Если любишь (сборник) - Курбандурды Курбансахатов
— Оставь! У меня голова кружится.
— Ну и пусть!
IX
В предрассветных сумерках из города выехали две машины. Впереди ехал «газик» Чары, следом грузовик Лысого Ширли.
Когда миновали железнодорожный переезд и повернули на юг, Ханов откинулся на сиденье и, держа перед собой в одной руке двустволку «три кольца», другой похлопал водителя по плечу:
— Ну, Чары! Как настроение?
— Неплохо, Каландар-ага.
— Если неплохо, жми, голубчик!
Чары всегда был рад угодить своему начальнику. Без лишних слов он стал постепенно нажимать на акселератор. Машина, мерно урча, мчалась по широкому асфальтированному шоссе, накручивая на колеса километр за километром. Когда стрелка спидометра приблизилась к восьмидесяти, Ханов закурил.
— Теперь не снижай! — сказал он. И, сделав пару затяжек, не оборачиваясь, протянул сигареты назад. — Бери, — предложил он спутнику, притихшему на заднем сиденье.
Караджа Агаев, как влез в машину, так не произнес ни слова и сидел неподвижно, привалившись грудью к передней спинке.
— А? — словно очнулся он ото сна.
Все так же не оборачиваясь, Ханов спросил:
— Ты что, с вечера не спал? Смотри, если шлялся по бабам, всю охоту мне загубишь.
Агаев улыбнулся в темноте и, взяв сигарету, сказал:
— Ну, что вы, товарищ Ханов…
— Не молчи, расскажи что-нибудь!
— Ай, что может рассказать ревизор?
— Как раз ревизору всегда есть что рассказать, — засмеялся Ханов. — Все тайны мира в ваших руках.
— Возможно, тайны мира и в наших руках, только… только воля наша в чужих руках.
— Это почему же?
— Да вы и сами знаете!
— Не темни, говори пояснее!
— Вы помните Айдогды?
— Какого Айдогды?
— Айдогды Батыра.
— Этого жулика с носом, как лопата? Заведующего фермой в том южном колхозе?
— Вот, вот! После того как вы подписали акт, мы передали его дело прокурору. А вчера, когда я уже собирался домой, позвонил вдруг Карлыев и попросил копию этого дела. Он вроде бы и вас искал, да не нашел.
— Ты отнес?
— Отнес.
— Ну, отнес, и ладно. А с какой стати ты приплел сюда нашу волю? А?.. Ты почему замолк? Чары можешь не стесняться, он свой парень.
— Я знаю, что Чары свой, — после долгого размышления ответил Агаев. — Мне кажется, Карлыев не очень-то доволен моей ревизией. Когда я положил перед ним дело, он вроде бы нахмурился. И тон его мне не понравился.
В сердце Ханова закралась безотчетная тревога, но он попытался отмахнуться от нее.
— Тон еще ни о чем не говорит, — стараясь придать вес своим словам, спокойно возразил он. — Даже если ты пророк, в наше время без доказательств никто тебя и слушать не станет.
— Это-то верно.
— Если верно, скажи, как у тебя с последним делом? Покончил с ним?
— Можно сказать да, но можно и нет.
— Не понимаю.
— Да поскольку ничего особенного не обнаружено, мы решили пока ревизию прекратить.
— Какая оказалась недостача?
— Да ничего стоящего…
— Сколько? — повысил голос председатель райисполкома.
— Всего-навсего триста рублей.
— Странный ты человек, Караджа! Разве триста рублей это мало? — Поскрипев сиденьем, Ханов обернулся к собеседнику. — Подумай, сколько овец можно купить за триста рублей на базаре? Да за триста рублей, самое малое, можно взять трех отличных суягных овец. А если пустишь их в отару, через год станет шесть, через два года — двенадцать, через три года — двадцать четыре овцы. И так далее. Даже если недостача будет в три копейки, ревизию надо продолжать! А тут, товарищ ревизор, целых триста рублей. Понятно?
