Её скрытый гений - Мари Бенедикт
— Вы же понимаете, что я могу применить свои методы не только к углю? — предлагаю я, думая о том, как удивилась бы моя семья, увидев этот бойкий обмен репликами. Почему-то непринужденная беседа на французском дается мне легче, чем на английском, на котором у меня так складно не получается — на нем я или слишком застенчива, или чересчур прямолинейна. Кажется, французский язык сам ведет меня и сглаживает мою резкость.
— На это мы и рассчитываем, — восклицает он. Хотя смех утих, месье Матьё по-прежнему улыбается и добавляет: — Хотя скоро вы поймете, что в послевоенной Франции хорошую квартиру найти труднее, чем хорошую научную должность, и будете гораздо признательнее Вайль, чем мне.
Я знаю, какая удача, что Адриенн смогла для меня снять комнату в огромной квартире на рю Гарансьер всего в нескольких кварталах от таких популярных на Левом Берегу мест, как «Кафе де Флор» и «Ле Дё Маго». Владелица квартиры, строгая вдова профессора, которая все еще носит черное траурное платье и предпочитает, чтобы к ней обращались просто «мадам», согласилась принять меня по просьбе Адриенн, работавшей вместе с ее покойным мужем — иначе в Париже почти невозможно найти жилье. И не важно, что ванну можно принимать лишь раз в неделю, а на кухню заходить только по вечерам, зато потолки в квартире высокие, а одну из спален переделали в библиотеку со стеллажами вдоль всех стен — просто мечта.
— Прошу вас, — он жестом указывает на длинный коридор, ведущий из вестибюля. — Месье Жак Меринг с нетерпением ждет свою новую chercheur.
Месье Матьё ведет меня сквозь лабиринт коридоров, мимо трех групп исследователей в белых халатах, среди которых, к моему изумлению, оказываются и женщины. Я слышала, что французы ценят интеллект превыше всего — неважно, мужской он или женский, — но всегда думала, что это лишь слова, поскольку так говорили сами французы. Но невозможно не заметить, как много женщин здесь работает, и это поражает меня, ведь на моем прежнем месте работы в БИАПИУ такого не было.
Наконец мы останавливаемся. Перед нами открытая дверь, за которой тянется просторное, заполненное черными лабораторными столами и оборудованием помещение, похожее на улей с роем ученых, так увлеченных своими делами, что они, кажется, даже не замечают нашего присутствия. Шум научных приборов и умы, занятые передовыми исследованиями — для меня это словно симфония. Я не верю в загробную жизнь, но, если бы верила, она была бы похожа на это место.
Внезапно один из мужчин поднимает взгляд. Его яркие зеленые глаза встречаются с моими, и в их уголках появляются лучики-морщинки — он улыбается. Улыбка не сходит с его губ, когда он подходит к нам, и его высокие скулы становятся еще более выразительными. Я не могу не улыбнуться в ответ; его радость заразительна.
— Мадемуазель Франклин, мы с нетерпением ждали вас в Париже, — говорит мужчина. — Доктор Франклин, я имею в виду.
— Да, доктор Франклин, — подхватывает месье Матьё, — Позвольте представить вам главу лаборатории, в которой вы будете работать. Это месье Жак Меринг.
— Приятно познакомиться, — месье Меринг здоровается со мной за руку. — Мы очень вам рады.
От этого теплого приема у меня перехватывает дыхание, я думаю: кажется, я, наконец, оказалась там, где нужно.
Глава вторая
3 февраля, 1947
Париж, Франция
— Позвольте мне познакомить вас с нашей labo, — говорит месье Меринг с улыбкой и величественным жестом обводит помещение. Вместе с месье Матьё они ведут меня от стола к столу, запросто отвлекая chercheurs и ассистентов от работы, так естественно и доброжелательно, что те с удовольствием им отвечают. «Как отличается отношение месье Меринга к сотрудникам от подхода профессора Норриша в Кембридже или даже доктора Бэнгема в БИАПИУ», — думаю я, с легким содроганием при воспоминаниях.
Меня провожают к пустующему длинному черному лабораторному столу в углу комнаты, мой новый начальник садится рядом на табуретку. Месье Матьё разглядывает нас, а месье Меринг продолжает:
— Ваш революционный анализ атомной структуры угля произвел на нас впечатление, как, я уверен, вам уже рассказал месье Матьё. Ваши новаторские методы экспериментов позволили проникнуть в структуру угля и помогли нам понять различия между его разновидностями. Мы надеемся, что наши уникальные технологии позволят вам зайти еще дальше в изучении микромира, а конкретнее, углеродов. Месье Матьё, как вы знаете, один из ведущих экспертов в рентгеноструктурном анализе, и к моему счастью, он был моим учителем. Я надеюсь стать вашим.
Его поразительная прямолинейность трогает меня. Я не привыкла, чтобы коллеги-ученые разговаривали так, словно они рады работать со мной. Обычно совсем наоборот.
Поглядывая на каждого из джентльменов, я отвечаю:
— Сочту за честь. Не терпится узнать вашу технологию и увидеть, к чему она меня приведет.
С тех пор, как я познакомилась с месье Матьё три месяца назад, я мечтала о том, какие молекулярные миры смогу обнаружить, используя новый научный подход. Он заключается в том, что узкий рентгеновский луч направляется на кристаллическую решетку, в которой удерживаются атомы, и дифракция лучей оставляет отпечаток на фотопленке. Сделав несколько фотографий под разными углами и в разных условиях, а после изучив рисунки и измерив дифракцию лучей, ученые могут рассчитать атомную и молекулярную трехмерную структуру вещества. Я не смела и надеяться, что Матьё и месье Меринг захотят привлечь меня к этим исследованиям.
— Мы тоже сочтем за честь, — вступает месье Матьё. — Наша лаборатория не преследует конкретных промышленных целей, мы считаем, что, если мы предоставим нашим ученым свободу исследований в соответствии с их интересами и талантами, мы найдем применение этим открытиям. Не сомневаемся, соединение ваших навыков и наших технологий принесут огромную пользу.
Месье Матьё прощается и уходит, а к месье Мерингу подходит один из chercheur и увлекает в сторону; я остаюсь одна на своем рабочем месте. Здесь стоит такое же оборудование, которое я видела на столах других chercheur: мощный микроскоп, множество колбочек и пробирок с реактивами, предметные стекла и горелка Бунзена, но рядом с раковиной лежит стопка бумаг, подготовленная специально для меня. Перелистывая их, я вижу, что это отчеты о проектах других chercheur лаборатории и самого месье Меринга. Я сажусь и погружаюсь в описания изящных исследований Меринга, связанных с глиной, кремнеземом и другими замечательными материалами с использованием методов рентгеновской
