На острие меча - Вадим Николаевич Поситко
– Тебе повезло. – Он протянул Флакку руку.
– Да, пожалуй, – пробормотал тот и попытался изобразить на белом, как снег, лице улыбку.
Вышло неубедительно: пальцы его дрожали, а в темных глазах плясали искры пережитого потрясения.
Подъехали Марциал и Сибиус, и Лукан возблагодарил богов за то, что не попавшие в зверя копья, по всей видимости, принадлежали им, а не Галлу или Аттиану. Как бы то ни было, но Марк остался цел, а это было главным.
– Каков экземпляр! – Сибиус восхищенно цокал языком.
– Да уж! – мотнул головой Марциал и подмигнул Флакку. – Струхнул? Я бы точно обделался.
– У тебя все еще впереди. – Марк отряхнул плащ и подошел к животному.
Лукан как раз выдергивал из туши копье. Флакк застыл рядом с каким-то сосредоточенным выражением лица. Он словно восстанавливал в своем воображении то, что произошло с ним несколькими мгновениями ранее. А возможно, пытался представить, что случилось бы, промахнись и Гай.
– Что ж, поздравляю, трибун, – произнес Галл, останавливая своего жеребца у поверженного вепря. – У тебя твердая рука.
– Бросок был отменный! – присовокупил свои похвалы Аттиан, и по тому, с каким интересом он его разглядывает, юноша догадался, что Дидий уже сообщил тому о своей дружбе с его отцом.
– Но прошу не расслабляться, господа. Охота еще не закончена. – Наместник не выглядел уставшим, напротив, его глаза источали живой блеск. Он повел плечами, как бы взбадривая себя, бросил Одриску: – Проследи, чтобы трофей доставили к повозкам. – И уже обращаясь к остальным: – Ну а мы продолжим!
К середине дня, уставшие от напряжения, но довольные, охотники вернулись к стоянке. На лицах играли улыбки, слышался смех. И только, пожалуй, Флакк не выглядел счастливым, хотя и пытался скрыть свое унылое настроение. Его можно было понять, и оба товарища не доставали парня разговорами.
Повара освежевали убитого Луканом кабана, и его тушу, надетую на вертел, уже проворачивали над весело потрескивавшим костром. Тянуло дымком и жареным мясом. Кто-то предложил промочить вином горло. Его охотно поддержали. Тем временем подтянувшиеся во главе с Главком загонщики погрузили в телеги подстреленную дичь: крупного оленя, трех ланей и парочку молодых кабанчиков. Добыча, как выразился центурион Сибиус, вполне достойная, учитывая незнание местности и собачий холод.
И только во время короткого застолья, когда разделывались с аппетитно пахнущим вепрем, Галл обрисовал офицерам ситуацию в Таврике. Обрисовал без прикрас, упомянув о гибком уме Митридата, в лице которого они обретают опасного, умеющего удивить противника.
– Царь Боспора, – сказал он в заключение, – будет искать новых союзников. И мы к этому готовы. В конце концов, союзники найдутся и у нас.
Глава 11
– Стой! – раздался окрик с постовой площадки над воротами, и стоявший на ней караульный довольно грубо поинтересовался: – Что нужно?
– Депеша для старшего трибуна, – сообщил Лукан, невольно раздражаясь от такого бесцеремонного обращения. Всего несколько минут назад, по ту сторону рва, его вот так же грубо остановила стража у моста. Впрочем, обижаться тут было не на что: легионеры действовали по уставу, а вежливые манеры в армии не в ходу. Тем не менее неприятный осадок в душе остался.
Его настроение, казалось, передалось и нетерпеливо гарцующему под ним жеребцу.
– Пароль?
– Сокол. – Пароль на этот день ему предусмотрительно сообщил Варен.
– Принято.
Голова караульного на короткое время исчезла, потом снова появилась между зубьями частокола. Легионер был совсем юн, и его отполированный до блеска шлем буквально искрился на солнце. Он с откровенным интересом разглядывал появившегося у лагеря офицера. Лукан дождался, когда отворятся ворота, и, пустив лошадь шагом, проследовал внутрь.
За воротами дорогу ему преградили трое караульных; еще не меньше десяти стояли по обе стороны ворот у покрытых дерном земляных валов, которые венчал частокол. Эти трое выглядели настоящими прожженными вояками. Один из них, с перебитым кривым носом и отличительными знаками опциона, повторил вопрос часового с площадки и только после полученного ответа угрюмо кивнул.
– Тебя проводят к штабу.
При этом от Лукана не укрылось, с каким пренебрежением глаза легионера скользнули по его вызывающе чистотой, новенькой тунике и дорогим сандалиям. Понятное дело, он не вписывался в общую картину и выглядел, скорее, городским франтом, собравшимся на званый обед, но уж никак не боевым офицером, прибывшим в военный лагерь.
– Следуй за мной, – бросил ему самый угрюмый из караульных.
Лукан спешился, перебросил поводья в руку. Гнедой фыркнул, мотнул головой и послушно пошел рядом.
В пятидесяти шагах от оборонительной стены начинались ряды палаток. От ворот к ним вела плотно утрамбованная дорога, достаточно широкая для того, чтобы по ней могла свободно проехать большая повозка. Лукан смотрел в широкую спину следовавшего впереди мужчины и старался угадать, в скольких битвах тот побывал, как много врагов сразил его гладий. Тут, в лагере легиона, казалось, даже воздух был пропитан духом войны. Тяжелым, колючим и ощутимо, до покалывания в пальцах, непривычным.
Между тем они ступили на виа Преториа, главную улицу лагеря, и пошли между длинными и ровными рядами солдатских палаток, похожих одна на другую, как армия близнецов. В проходах между ними кипела жизнь: легионеры чистили амуницию или приводили в порядок одежду, кто-то упражнялся в метании пилума или проверял на остроту заточки меч. Каждый был чем-то занят, даже свободные от нарядов и играющие в кости, сидевшие тесными кружками в проходах, производили впечатление людей занятых. Во всем, что видел Лукан, чувствовался четкий и незыблемый порядок, который уже не одно столетие диктовала железная дисциплина римской армии.
Наконец, когда закончились казавшиеся бесконечными ряды палаток и они вышли к преторию, Лукан вздохнул от облегчения: все это время, пока в сопровождении караульного он пересекал лагерь, то и дело ловил на себе косые взгляды легионеров, от которых совсем не прибавлялось оптимизма. Прошел месяц с того дня, как Восьмой легион разбил под Томами лагерь, но текущие дела так и не позволили ему в нем побывать. Сейчас, когда благодаря поручению Галла появилась такая возможность, интерес вызывало буквально все – и обустройство лагеря, и его внутренняя жизнь, и даже ладные сегментные доспехи идущего впереди солдата. Вот только излишнее внимание к своей персоне вызывало ощущение внутреннего дискомфорта.
– К Аттиану, с посланием от легата Дидия Галла, – сообщил страже у ворот караульный, и один из охранников исчез за оградой из плотно пригнанных, в человеческий рост, кольев.
Лукан воспользовался моментом и привязал Аякса к коновязи. Тот прядал ушами, тянул губы и норовил ущипнуть его за плечо. Улыбнувшись, юноша похлопал коня по крепкой шее.
– Хороший жеребец, – одобрительно заметил караульный.
Услышать
