Пацан казанский - Владимир Григорьевич Богданов
— Думаешь, напугал?
Ильяс не ответил, но выразительно глянул на вилку, которая лежала в пустой тарелке.
Он ведь действительно мог прямо сейчас выбить глаз собеседнику. За слова нужно отвечать, так принято везде, даже в торгашеской среде, в которой вращался Шубников.
— Что там у нас на складах, не твой уровень, пацан! Башку на раз оторвать могут!
— Но могут не оторвать, — усмехнулся Ильяс.
— Могут не оторвать. Могут посадить… Думаешь, про твои художества на рынке никто не знает?
— Ты знаешь?
— Знаю! И все, кому надо, знают.
— А кому надо?
— Ментам! В пять секунд закроют, даже пикнуть не успеешь.
— Я тюрьмы не боюсь. И смерти тоже.
В этот момент Ильяс не сомневался в том, что готов как к одному, так и к другому. Надо будет и тюрьму достойно примет, и смерть. На все пойдет, но от своего не отступится. И очень плохо, если Шубников этого не поймет. Для него плохо.
— Ты или псих, или нервы у тебя железные.
— И то, и другое. Сам себя боюсь, когда психую, — спокойно, со снисходительной усмешкой сказал Ильяс.
И снова Шубников задумался, внимательно глядя на его. А затем вдруг тихонько хлопнул в ладоши и вымученно улыбнулся.
— А зачем тебе психовать?.. Я так понимаю, нам делить нечего. Склад и перенести можно, в подвале действительно сухо.
— Значит, договорились.
— С арендной платой — это к Екатерине Витальевне… Лишнего она не возьмет, все строго по госрасценкам… Или ты хотел задаром?
— Не хотел. Учреждение государственное, зачем нам с государством ссориться?
— С государством ссориться нельзя, в этом ты прав… И с нами тоже… С нами дружить нужно.
— Я умею дружить, — кивнул Ильяс, жестко глядя на собеседника. — Западло прощать не научился, а дружить умею.
— Я тоже за мир и дружбу, против подлости и предательства… Извини, мне уже пора. В следующий раз с удовольствием выпью с тобой и с твоим другом… Ну, если все будет ровно!
— Ровно будет, — кивнул Ильяс.
А пить с Шубниковым у него желания нет вообще. Не тот он человек, с которым хочется дружить. Но хочешь не хочешь, а надо. Похоже, этот жук вхож в высокие круги. Может, и от ментов когда-нибудь поможет отмазаться.
Шубников ушел, Ильяс пересел за другой стол, Кишлак к нему присоединился. А что, время обеда, деньги у них есть, почему бы не посидеть немного?
Они заказали шурпу, бешбармак, к чаю взяли чак-чак. Но пришлось раскошелиться и на бутылку шампанского, когда к ним вдруг подсели две дамы в коротких платьях, знакомая блондинка и ее подружка, ну очень аппетитная брюнетка.
Ильяс усмехнулся, проницательно глянув на блондинку. Он понимал, что нужно делать с этой красоткой, но не знал, как к ней относиться. Ясно же, что это Шубников подогнал телок, но с какой целью — угостить сладким десертом в счет наметившейся дружбы или заманить в какую-то ловушку?
Он повернулся к девушке, посмотрел ей в глаза, мягко положил руку на плечо и намотал на палец локон волос.
— Эх, Аллочка, Аллочка!
— Что Аллочка? — занервничала она.
— Я тебя хочу!
Он торопился: и договор с домом бытом заключить поскорее надо, и до пацанов хорошую новость довести. А в шесть часов будет сбор и занятия, пока что в старом зале.
— О-о!..
— Может, закажем шампанское в номера?
Сколько раз он слышал сказки бывалых о том, как зажигают в кабаках. Красючек центровых снимают, ведут их в номера, с ходу ставят в позу и делают с ними все, что хотят. Как оказалось, сказки обладали чудесным свойством становиться былью. Аллочка легко согласилась уединиться, а за номерами дело не встало.
Это для беспонтовых приезжих в гостинице нет мест, а для промышляющих в них проституток есть все. Только плати. Отстегивать, понятное дело, пришлось Ильясу, но разве он зря рисковал своей свободой, снимая стружку с барыг, почему это ему нельзя потратиться на телочку, согласную на все?.. Или не совсем согласную?
Он провел Аллочку в номер и, едва закрыв за собой дверь, расстегнул молнию на ее платье.
— Какой ты быстрый!
— И ловкий!
Ильяс и платье снял, пока Аллочка хлопала глазами, беспомощно возмущаясь его наглости. И бюстгальтер сорвал, и такие же кружевные трусики на завязках, оставив на девушке только чулки и пояс под них.
— Парниша, ты, конечно, меня заводишь… — Она с тревогой смотрела на него. А вдруг он псих и сейчас начнет ее резать на мелкие кусочки? — Но ты бы притормозил…
Она закрыла рукой только одну грудь, и ноги свела вместе, уложив их на бок. И покрывало к себе притянула, закрывая задницу. Но все это ну очень слабая защита, разрушить ее легче простого. Ильяс едва сдерживал возбуждение, но еще рано распускать руки.
— Менты когда будут? — спросил он.
— Какие менты?
— Смотри, если ты меня под развод подставишь, тебя, суку, на куски порубят. Год из Казанки вылавливать будут!
— Ну что ты такое говоришь? — Аллочка едва не плакала от страха.
— Что нужно Шубникову? Зачем ты со мной?
— Ну да, Шубникову. Но он ничего такого не просил, просто отработать номер. Практически забесплатно.
— Практически?
— Ну для тебя же четвертной не деньги!
Ильяс кивнул, снимая куртку. Он мог позволить себе четвертной на элитную проститутку.
— Ты крутой, а я не дура, чтобы тебя подставлять… И вообще…
— Что вообще?
— Да нравишься ты мне! Такой хорошенький!
Аллочка соскочила с кровати, вцепилась в пряжку пояса и притянула Ильяса к себе. Распоясала, расстегнула, сняла брюки. Он и в себя прийти не успел, как его хорошенький оказался у нее во рту.
Глава 9
Крепкие на вид ребята, широкоплечие, в глазах дерзость, нахальство, но там же и тревога. Их всего двое, и один из них в тельняшке.
— Я не для того кровь в Афгане проливал, чтобы каким-то уродам платить!
— Кто урод?! — вскинулся Болтай. Еще чуть-чуть, и он пробьет этого грубияна в «солнышко».
— Спокойно, Гена, спокойно!
Ильяс положил руку ему на плечо и оттеснил в сторонку. Сам занял его место. Но наезжать не торопился. Взял с прилавка джинсы, осмотрел. Афганец дернулся, но и пацаны угрожающе пришли в движение.
— Хороший у тебя товар, парень, — вернув джинсы на место, сказал Ильяс.
Джинсы, куртки, жилетки, рубашки — все кооперативный самопал, но хорошего качества. И пошив на уровне, и джинсу вываривали грамотно, на совесть ребята работали.
— Платить не буду! — отрезал афганец.
— За что платить? — спросил Ильяс.
— Как за что?
— Ты вот спокойно работаешь, люди спокойно ходят, товар твой спокойно берут. Никто никого не трогает. Потому что мы здесь, потому
