Елизавета I - Маргарет Джордж
– От всей души желаю вам счастливого Нового года, Томас, – сказала я.
Он печально улыбнулся, как будто говоря: «Это невозможно, но спасибо вам». Потом обернулся к стоявшему рядом с ним молодому человеку со словами:
– Позвольте представить вам моего секретаря, мастера Джона Донна. Он мой верный и неутомимый помощник.
У Донна было худое вытянутое лицо, на котором застыло угрюмое выражение, и самые красные от природы губы, какие мне только доводилось видеть.
– Ваше величество, – сказал он.
– Джек на досуге ради развлечения пишет стихи, – поведал Эджертон. – Пока что ни одно из них еще не было опубликовано. Но вам, возможно, понравится то, которое я нахожу превосходным.
О боже! Опять поэзия. Я натянуто улыбнулась.
– В самом деле? – осведомилась я тоном, который должен был послужить предостережением.
Но Джек предостережению не внял. Он протянул мне перевязанный лентой свиток со словами:
– Моя недостойная проба пера.
Я вынуждена была взять его.
Вскоре после подошел Уильям Ламбард и преподнес мне кожаный конверт.
– Замок Хивер, ваше величество, – сказал он.
– Быстро вы!
Я взяла конверт в руки.
– Это не исторические документы – они у меня дома, и мне нужно будет собрать их для вас, – но то, что я смог вспомнить навскидку. Будет вам пока для затравки, а остальное я пришлю позже.
– Благодарю вас, – сказала я. – Мне не терпится узнать о замке все.
Наконец долгий день на ногах был окончен. Очутившись в своих покоях, я сбросила атласные туфельки и опустилась в кресло. Я открыла кожаный конверт и вытащила оттуда бумаги. Ламбард присовокупил к ним чертежи и местные легенды о замке, а также краткое описание его истории.
Кэтрин заглянула мне через плечо:
– Может быть, в этом году нам с вами удастся побывать там вместе.
С этими словами она взяла один листок и принялась внимательно его читать. Я передала ей весь пакет:
– Можете изучить все это, чтобы подготовиться. – Я развернула свиток со стихотворением мастера Донна. – А мне нужно сделать домашнее задание. Прочитать подношение одного молодого человека, который желает быть поэтом.
Я рассмеялась. Стихотворение было озаглавлено «Приманка» и начиналось словами «О, стань возлюбленной моей».
– О нет, – простонала я. – Это не только избито, но еще и заимствовано.
Он надергал строк из Кристофера Марло и даже из пародии Уолтера Рэли. Неужели он думал, что я не подозреваю о существовании других стихов?.. Или, что казалось более зловещим, что я их не вспомню?
Однако же я продолжила читать и вскоре увидела, что чем дальше, тем больше его стихи расходятся с вышеупомянутыми, и говорится в них нечто совершенно иное.
О, стань возлюбленной моей
И поспешим с тобой скорей
На золотистый бережок —
Ловить удачу на крючок.
Под взорами твоих очей
До дна прогреется ручей,
И томный приплывет карась,
К тебе на удочку просясь.
Купаться вздумаешь, смотри:
Тебя облепят пескари,
Любой, кто разуметь горазд,
За миг с тобою жизнь отдаст.
А если застыдишься ты,
Что солнце смотрит с высоты,
Тогда затми светило дня —
Ты ярче солнца для меня.
Пускай другие рыбаки
Часами мерзнут у реки,
Ловушки ставят, ладят сеть,
Чтоб глупой рыбкой овладеть.
Пускай спускают мотыля,
Чтоб обморочить голавля,
Иль щуку, взбаламутив пруд,
Из-под коряги волокут.
Все это – суета сует,
Сильней тебя приманки нет.
Да, в сущности, я сам – увы
Нисколько не умней плотвы[44].
– Странные образы, – покачала головой Филадельфия. – Какие-то головли, щуки, коряги.
– Тем они и притягательны, – возразила Кэтрин. – Это не избитые комплименты.
– Меня никогда не сравнивали с кем-то, кто бродит по воде и приманивает к себе рыбу, – призналась я. – Вряд ли я когда-нибудь такое забуду.
– Кристофер Хэттон как-то заметил, что вы ловите души мужчин на такую сладкую приманку, что от ваших сетей спастись не удается никому, – напомнила Кэтрин. – Но эти слова были сказаны очень много лет назад и к тому же без свидетелей. Откуда он мог об этом узнать?
Красногубый мистер Донн оказался куда более загадочным, нежели можно было предположить по его скромной манере держаться.
И снова потекли дни безудержного веселья, а я не поклялась бы, что мои гости до следующего Рождества не смогут без отвращения ни смотреть на засахаренные фрукты, ни притронуться к кордиалу, ни даже подумать о том, чтобы станцевать гальярду. Во всяком случае, я сама чувствовала себя именно так. С утра отслужили литургию, во время которой я возложила на алтарь золото, ладан и мирру, а ребятишки в капелле распевали рождественские гимны. Во второй половине дня должен был состояться спектакль, а сразу следом за ним долгожданный бобовый пир – после чего, слава Господу, гости начнут разъезжаться по домам.
Все утро рабочие в поте лица превращали зал в сцену и сносили туда скамейки и кресла для зрителей. Войдя в зал, я убедилась, что рядом со мной усадили наших почетных гостей, дона Вирджинио Орсини, герцога Браччано, и Григория Ивановича Микулина, посла царя Бориса Годунова. Джордж Кэри, покровитель труппы, сидел прямо за мной. Повсюду вокруг слышался гул нетерпеливых голосов; хотя на праздниках давали и другие представления, лучшее всегда приберегали напоследок.
Джордж поднялся и встал перед занавесом:
– Мои дорогие друзья, для меня огромная честь представить вашему вниманию новую пьесу, названную ко дню ее дебютного показа «Двенадцатой ночью». Надеюсь, вы все получите удовольствие.
Он поклонился и вернулся на свое место.
– Я очень надеюсь, что пьеса хорошая, – прошептал он мне на ухо. – Костюмы, по крайней мере, роскошные, кроме того, по ходу действия будут музыка и танцы.
– Джордж, сегодня все пребывают в таком хорошем настроении, что получат удовольствие почти от чего угодно. И потом, разве Шекспир когда-нибудь вас подводил? – Обернувшись к русскому посланнику, я произнесла: – Если вы чего-нибудь не поймете, пожалуйста, скажите мне, и я постараюсь вам перевести.
– Думаю, моего английского будет достаточно, – вздохнул тот.
Представление началось. Как меня
