ширли, который не признавал никаких яств в мире, кроме вареной бараньей головы и ножек, с безразличием отнесся к словам Ханова, но у Агаева от одного слова «шашлык» потекли слюнки.
— Люди! — оживился он. — Приготовить шашлык — мое дело!
Чары совсем приуныл. И не только потому, что ему предстояла бессонная ночь, но еще больше потому, что никто из этих людей сейчас и думать не хотел об изуродованном «газике». Каждый заботился прежде всего о своей утробе. Особенно ревизор, который в предвкушении шашлыка сразу позабыл о боли в пояснице и лишь плотоядно облизывал губы. Парню стало так обидно, что он даже отвернулся.
Агаев этого, конечно, не заметил, но Ханов тотчас почувствовал, что его водитель недоволен.
— Чары! Ты чего молчишь? — прищурился он. — Разве тебе не хочется шашлыка?
— Своей доли шашлыка и я не упущу. Только…
— Никаких «только», — начальственно приказал Ханов и кивнул головой в сторону «газика». — Может, хочешь, чтобы мы его сейчас поволокли за собой на тросе?
— Было бы неплохо, Каландар-ага… — с надеждой проговорил Чары. — Чем нам потом болтаться среди ночи…
— Не выйдет! — категорически отрезал Ханов. — Доставите в гараж, когда стемнеет, чтоб и люди не видели, и собаки не лаяли! Понятно?
— На худой конец, подтащить бы его поближе к каналу. А то ночью и не найдешь.
— Захочешь, так найдешь! — вместо Ханова ответил Агаев. — И потом, как ты разговариваешь, Чары? Вздумал поучать старших! Товарищ Ханов лучше нас с тобой знает, что делать. Такой парень, как ты, должен отвечать на приказания: «Будет исполнено!» — а не пятиться назад, словно пугливая лошадь.
— Да брось ты, Чары! — не устоял перед соблазном и Ширли Лысый. Он нервно потеребил бороду и сам принялся уговаривать парня: — Не бойся, мы твой «газик» и отыщем, и доставим, и починим. Теперь-то уж нечего о нем беспокоиться!
На этом разговор о машине закончился.
Когда Агаев и Чары залезли в кузов грузовика, Ханов расположился в кабине с Ширли Лысым и приказал:
— Гони к каналу!
