Елизавета I - Маргарет Джордж
– Пошли кого-нибудь за врачом! Нужно найти флакон!
Я снова оглянулась на Роберта, бледного и бездвижного.
Оставшись в комнате одна, я принялась лихорадочно все обыскивать. Где же может быть этот злосчастный флакон? Я взяла массивную, с серебряной рукоятью, трость Роберта и провела ею по верхушкам шкафчиков, потом переворошила их содержимое. Я ощупала веревочное днище кровати снизу, потом остановилась. Это было совсем уж глупо. Мужчина не станет с таким тщанием прятать пустой бутылек – только полный. Одно из окон было приоткрыто; в щель дуло. Отдернув плотные занавеси, я открыла раму и выглянула вниз. Под окном, полускрытая кустами, валялась фляга. Я бросилась вниз и, раздвинув ветви, потянулась за ней. Мои пальцы сомкнулись вокруг горлышка, и я вытащила ее из зарослей.
Она оказалась пуста, но от нее исходил тот же самый сладковатый запах, что и от дыхания Роберта.
Когда я вернулась в комнату, наш врач уже пришел и, склонившись над Робертом, слушал его грудь.
– Нашла! – выдохнула я, сжимая в руках флягу.
Врач Роберт Пауэлл обернулся на голос и забрал у меня бутыль. Он поискал этикетку, потом встряхнул:
– Внутри немного осталось. Принесите какую-нибудь чашку.
Через мгновение чашка была у него в руке, и он вылил в нее из фляги небольшое количество зеленоватой жидкости.
– Я знаю, что это за средство, – сказала Фрэнсис. – Он привез его с собой из Йорк-хауса. Его давали Роберту во время болезни, чтобы унять рвоту.
– Кто давал? – резким тоном спросил Пауэлл.
Он понюхал жидкость.
– Тот, кто его лечил. Меня к нему не пускали. В какой-то момент королева послала к нему своих лекарей.
Обвинение повисло в воздухе. Но это было глупо. Снадобье помогло ему, когда использовалось по назначению.
– Оно приготовлено из смертоносной белладонны, – сказал Пауэлл.
– От нее есть противоядие? – спросила я.
– Очень малораспространенное – калабарский боб. Он растет в Африке.
– А в Лондоне его где-нибудь можно раздобыть?
Лекарь замялся:
– Его используют в колдовских ритуалах. Если вы знаете кого-то, кто готов признаться, что занимается колдовством, вы знаете больше, чем я.
– Но кто-нибудь же его поставляет. Возможно, в порту.
– Колдовство не практикуют в открытую. Нам нужно найти человека, которому эти люди доверяют. – Он бросил взгляд на Роберта. – Причем найти быстро.
Внезапно мне вспомнились темные личности, которые вечно крутились у нас во дворе. Я просила Роберта прогнать их, потому что они производили впечатление людей, которые занимаются скользкими делишками, но он меня не слушал. Сейчас я была ему за это благодарна.
На поиски оборванного валлийского паренька, готового выполнить поручение, у нас ушло всего несколько минут. Он должен был сказать, будто этот самый боб нужен ему для приворотного зелья, чтобы добиться любви зазнобы, которая его отвергла.
– Если поторопишься, получишь еще сверху, – пообещала я.
Может, мы и были бедны, но на это деньги у нас нашлись бы.
Я вернулась в спальню, где мы под руководством Пауэлла принялись жечь под носом у Роберта камфару в попытке его разбудить. Мы усадили его в подушках в надежде, что это его растормошит. К этому времени весть разлетелась уже по всему дому – Кафф с Мейриком и Кристофером попытались войти в спальню, но Пауэлл велел им оставаться за дверью, чтобы Роберту было чем дышать.
Парнишка вернулся через два часа, сжимая в руке мешочек из холстины, в котором лежал глянцевитый коричневый боб размером с ноготь моего большого пальца. Выглядел он совершенно безобидно.
– Да, это он, – сказал Пауэлл. – Я разотру его в порошок, чтобы отмерить необходимое количество. Придется рассчитать точную дозировку, а это будет сложно, поскольку я не знаю, сколько белладонны было в снадобье. Нам нужно ровно такое количество, которое нейтрализует белладонну, ибо все сверх этого подействует как другой яд.
Он быстро принялся за дело, а нам оставалось лишь молиться. Здесь было так много неизвестных. Если мы неверно угадали снадобье – вдруг фляга не имеет никакого отношения к Роберту или валялась под окном уже давно, – если Пауэлл промахнется с дозой противоядия…
Напряжение, владевшее мной все это время, прорвалось слезами, и теперь уже Фрэнсис пришлось утешать меня. Она была спокойна, но лишь потому, что не осознавала всех возможных последствий ошибки в дозировке.
Противоядие было готово только после полудня, и нам пришлось влить его в безвольный рот Роберта, а потом зажать ему челюсти и помассировать горло. Жидкость стекла ему в глотку. Когда чашка опустела, мы уселись и стали ждать.
Было чувство, будто меня саму чем-то опоили: голова кружилась, руки и ноги не слушались. Возможно, из-за того, что я подержала в руках боб. Но нет, только порошок обладал такими свойствами. Я сидела в углу в кресле и вспоминала случаи, когда мне доводилось дежурить в этой комнате у его постели. Этот был худший.
Лишь с наступлением темноты он зашевелился, очень медленно – поднял руку и провел по лбу. Однако глаза его оставались закрыты, он не произнес ни слова. Мало-помалу по его щекам начала разливаться краска. Потом он тронул бледно-розовые губы языком.
Пауэлл в мгновение ока очутился возле постели и склонился над ним.
– Тряпицу, – приказал он. – Прохладную воду и девичью траву.
Все требуемое принесли, и он принялся протирать влажной тряпицей лицо Роберта, возвращая его к жизни. Наконец глаза его распахнулись, и он повел вокруг непонимающим взглядом.
– Слава Господу, ты спасен! – воскликнула Фрэнсис, бросившись на его укрытые одеялом ноги.
Пауэлл поднял ее рывком.
– Ему сейчас противопоказана любая тяжесть! – рявкнул он.
Потом врач принялся сгибать и разгибать руки Роберта и массировать ладони и пальцы.
– Вернитесь к нам, – приказал он, точно волхв.
Роберт слабо улыбнулся. Он поднял руку и сжал пальцы Пауэлла.
Он проспал всю ночь и вновь обрел голос только на следующее утро. Мы замерли в ожидании его первых, самых важных слов. Неужели он намеревался покончить с собой?
– Где я был? – Он вскинул руку. – Я слаб, как новорожденный младенец.
– А ты сам не помнишь? – спросила я.
– Я помню, только как ложился в кровать.
– Ты ничего не принимал?
– Я не мог уснуть, поэтому встал и выпил лекарство, которое мне давали от поноса.
Роберт медленно покачал головой.
– Оно действует как снотворное? – спросила я.
– Успокаивает желудок и навевает сонливость. Я был в отчаянии и никак не мог
