Елизавета I - Маргарет Джордж
«В камере-то небось свечей вообще не будет», – пронзила меня паническая мысль.
Впрочем, в темноте все лучше, чем любоваться на грязь и крыс на полу. Меня заколотило. До этого мгновения я не осознавала, насколько глубоко верила, что королева в последнюю минуту все-таки проявит милосердие, насколько не позволяла даже мысли о возможности иного исхода закрасться в голову.
– Боже правый, – прошептала я.
Плакать я не могла. Шок и страх были слишком велики, чтобы что-то могло их облегчить.
– Черт бы побрал мерзкую старуху!
В дверях, держа в правой руке бутылку, стоял Кристофер. Он вскинул ее и принялся большими глотками пить прямо из горлышка.
– Чтоб ее гнусные кости сгорели в адском пламени! – Шатаясь, он вошел в комнату и присел рядом со мной. – Что это вы сидите тут в потемках?
От него разило элем. Он ничем мне не помогал, да и кто бы тут помог?
– Мне страшно, Кристофер, – призналась я. – Темнота показалась мне милосерднее света.
Он ухватил меня за рукав:
– Ну нет, моя жена не станет распускать нюни, как какая-нибудь трусиха. Вот, выпейте. – Кристофер сунул мне под нос бутылку, но я отвернулась. – Можете радоваться. Теперь все выплыло наружу. Больше нет нужды притворяться. Она нам враг, вот что.
Откуда взялся этот хриплый недалекий незнакомец? Когда он подменил моего Кристофера?
– Нет, она нам не враг. Она просто печется о собственных интересах. – Я помолчала. – Сомневаюсь… сомневаюсь, что мы занимаем настолько значительное место в ее мыслях, чтобы она называла нас врагами. Мы для нее просто букашки, пустое место, с которым не обязательно считаться.
Я вновь стала тем, кем была ребенком в изгнании, – никем. Хотя нет, тогда наша семья была столь важной, что нам пришлось отправиться в изгнание. Это что-то да значило.
Кристофер в ответ лишь в очередной раз приложился к бутылке.
– Деньги, значение имеют только деньги, – сказала я. – Кровь, служба, отвага, преданность – без денег все это ничто.
Что нам толку от благородного происхождения Роберта и капли королевской крови в его жилах? Крысы в Маршалси не примут их во внимание.
– Вы только сейчас это поняли? Да это же любому ребенку известно.
Кристофер отыскал еще одну свечу вдобавок к той чахлой, которую я уже зажгла, и внезапно в комнате стало вдвое светлее.
– Может быть, это не она, – добавил он. – Может быть, ей задурили мозги.
– Не тешьте себя иллюзиями, – покачала я головой. – Слабый король или королева может стать пешкой в руках недобросовестных советников, эта же ничья не пешка и никогда ею не была.
О, она была умна и хладнокровна, сколько я ее знала, и даже юной принцессой переигрывала тех, кто был облечен властью. Жаль, мне этого качества не досталось. Теперь я понимала, что, несмотря на блестящее умение плести интриги, стратег из меня никчемный, поскольку я постоянно упускала из виду непредвиденные обстоятельства. Но что теперь мне толку от этого понимания? Оно ничем не помогало мне и лишь усугубляло глубину моего отчаяния.
– Посмотрим, – сказал он и выкатился из комнаты.
Не знаю, сколько я так сидела. Городской шум мало-помалу затих, отбили вечернюю зорю, и за окнами совершенно стемнело. Меня наконец перестало колотить. Я хотела было пойти к Роберту, потом подумала, что лучше сейчас его не трогать. Не надо докучать им с Фрэнсис. Я упала в постель, надеясь уснуть и положить конец этому ужасному дню.
Проснулась я от тусклого света, сочившегося сквозь облака. Мне снились лошади. Я медленно ехала вдоль высокого обрыва над морем, глядя на пенистый прибой далеко внизу. Воздух казался густым и пропитанным солью, но мне нравилось, как пахло – водорослями и волнами. Я спешилась и, подойдя к краю обрыва, остановилась и стала смотреть, как волны накатывают на берег и бьются о черные скалы. Там, внизу, что-то застряло между двумя зазубренными валунами и покачивалось на воде. Мертвое тело? Потом я увидела, что в море плавают обломки и мусор, и поняла, что это остатки разбившегося корабля. Армада? Говорили, что испанцев выбросило на побережье Ирландии. Ирландия…
– Матушка! – Кто-то тряс меня за плечо. – Матушка, помогите!
Из бушующего моря меня перенесло в Эссекс-хаус. У моей постели стояла Фрэнсис. В тусклом свете я увидела ее заплаканное лицо.
– Что такое?
– Роберт! Он не просыпается. Мне кажется, он… он без сознания.
Я выбралась из постели и, накинув халат, бросилась следом за ней в их спальню. От двери к кровати вела дорожка из сброшенных одежд. Я откинула полог и увидела распростертого на постели Роберта. Он не спал, но ни на что не реагировал.
– Пьян? – спросила я, надеясь на это.
Ох, пусть окажется, что он просто пьян! Кристофер же напился. Так они отгораживались от всего, что было слишком болезненным, чтобы принять это без колебаний. До меня долетал запах его дыхания, но от него не веяло ни элем, ни вином. Запах был незнакомый, сладковатый.
– Роберт! – Я затрясла его, но он не пошевелился; я обернулась к Фрэнсис. – Что он принял? Ты ничего не находила в комнате? У кровати?
– Я не искала. Когда я не смогла его разбудить, то бросилась прямо к вам.
– Давай поищем. Повсюду.
Дрожащими руками я принялась шарить ладонями по простыням и одеялам, пытаясь нащупать предательский флакончик. Ничего. Я опустилась на пол и заглянула под кровать, потом поискала на подоконнике и за всеми сундуками.
– Что было вчера вечером? Он отправился в постель в нормальном состоянии?
– Он прочитал бюллетень от секретаря Герберта. Несколько раз его перечитывал. Потом долго сидел молча. Потом явился Гелли. Он был в бешенстве. Потом пришел пьяный Кристофер. Они кричали и грозились отомстить, а Роберт все сидел и молчал. Наконец они оставили нас в одиночестве. Только тогда Роберт заговорил. «Мне конец» – вот что он сказал. Я попыталась убедить его, что это не так. У нас есть дети, у нас есть мы, у нас есть молодость и здоровье – всего этого никто не отнимет. Но он лишь молча качал головой. Я не сдавалась. Я напомнила ему, что это самые главные вещи. «Без них все богатства, чины и положение в обществе ничего не стоят. Вспомните Бёрли с его подагрой. Для него каждый день был пыткой, несмотря на высокую должность и милости королевы».
– И что он ответил?
– Ничего. Он лишь качал головой. Тогда я поступила так, как поступаю с детьми. Я ласково сказала: «Ложись в постель и поспи». Он подчинился, забрался под одеяло и уснул в
