Елизавета I - Маргарет Джордж
– А теперь говорят, что вы затмили его, что вы добились неизмеримо большего.
– Те, кто так говорит, лгут. Никто не в силах ни затмить его, ни даже сравниться с ним. Но всегда можно выковать собственную судьбу и собственный успех, кто бы ни был твой отец или брат. – Я протянула руку и взяла его за подбородок. – Можете мне поверить.
79. Летиция
Январь 1601 года
Они были повсюду – лежали на полу в зале, ели, жаловались, распространяя вокруг себя тошнотворную вонь влажной шерсти. Мой дом перестал быть моим домом, а превратился в перевалочный пункт для недовольных – смутьянов, которые хотели, чтобы мой сын повел их за собой. Повел куда и зачем?
После того случая он стал совершенно другим человеком. Я поняла это в тот же миг, едва он раскрыл глаза, побывав на волосок от смерти. С тех самых пор в них поселилось это отрешенное выражение, как будто он совершил путешествие в края столь чудовищные, что возврата оттуда уже быть не могло. Он казался более сильным, словно обрел неуязвимость, но в то же самое время в нем сквозило какое-то безразличие к этой своей новообретенной силе.
Рождество и Новый год прошли тоскливо. Не было ни угощения, ни празднования. Единственными гостями, если можно так их назвать, были люди, которые толклись в нашем дворе, сетуя на свои многочисленные несчастья: на кредиторов, которые настойчиво требовали от них возврата долгов, на отсутствие возможностей при дворе и нежелание мира оценить их по достоинству. Пираты, опальные придворные, лишенные наследства аристократы, безработные солдаты и моряки, скандальные слуги из наших владений в Уэльсе, накрученные Гелли Мейриком.
Среди них наверняка водились шпионы, докладывающие обо всем Елизавете и Тайному совету, но вычислить их было невозможно. Правительство не могло не понимать, что толпа в нашем дворе – сборище недовольных, но, чтобы недовольство сделать опасным, его необходимо на что-то направить. Пока у них никакого направления не было.
Роберт демонстративно покупал те самые сладкие вина, доходы от налогов на которые раньше доставались ему. Он откупоривал бутылку, наливал из нее янтарной жидкости и смотрел на нее взглядом безнадежно влюбленного, после чего выпивал за здоровье королевы.
– Каждая выпитая мной капля – это пенни в ее кубышку, – сказал он, взмахивая кубком. – Ну разве я не верный подданный, раз напиваюсь до беспамятства во имя королевы?
– Вот-вот, – подхватил Мейрик. – Давайте угробим себя ради ее обогащения!
Кристофер, который с того самого дня, когда мы чуть не потеряли Роберта, не появлялся в моей постели и старательно избегал моего общества, мрачно напивался вместе с ними, но ни слова не говорил. Остальные – графы Бедфорд и Ратленд, лорды Монтигл и Сэндис, капитан Томас Ли и незадачливый дядюшка Роберта, Джордж Деверё, не сдерживались в речах.
– Вы слышали, что Рэли назначали губернатором Джерси? – спросил лорд Сэндис.
– Мы знаем зачем, – сказал Генри Кафф, вновь наполняя свой кубок.
– И зачем же? – удивился дядюшка Джордж.
– Это все часть плана Сесила, – отвечал Кафф. – Он спит и видит, как бы пустить испанцев в Англию. Это же очевидно. Рэли – член его фракции, а теперь он будет контролировать оборонительные сооружения на западе страны. Кобэм, второй ставленник Сесила, командует Пятью портами на юге. А северные границы у нас чьи? Сесилова братца Томаса. Если вам этого мало, лорд Бакхерст и адмирал Говард, сторонники Сесила, контролируют казначейство и флот. Они все ждут не дождутся, когда же смогут передать нас прямо в руки Испании.
– Боже правый! – воскликнул Роберт. – Неужто такое возможно?
– Сами подумайте. Сесил настойчиво продавливал мир с Испанией. Разве не он стоял во главе группы, которая убедила королеву приказать нам прекратить нападения на Испанию? Надо думать, он делал это не за просто так. – Он одним глотком прикончил свой напиток. – Он хочет, чтобы Елизавете наследовала испанская инфанта. Он говорит, что прав на престол у нее ровно столько же, сколько у Якова.
– Он заявлял это публично? – поинтересовался Кристофер.
– Разумеется, в противном случае я бы этого не услышал. – Он помолчал. – Нужно написать Якову. Он должен убедить Елизавету объявить его престолонаследником, пока не стало слишком поздно и Сесил не…
– Она целиком и полностью в его власти! – простонал Роберт. – Она слушает все, что он поет ей в уши. Как мы до этого докатились?
– А ведь она всегда была такой независимой, – заметил Кафф. – В добрые старые времена, когда разум у нее был…
– Разум ее покидает! – воскликнул Роберт. – А красота покинула давным-давно!
Я коснулась его локтя и покачала головой. Не следовало говорить такие вещи вслух, в особенности при других. Но Роберт раздраженно стряхнул мою руку:
– Она меня беспокоит. Если она плохо соображает и не способна больше править, Сесил и его приспешники приберут королевство к рукам. То, как она поступила со мной, доказывает, что она не в себе, что разум ее слабеет. Она посадила меня под арест, продержала там без суда и следствия, а потом взяла и ни с того ни с сего лишила средств к существованию! – Он, казалось, готов был расплакаться. – Меня, кого она любила!
В своем изложении событий он стыдливо умалчивал обо всех провокациях со своей стороны. Необходимо поговорить с ним наедине. Сейчас же будет достаточно заставить его прекратить прилюдные нападки на королеву.
– В последнее время она стала призывать к большей снисходительности к католикам и даже… к иезуитам! – прошипел Томас Ли (мне он всегда казался подлым и воинственным – зловещее сочетание). – Еще одно доказательство в пользу того, что ее уговаривают предложить испанцам замириться. И это королева, которая бросила вызов армаде!
– Каждый факт сам по себе может иметь любое другое истолкование, но, если собрать их воедино, все указывает на одну подоплеку: испанскую. Присмотритесь, не начала ли она носить мантилью. Я не удивлюсь, если так и окажется, – пробормотал Бедфорд.
– Я не удивлюсь, если она пристрастится к боям быков! – воскликнул Сэндис.
Эти слова вызвали взрыв хохота.
– Во всех прочих отношениях она куда больше похожа на мужчину, чем на женщину, так что почему бы и не бои быков? – сказал Мейрик.
Надо было как-то выпроводить их из дома. Эти разговоры становились опасны. Я решила высказаться. Если кто-нибудь подслушивает, пусть доложат, что я защищаю королеву.
– Прошу вас. Она наша королева, говорить о ней таким образом недостойно англичан.
– Боитесь, что на вас донесут? – осклабился Мейрик.
Я пригвоздила его взглядом. Он впервые открыто бросил мне вызов, но я давно чувствовала, что между нами
