Елизавета I - Маргарет Джордж
Это показалось мне уместным, раз уж я собралась туда, где оно появилось.
– И я тоже, – отозвалась она.
– Мы должны вместе их надеть. – Я коснулась ее руки. – Мне бы очень этого хотелось.
Лестер, Эссекс, мой отец – все разделявшие нас мужчины вдруг показались призраками, постоянно маячившими рядом, но лишенными реальной силы.
Кэтрин перевела взгляд с меня на нее.
– Мы – три образчика женской судьбы, – произнесла она. – Одна из нас трижды была замужем и трижды овдовела. Вторая никогда замужем не была и всю жизнь остается непорочной девственницей. А я вот уже почти сорок лет как замужем за одним мужчиной. Какие еще возможны вариации?
– Думаю, это все, – сказала Летиция. – Вы обе счастливы, так что можете смело рекомендовать ваш жизненный путь другим. Но трижды стать вдовой я не пожелала бы никому. Если притягательность в глазах мужчин заканчивается вот этим, я не хотела бы, чтобы эта черта пошла дальше меня. Увы, моя дочь Пенелопа унаследовала ее в полной мере. Судя по всему, переходя по наследству, она ничуть не ослабевает.
– Мне нужно прилечь, – произнесла Кэтрин, поднимаясь. – Предлагаю встретиться за ужином.
Это неожиданное заявление озадачило меня. Кэтрин не выглядела как человек, которому нездоровится. Возможно, она хотела оставить нас с Летицией наедине. Она зашагала по усыпанной гравием дорожке к дому.
– Она хочет оставить нас наедине, – точно подслушав мои мысли, произнесла Летиция.
– Возможно. Мне не показалось, что она плохо себя чувствует, но…
Летиция наклонилась вперед. Я взглянула на ее лицо. Возраст, без сомнения, оставил свой отпечаток, но оно все еще было привлекательным. Что ж, такова природа. Красота уходит медленно.
– Вы красивая женщина, Летиция, – произнесла я. – Самая красивая из нашей семьи.
– Можно подумать, это принесло мне много счастья, – фыркнула она.
– Я готова с вами поспорить, – возразила я.
– Как вам будет угодно.
– Красивой быть лучше, чем уродливой. В Священном Писании должен быть стих на эту тему, но я не стану сейчас его вспоминать. Мы все знаем, что это так.
– Вы мне завидуете, – заявила она.
– Я завидую вашей красоте.
– Ну, теперь она увядает.
– Но только после того, как принесла вам многочисленные выгоды.
– Ох, Елизавета! – не выдержала она. – Это было давным-давно. Все это. У меня была красота, у вас – положение. Я предпочла бы стать королевой, а не околдовывать мужчин или хоронить сыновей.
Да. Я на ее месте тоже предпочла бы это. Мне досталась лучшая доля.
Вечером сэр Чарльз с семейством пригласил нас на торжественный ужин. В обеденном зале стоял стол, по всей его длине горели свечи. Во главе стола сэр Чарльз установил для меня троноподобное кресло.
Летиция сидела на другой стороне, чуть дальше. На шее у нее было ожерелье с буквой «Б». Как и у меня. Джеромина, жена Чарльза, отметила это обстоятельство, сказав, что она чувствует присутствие Болейнов сегодня вечером в этом зале.
– Моя жена повсюду видит призраков, – сказал сэр Чарльз. – У нее буйное воображение. Не обращайте на нее внимания. Впрочем, я и сам нередко ощущаю их присутствие.
– Завтра, добрый сэр Чарльз, вы должны показать нам то, что от них осталось.
– Вы уже окружены всеми этими вещами. – Он указал на стены, увешанные оленьими рогами и охотничьими трофеями.
В свете свечей они отбрасывали длинные тени, которые, казалось, тянулись к потолку, точно голые зимние сучья. Символы забытых охотничьих побед. Мой отец любил охоту. Но сюда, в Хивер, он приезжал не ради дичи. Он преследовал мою мать, забрасывал ее страстными письмами – втайне от всех, как ему мнилось. Моя мать их сохранила; кто-то выкрал их и продал Ватикану.
После ужина мы разошлись по своим комнатам, провожаемые вдоль темных коридоров фонарями.
93
Проснувшись, я с удивлением обнаружила, что Кэтрин уже сидит и шьет у окна в утреннем свете. Она несколько раз прерывалась, чтобы потереть лоб, как будто пыталась что-то нащупать под кожей. Как только заметила, что я на нее смотрю, она поднялась и подошла к моей постели.
– Вы плохо спали, Кэтрин? – спросила я. – Вас тревожили призраки прошлого?
– Нет, – улыбнулась она и снова потерла лоб. – Просто голова болит.
– Тогда зря вы взялись за иголку, – сказала я. – От такой работы только больше голова разболится.
– Тогда я отложу пока вышивку. Никогда не любила это занятие, главным образом потому, что у меня это сроду не получалось.
– И ваш характер тут совершенно ни при чем, – заверила я ее. – Мария Шотландская была искусной вышивальщицей.
Мы услышали, как в соседней комнате зашевелилась Летиция.
После завтрака сэр Чарльз, как детей, повел нас в старую часть замка, прихватив с собой своих младшеньких.
– Тут не так красиво, – сказал он. – Но дети и внуки Болейнов любили играть в старом крыле, как мне рассказывали. В старой кухне, рядом с обеденным залом, был глубокий колодец. Стряпухам пришлось заказать для него прочную толстую крышку, потому что Анна, Мария и Джордж перевешивались через край и бросали вниз игрушечные ведерки, и все боялись, что в конце концов кто-нибудь из детей упадет следом.
Сэр Чарльз повел нас через двор в направлении главных ворот с подъемной решеткой:
– Вот излюбленное место их игр. В этой старой башне три этажа, а самый верхний разделен на две комнаты. Идемте!
Он провел нас по каменной винтовой лестнице, и мы вышли на площадку, откуда по узеньким ступенькам поднялись на крепостную стену. С нее открывался великолепный вид на окрестные поля и холмы. И впрямь, очутившись на вершине башни, за этими стенами, ты чувствовал себя неуязвимым.
Теперь я могла хорошенько разглядеть планировку садов. Густые зеленые изгороди, деревянные палисады и кирпичные стены окружали многочисленные площадки самых разнообразных размеров. Они простирались куда дальше, чем я предполагала.
Мы снова спустились во двор, и сэр Чарльз принялся рассказывать об окрестностях, упомянув, что в дальнем конце сада находится обнесенный стеной заброшенный садик.
– Я не могу умолчать о том, что, хоть это и прозвучит более увлекательно, чем есть на самом деле, мы очень долго не могли найти ключ от его калитки. Принцесса Анна Клевская никогда туда не заходила, и одна из ее служанок сказала моему отцу, что, когда король дарил ей замок, он взял с нее слово не ходить в этот садик и ничего