— Вообще-то вы говорите верно… Только здесь, кажется, положение несколько иное, — попытался объяснить Агаев. — Ничего не похищено, просто допущена ошибка в подсчетах.
— Если даже не похищено, все равно, ошибка — вещь недопустимая, — прервал его Ханов. — Очень уж вы жалостливый народ. Именно жалость мешает вам защищать интересы государства. Понятно?
— Понятно, товарищ Ханов!
— Если понятно, ревизию доведешь до конца. Шутка сказать — триста рублей! Пусть положат на место.
— Сделаем, как вы говорите, товарищ Ханов.
— Если будете делать по-моему, никогда не ошибетесь! После этого председатель и ревизор замолчали.
Вспарывая фарами мрак, машина неслась вперед. Давно уже остались позади темнеющие по обеим сторонам дороги поля хлопчатника. Теперь по бокам чернели песчаные барханы, поросшие кустами чети и черкеза[13]. Изредка то слева, то справа возникали развалины древних караван-сараев.
Ханов вдруг подался вперед, отшвырнув сигарету.
— Это что там, возле того кургана, Чары? — торопливо спросил он.
— И мои глаза давно уже там, — невозмутимо отозвался шофер. — Только не разберу… То ли лисица, то ли корсак[14].
— Если так, езжай мимо! Слава богу, нам не приходится заботиться о головных уборах, — заметил Ханов и самодовольно надвинул на лоб шапку из высокосортного золотистого каракуля. — Или, может, ты, Караджа, не прочь прихлопнуть хоть бы лисицу, если не шакала?
— Ай, нет. Какой толк от животного, которое не пойдет в казан?
— Это ты верно сказал, товарищ ревизор! — одобрительно рассмеялся Ханов и обратился к Чары: — Как, приближаемся к Дашрабаду?
— Дашрабад уже позади, Каландар-ага.
— Тогда, значит, подъезжаем к каналу?
— Точно.
— Как только минуем канал, съезжай с дороги.
— Будет сделано.
Когда они достигли Серахской степи, которая во все времена года может считаться охотничьим раем, на востоке уже настолько посветлело, что стали различимы следы на земле. Впереди простиралась бескрайняя равнина, поросшая сухим арпаганом[15]. Чары остановил машину, опустил ветровое стекло и свернул тент, чтобы удобно было стрелять. Как наездник перед скачками осматривает коня, так и он придирчиво оглядел запыленный «газик», постукал по скатам носком своего солдатского сапога и даже зачем-то подтянул на себе ремень. Потом обратился к Ханову:
— Куда ехать, влево или вправо?
Ханов поднялся, окинул округу взглядом и кивком головы указал на едва видневшихся вдали овец.
— Вон ту отару видишь?
— Это, наверно, «Хлопкороба».
— Тебя не касается, чья она. Чабана видишь?
— Вижу.
— Вот и запомни, Чары-хан. Теперь для тебя нет ни левой, ни правой руки. Как только заприметишь вдали человека, объезжай его стороной. Понятно?
— Понятно, Каландар-ага.
Охотники загнали патроны в стволы, и машина двинулась дальше. Вскоре Ханов обернулся к Агаеву.
— Как, по-твоему, товарищ ревизор, — не без хвастовства заговорил он, — сколько джейранов числится на счету у этого ружьишка, с тех пор, как оно оказалось в Мургабском оазисе?
В этот момент прямо из-под колес с шумом взлетели две огромные птицы, не отличимые по цвету от земли.
— Дрофы!
Услышав возглас Чары, ревизор завертелся на месте.
— Где?
— Стреляйте, Каландар-ага, стреляйте! — шофер быстро переключил рычаг на вторую скорость и погнался за добычей. — Вах, да стреляйте же!
Но Ханов не проявил к птицам никакого интереса.
— Да не
