Мария I. Королева печали - Элисон Уэйр
Не успела Елизавета уехать, как королевская чета уже приветствовала при дворе Маргариту, герцогиню Пармскую, сводную сестру Филиппа, и его кузину Кристину Датскую, герцогиню Лотарингскую. Встретив гостей на лестнице Уайтхолла, Филипп провел их в зал для приемов и представил Марии. Она с интересом посмотрела на Кристину, которую в шестнадцать лет сватали за отца Марии, короля Генриха VIII, и которая удивила всех своим заявлением, что, будь у нее две головы, она с удовольствием предоставила одну из них в распоряжение его милости. Глядя на эту красивую энергичную женщину, Мария легко могла это вообразить.
Целью визита двух дам было забрать Елизавету и эскортировать в Савойю, чтобы выдать замуж за герцога Савойского. Однако Мария уже приняла решение, что этого брака не будет. Храбро встретив неприкрытый гнев Филиппа, она осталась тверда в своем решении, что сестра не прибудет ко двору и не примет герцогинь в Хатфилде. Оказавшись наедине с мужем, Мария сказала ему, что ей нужно время, чтобы уговорить Елизавету настроиться на замужество.
Присутствие при дворе прелестной Кристины напрягало Марию: она не могла не заметить восхищенных взглядов, которые бросал на кузину Филипп. Мария, давно опасавшаяся, что супруг может влюбиться в другую женщину, сгорала от ревности, глядя, как он танцует с герцогиней и каким оживленным становится в ее обществе. Но явных оснований для претензий вроде бы не имелось. Разве это не было обычной любезностью по отношению к прибывшей с визитом королевской особе?
Мария чувствовала недомогание. Она по-прежнему плохо спала, и у нее постоянно болели зубы. Ожидания, что приезд мужа излечит меланхолию, не оправдались: она все еще находилась в подавленном настроении. В тиши своей спальни она дала волю слезам, поскольку радостные надежды на второй медовый месяц рухнули. Она втайне проконсультировалась со своими врачами, и те распорядились пустить ей кровь из ноги, чтобы избавиться от дурных телесных жидкостей, но Марии не стало лучше. На самом деле после всех манипуляций она стала еще более бледной и изможденной.
Впрочем, она не могла обвинить Филиппа в пренебрежении супружескими обязанностями. Он регулярно посещал супружеское ложе, не хуже жены понимая насущную необходимость подарить королевству наследника престола. Однако сам процесс зачатия, отнюдь не похожий на акт любви, был коротким и деловитым, а Марии всегда хотелось большего. И она молила Бога, чтобы Он хотя бы позволил ей зачать ребенка.
Если для Марии, как для женщины, бесплодие было просто личным горем, то для королевы это считалось позором, свидетельством того, что Господь отвернулся от нее, лишив своей милости. Казалось, никто не верил в способность Марии иметь детей, и она видела, как день ото дня падает ее авторитет у придворных и соответственно уважение к ней окружающих. Она постоянно переживала из-за престолонаследия. Для поддержания стабильности в стране было жизненно важным решить этот вопрос, однако она никак не могла заставить себя официально признать Елизавету наследницей престола.
– Мне невыносимо думать, что незаконнорожденный ребенок преступницы, казненной, как обычная шлюха, может унаследовать мой престол, – однажды ночью призналась Мария мужу, когда они лежали в темноте.
– Но парламент признал ее вашей наследницей, – пробормотал Филипп. – У нее сильная позиция.
«И все благодаря вам!» – едва не вырвалось у Марии. Филипп с самого начала защищал Елизавету.
– Она пользуется народной любовью, – безжалостно продолжил Филипп.
– Люди ее не знают! – прошипела Мария. – Она высокомерная гордячка. Она отлично знает, кем была ее мать, но не считает себя ниже меня. Она кичится нашим отцом и, как мне сказали, постоянно твердит, что больше похожа на него, чем я. Это недопустимое оскорбление, особенно учитывая разговоры, что она, возможно, вообще не его дочь!
– Вы ведь в это не верите. Да? – устало спросил Филипп. – Она очень похожа на короля Генриха на его портретах.
Мария резко повернулась к мужу:
– Почему вы вечно ее защищаете?
– По-моему, куда разумнее немного к ней подластиться.
Мария собралась было отпустить саркастическое замечание, но ей не хотелось злить мужа или выглядеть сварливой. Больше всего на свете она боялась, что он снова ее покинет. Она даже боялась думать об очередном расставании.
Повернувшись к мужу, она накрыла его ладонь своей рукой, страстно желая, чтобы он снова сжал ее в объятиях, прошептал слова любви и разделил с ней те неповторимые минуты близости, которой они когда-то наслаждались. Но он уже заснул.
* * *
Не пробыв в Англии и недели, Филипп начал настойчиво требовать от жены, чтобы она объявила войну Франции.
– Вы обещали мне это сделать, – напомнил он.
– Я знаю, – ответила Мария, скрывая испуг; она предвидела, что встретит упорное сопротивление своих советников, решительно настроенных против втягивания Англии в войну. – Но тут необходимо учесть массу вещей.
Филипп смерил жену сердитым взглядом:
– Мария, если вы сейчас меня подведете, я, пожалуй, уеду в Брюссель. Уеду и больше уже не вернусь.
– Нет! – в ужасе воскликнула она. – Я постараюсь настоять на своем. Клянусь!
Мария созвала Совет и в присутствии Филиппа выдвинула аргументы в пользу объявления войны. Лорды с серьезным видом выслушали ее, но попросили время на размышление. Два дня спустя Мария вошла в зал заседаний и по вытянутым лицам советников сразу поняла, что их ответ ей не слишком понравится.
В роли спикера, как всегда, выступил Паджет:
– Мадам, Англия не может и не должна быть втянута во внешний конфликт.
Она привела им все доводы, которые только могли прийти ей в голову, все больше возбуждаясь и постепенно впадая в отчаяние. Без поддержки лордов она едва ли сможет объявить войну. Но они оставались непреклонны.
Мария не осмеливалась поднять глаза на Филиппа. Она боялась его гнева. После заседания он отвел жену в сторону.
– Я действительно сожалею, – пролепетала она. – Мне нужно больше времени, чтобы уговорить их.
Филипп окинул ее скептическим взглядом:
– Вы должны встретиться с каждым из них с глазу на глаз, при закрытых дверях. Объясните им, что Англии необходимо вступить в войну. Припугните их смертью или потерей добра и земель, если они не исполнят нашей воли.
Опасаясь, что супруг покинет ее, если она откажется,
