Пацан казанский - Владимир Григорьевич Богданов
— А кто надо мной хозяин?
— Да твой чертов квартал! Только о своих пацанах и думаешь!.. Ты ими уже не правишь, а они правят твоим мыслями!.. Это что еще такое? — вдруг встрепенулась Яна.
В калитку входил Хряк, а за ним тащилась целая толпа. Яна, схватив Ильяса за руку, потянула его за собой, там, за летним душем, находился тайный лаз в заборе, через который они могли попасть в соседний двор с выходом на параллельную улицу.
— Уходи! — мотнул головой он. — А я разберусь!
— Я не уйду без тебя!
— Тогда я не смогу разобраться!
— Только без глупостей!
Яна уже скрылась за душевой кабинкой, когда Хряк подошел к Ильясу.
— Шашлык жаришь? — не здороваясь, спросил он.
— Из свинины. — Ильяс пристально смотрел ему в глаза.
Все-таки смог Хряк выйти на него, значит, кто-то из пацанов знал, где Ильяс приобрел дачу. И этот кто-то предал его, не задумываясь. За спиной Хряка теснились знакомые физиономии, все, кого Ильяс еще недавно считал своими в доску. Хамат, Кальян, Ряба, Митяй… Теперь это враги, не зря они все прячут глаза. Страшно им. Потому за Яной никто не побежал. Вдруг Ильяс за волыну схватится.
— Из мокрой курицы… — ухмыльнулся Хряк. — Ты мокрая курица, Ходжа, после того, как Аркаша тебя опустил. Как тебе перед ним на коленях живется?
— Не стоял я на коленях, — тихо сказал Ильяс.
Увы, пистолета у него при себе нет, а драться он не мог, сил не хватит даже на один убойный удар. А на словах перед Хряком оправдываться бесполезно.
— И передо мной встанешь. Если золото не отдашь!
— Кому, тебе?!
— Братве!
— Да, я брал золото. На братву. А вы кто? Вы не братва! Ты, Хряк, крыса! Если за общаком пришел!
— Кто крыса?! — взвился Хряк.
— Я ведь недолго здесь буду, оклемаюсь, вернусь, — обращаясь ко всем, сказал Ильяс. — И золото все наше будет.
Шесть соток не такая уж и большая территория, за пару дней можно перекопать все вдоль и поперек. И выйти на квадрат, где земля мягкая, где золото под ней. Хряк найдет клад, и к гадалке не ходи. Рано или поздно найдет.
— А почему прячешь золото? — зло спросил Хряк. — Скрысил ты общак, Ильяс!
Хряк говорил, а пацаны отводили глаза, молчали. И уважали они Ильяса, но и жажда обогащения застила глаза и лишала разума. Ильяс презрительно обвел взглядом предателей. Валид, Муха, Мустафа — с этими все ясно, это главная опора Хряка. А Хамат, Кальян, Митяй, Ряба… Были еще Кишлак, Юлдаш, Болтай, Юсуп, но это уже отдельная песня. Отдельная от Хряка. Война у них, ну и пусть перестреляют друг друга.
— Я не крыса, Хряк! Я отдам золото! На братву! А потом приду и проверю, если кто-то хоть слиток скрысил, порву на тряпки!
Ильяс показал место, где находился тайник, Митяй и Ряба копали быстро, с остервенением, земля мягкая, скоро лопата ударилась о металл. Клад подняли на поверхность, пацаны завороженно смотрели на двенадцатикилограммовые слитки. Двадцать слитков, двести сорок килограммов, всего не меньше двух миллионов долларов, сказочное состояние. Только Хряк насчитал почему-то восемнадцать слитков.
— А где остальное? — спросил он.
— Что остальное? — удивленно повел бровью Ильяс.
Он и сам не знал, где остальное. Но и Хряк не мог знать, сколько слитков было всего.
— Нет больше ничего. Я не крыса! — Ильяс жестко посмотрел в глаза Хамату.
Не крыса он, не гад и не черт в отличие от некоторых. Пацан все понял, отвел взгляд, но Хряка не остановил, на сторону Ильяса не перешел. Не хотел отказываться от своих тридцати серебряников.
— Крыса ты, Ходжа! Крыса! — не согласился Хряк.
— Предъявил? — Ильяс раскинул руки, приглашая к действию, плата за которое — жизнь. — Спрашивай!.. Или я спрошу с тебя, Хряк!
Ильяс прекрасно все понимал. Золото у него отобрать могли, а убить — нет. Хряк сейчас реально на растяжке. Кишлаку наплевать на Ильяса, но если его убьют, он предъявит Хряку. Объявит ему священную войну за смерть вожака и под этим знаменем объединит под собой всю бригаду. Хряк все это прекрасно понимал, поэтому не рискнул даже ударить Ильяса.
— Мы сейчас уезжаем, — с трудом сдерживаясь, сказал он. — А ты все… Ты крыса! Ты отшит!
— Ну-ну.
Ильяс всем видом давал понять, что не воспринимает Хряка всерьез. А все понимали, что последнее слово остается за ним. Потому никто даже не попытался ударить его или плюнуть в лицо, как зашкваренному помазку. Все уходили, опустив голову. Под тяжестью вины и золота. А когда шакалы исчезли совсем, появилась Яна.
— Общак ушел, — сказал Ильяс, с тоской глядя вслед пацанам, ради которых когда-то готов был отдать жизнь.
И которые подло предали его.
— Но что-то же осталось?
— Два слитка, — Ильяс кивнул, с иронией глянув на жену.
Он догадывался, куда делись слитки. Яна облегчила тайник, больше некому.
— Я подумала, что ты имеешь право на свою долю в вашем позорном общаке, — презрительно усмехнулась она.
— Что бы я без тебя делал?
— А не надо без меня… Ничего без меня не надо! Ты, я, мы с тобой. Все, больше никто не нужен! — Яна с надеждой смотрела на него.
Ильяс вздохнул. Волчья стая переродилась в крысино-шакалий сброд, и что ему с этим делать? Плюнуть на все и забыть? Отправиться с Яной в Москву, продать золото и заняться нормальным бизнесом или вернуться в Казань — казнить предателей и через большую кровь взять власть в свои руки? Выбор за ним, но Яна имела право на веское слово в чашу его судьбы. И она его уже сказала.
Примечания
1
Дубок (жарг.) — стол в камере.
