Урарту - Андрей Евгеньевич Корбут
Летом двадцать первого года от начала правления Син-аххе-риба, когда Табал был уже охвачен пламенем, а Ашшур-аха-иддина объявили соправителем отца, к Арице пришел человек, о котором его предупреждал Набу-шур-уцур. Неизвестный скрывал свое лицо и был немногословен:
«Завтра утром, во время посещения наместником рынка, тебе предстоит спасти своего господина от стрелы», — сказал он.
«А если я не успею? Шутка ли — опередить стрелу», — Арица усомнился не столько в себе, сколько в своем бессмертии.
«Не беспокойся. Лучник будет целиться в тебя. Но когда ты накроешь своим телом наместника, все, и он в том числе, будут уверены, что ты совершил подвиг».
«Разве меня не могут убить?» — настаивал юноша.
«Этого не случится. Наконечник стрелы будет затуплен. Однако вторую кольчугу надевать не стоит. Лучше, чтобы тебя ранили — это внушает уважение».
«И что будет после этого?»
«Почет, слава, и даже зависть. Что также нам вскоре понадобится. Запомни: тебя ждет большое будущее».
«Как я узнаю, что мне пора действовать?»
«Как только в небо вспорхнут голуби — не мешкай».
На следующее утро все так и случилось. Каждый седьмой день — уж так повелось — Зерибни выезжал на рынок, чтобы самому проверить, бойко ли идет торговля, сколько стоят для простого народа фрукты и овощи, всякая живность и прочие продукты и товары.
Наместника во время его выезда сопровождали два десятка стражников, однако то, что Зерибни нередко шел впереди, всегда открывало злоумышленникам широкий простор для их действий. В этот раз Арица держался к наместнику ближе всех.
Голуби взмыли в небо, когда наместник уже заканчивал обход. Арица не задумываясь бросился сзади на Зерибни, повалил его на землю, рискуя пасть от мечей своих же товарищей, которые могли подумать, что именно он покушается на высокую особу, и только вонзившиеся в спину смельчака одна за другой две стрелы, остудили пыл стражи. Поднялась суматоха. Часть воинов окружила плотным кольцом Зерибни, часть бросилась на поиски лучника. Тот, кстати, словно сквозь землю провалился. Арицу на руках отнесли во дворец, где ему был оказана высокая честь остаться в покоях наместника.
Раны оказались не опасными. Через пару недель Арица окончательно выздоровел и по повелению Зерибни, в награду за свою доблесть, был назначен постельничим.
С этого дня жизнь Арицы в Руцапу пошла еще лучше. Единственным человеком, которому он теперь подчинялся, был сам наместник. Особенное же удовольствие доставляло то, что бывший командир скрежетал зубами, еще издали завидев его, и при встрече был обязан кланяться. Этому-то юнцу, в одночасье так высоко взлетевшему!
О нем стали ходить самые диковинные слухи, например — что он приходится Син-аххе-рибу едва ли не внебрачным сыном от одной из многочисленных наложниц.
Свободного времени у Арицы стало больше. Он появлялся во дворце ближе к полуночи, так как Зерибни ложился всегда очень поздно, спал в ногах у своего господина вполглаза, не расставаясь с оружием, но зато весь день был предоставлен сам себе.
По вечерам, перед тем как уйти во дворец, Арица играл в кости, облюбовав для этого ближайшую к рынку таверну. Иногда — если Зерибни покидал Руцапу без постельничего — выбирал самую бойкую шлюху, напивался вместе с ней и всю ночь предавался блуду.
Через месяц после смерти Гелиодора от руки писца Анкара в далеком Урарту, Арица узнал о появлении в Руцапу мар-шипри-ша-шарри, тайно приехавшего в город. Все началось с того, что знакомая шлюха поделилась с постельничим обидой: ее отвергли. Он же со смехом стал расспрашивать, кто и почему, — выяснилось: приезжий.
«Думала его подцепить, а он в мою сторону даже не посмотрел, хорошо хоть мелочь кое-какую дал», — жаловалась Сара, грудастая кривоокая молодая женщина, нередко страдающая от недостатка мужского внимания из-за своей ущербности.
Царский посланник появился в городе накануне в сопровождении четырех рабов, снял комнату на захудалом постоялом дворе, расположенном за городскими стенами, тщательно скрывал ото всех лицо, ни с кем не говорил, мало пил, днем не покидал своего жилища, на ночь куда-то запропастился, а вернувшись, встретился с Ахера-маздой, жрецом местного храма.
Арица знал, что старый жрец давно ни во что не вмешивается, не хочет примыкать ни к одной из сторон: ни к тем, кто поддерживает Арад-бел-ита, ни к тем, кто стоит за Ашшур-аха-иддина. Ахера-мазда слыл хорошим лекарем, что для семидесятисемилетнего Зерибни было куда более ценно. Так что все это показалось более чем странным.
Тайна раскрылась, когда Арица, напоив слугу Ахера-мазды, стал уговаривать его сыграть в кости:
«Поверь, тебе непременно повезет! Вспомни, сколько ты выиграл у меня на прошлой неделе!»
«Нет, нет, только не сегодня, — отказался слуга, переходя на шепот. — Сегодня мой хозяин встречается с мар-шипри-ша-шарри. Второй раз за два дня».
«Вот как, не знал, что в городе находится посланник царя», — удивился Арица.
«А этого никто не знает… кроме Ахера-мазды и… меня», — икая и тяжело ворочая языком, пояснил собеседник.
Арица решил проверить все сам, отправился за город вместе с друзьями, засел за кости, играл до поздней ночи, пока наконец не увидел спускающегося по лестнице неизвестного, по всем приметам похожего на того, о ком ему говорили. Казалось, сама судьба благоволит постельничему — его соперники к этому времени остались практически без средств и один за другим выходили из игры.
— Не хочешь испытать удачу, незнакомец? — обратился к постояльцу Арица.
Человек, даже сейчас тщательно скрывающий свое лицо, поднял на него черные спокойные глаза, едва видные из-под покрывала, и неожиданно согласился:
— Если ты не боишься остаться голым.
Первое время, чтобы дать новому игроку разогреться и поглубже заглотнуть наживку, Арица поддавался. Но когда решил, что пора возвращать проигранное, — к своему удивлению, исправить уже ничего не смог. За час с небольшим он спустил все, что у него было, и с неприязнью посмотрел на соперника.
— Я хотел бы продолжить игру.
Тот передернул плечами, словно не понимая, о чем можно говорить, когда у одного из них ничего не осталось, но все же спросил:
— Серебра у тебя нет… Чем еще ты можешь меня заинтересовать?
Арицей овладел азарт.
— Добротный дом в городе, неподалеку от рыночной площади.
— Зачем мне, путнику, дом в Руцапу?
— А колесница? Хочешь мою колесницу?
— У меня уже есть колесница…
С этими словами незнакомец встал из-за стола, намереваясь уйти, но Арица положил руку на рукоять меча и огляделся, призывая друзей его поддержать.
— Не стоит делать того, о чем
