Пацан казанский - Владимир Григорьевич Богданов
— Да из универа, Дима на третьем курсе…
— Дима?
— Ну его так называли… — Яна смутилась так, как будто он уличил ее в любовной связи с этим Димой.
— Ну Дима и Дима…
— Я домой, он за мной. Догнал вот!
— Мажор?
— Мажор.
— Кто у него отец?
— Я откуда знаю? — снова ужаснулась Яна.
— Айдар в универ съездит, — требовательно глянув на Кишлака, сказал Ильяс. — Еще раз поговорит с этим Димой. Чтобы мажор еще раз уяснил, что с ним будет, если он хотя бы глянет на тебя.
— Съездим, скажем… И оторвем, если не поймет! — ухмыльнулся Кишлак.
— Я сказал оторвать? — жестко и вместе с тем с усмешкой глянул на него Ильяс.
Говорить Айдар умел, а вот в деле показал себя слабо. Пока Ильяс кувыркался с Аллой в кровати, он жевал сопли в компании с Дариной, так и не догадался увести ее в номер, а она, можно не сомневаться, намекала.
— Нет.
— Тогда молчи.
— Я пойду? — спросила Яна, стыдливо глянув на Ильяса.
— Ну а что тебе с нами делать? Давай домой! Мы проводим.
Ильяс махнул рукой, Яна пошла к дому, а он с Кишлаком за ней. И на почтительном расстоянии. А так хотелось подойти к Яне, завести с ней разговор. И не только.
Глава 10
Коробок много, на пару КамАЗов хватит, но склады еще не под завязку забиты. Через пару недель товар накопится, его весь вывезут, начнут поставки нового. Шубников не посвящал Ильяса в свои дела, ему вменялось смотреть за складами, обеспечивать, так сказать, безопасность. Дело нехитрое, взамен — помещения в доме быта за символическую цену и особое расположение Катерины Сырниковой.
— Ты насчет баньки спрашивал, есть вариант, — сказала директриса.
Роскошная баба, модная, глянешь — и не только настроение поднимается.
— С тобой хоть куда! — улыбнулся Ильяс, обняв ее за талию.
Она снова, в который уже раз, выскользнула, но уже привычно и совсем без возмущений. Стоит Ильясу только поднажать, и она уже не сможет сопротивляться. А он мог. Хотя бы потому, что Катерина никому не стелила. Во всяком случае на данный момент. Шубников с ней не крутил и даже не пытался вешать на нее замок.
— Два отсека в подвале, как раз под вами, разрешение беру на себя, остальное все за ваш счет. Камин, сауна, отделка, ну ты понимаешь.
— Банька? — маслено спросил Ильяс.
— Банька!
— И девочки.
— И банька, и девочки… Ну если есть желание. Все можно.
— И банька — это хорошо…
— У меня только просьба небольшая. — Катерина отвела взгляд.
Просьба оказалась с подвохом. У Катерины возникли проблемы с соседом, освободился бывший ухажер, предъявил на нее права, а она послала его к черту. И попросила Ильяса разобраться с Митрофаном.
Но Приволжский район — территория борисковских, а это непростые ребята, с тяп-ляповскими на равных бились, организация у них сильная, говорят, ликеро-водочный комбинат под себя взять пытаются. Со спиртным в стране туго, бутылка водки — червонец, и это официальная цена. Короче, проблемы с борисковскими могут возникнуть нешуточные, а Ильясу это не нужно. Но и прокинуть Катерину он тоже не мог. Может, это Шубников проверочку хочет ему устроить, посмотреть, как он может решать дела. Шубников и сам далеко не простой мэн. Ильяс не особо вникал в ход его бизнеса, но знал, откуда берется товар. Свозят его, похоже, со всей страны, а уходит он куда-то вагонами, возможно за рубеж. Туда, где пользуются спросом советские мотоциклы, фотоаппараты, приемники, часы. Комбинация сложная, Ильяс даже не представлял, как провернуть ее, тем более в крупных масштабах, а вот Шубников мог двигать этот процесс. Наверняка у него мощные покровители, это и пугало. Но вместе с тем и обнадеживало. Шубников мог и помочь, если с ним дружить. Но сам он пока ни о чем не просил, от Ильяса требовалась только безопасность складов, и ничего более. Складов, которые у него по всему городу разбросаны, а может, и по всей стране.
С собой на чужой асфальт Ильяс взял самых лучших бойцов, но и этого ему показалось мало. Под сиденья «Волги» положили два обреза охотничьих ружей. «Артиллерия» в команде не самая сильная, но лучше что-то, чем ничего.
Дверь квартиры открыл ему рослый мужик лет тридцати, стрижка под ноль, трехдневная щетина, сивушный выхлоп такой, хоть нос затыкай. Майка на нем синяя, на одном плече над ключицей паутина наколота, на груди пышноволосая женщина, возможно, с обнаженной грудью. На пальцах перстни, Ильяс успел разглядеть два, на одном обычный крест с одним лучом над ним, на другом — по диагонали. Разные наколки с одинаковым значением: судимость, прошел зону, одна ходка. Вроде бы ничего серьезного, даже паутина без паука. Не похож мужик на лагерного авторитета, но понты бьют через край.
— Что за дела? — окинув Ильяса, сквозь зубы спросил Митрофан.
— Поговорим, что ли? — Ильяс кивнул на дверь подъезда. И так же движением головы указал на верхний этаж. — За Катюху!
— Оба-на! — Митрофан охлопал себя по груди, по плечам, как будто собирался пуститься вприсядку. Но выходить из квартиры не захотел. — А че выходить? Давай ко мне! — распахнул он дверь.
— Ты один?
— А если нет?
— Пацанов позову.
— Напугал! — презрительно скривился Митрофан.
Пацанов звать не пришлось, в квартире сиделец находился один. Беспорядок, на столе пустые стаканы, подсохшая закуска, сильно накурено, но собутыльников не видно.
Там же на столе лежал нож, и не кухонный, а финка с гардой.
— Ну давай, говори! — Митрофан скосил взгляд на нож.
Смахнуть финку со стола можно одним движением. Это если не получится зашибить гостя кулаком.
— Мы с Катюхой работаем, спортзал у нее арендуем.
— Где? Можешь не отвечать! — хохотнул Митрофан. — У нее там все через это место!
— Я с тобой нормально говорю, — хищно сощурился Ильяс. — А ты ведешь себя как баклан!..
— А кто ты такой, чтобы с тобой нормально?
— Ты сам-то кто по жизни? Я о тебе в лагере не слышал, здесь тебя не знаю. Если кто-то тебя знает, скажи. И сам кого знаешь?
— Кого я знаю?.. Кого я знаю, того здесь уже нет! Шушера одна осталась, вроде тебя!
— Понятно с тобой, — кивнул Ильяс.
Не знал Митрофан никого из борисковских авторитетов, видно, и раньше не мотался, и сейчас не пришей рукав.
— Что тебе понятно?
— Короче, Катюха тебя не хочет. И я не хочу, чтобы ты ее обижал.
— Я сейчас тебя самого обижу, щегол!
Митрофан замахнулся быстро, но Ильяс его опередил. Врезал ему под самый пупок, мужик взвыл от боли, опускаясь перед ним на колени.
— Это первое предупреждение!
Митрофан оправился
