Пацан казанский - Владимир Григорьевич Богданов
— Не убедил! — усмехнулся вояка.
— А менты почему тебя не трогают? Потому что мы ментам заносим…
Ильяс не врал, Салах действительно договорился с местным отделением милиции, отстегивает кому надо, чтобы не трогали. А как иначе? Рынок растет, ни одного свободного лотка не осталось, еще один ряд строить начали, скоро закончат. Забор наконец поставили, но может, зря?..
— А менты с тобой по-другому разговаривать будут. Они твой кооператив по винтикам разберут… Или там у тебя с бухгалтерией все в порядке?
— В порядке! — громко, но неуверенно заявил афганец.
— А давай забьемся, что нет! Давай к тебе проверку зашлем?
— Я не могу платить такие деньги! — Парень отвел взгляд.
— Можешь. И другие могут. Все могут… Ну а кто не может, за того все платят. Сейчас мы твой долг на других повесим. — Ильяс обвел рукой вокруг себя. — Каждому по четвертному сверху! Как думаешь, долго ты здесь продержишься?
— Запрещенный прием!
— А глаз на задницу не запрещенный, что ли. — ухмыльнулся Ильяс.
— Ну попробуй! — И вояка дернулся, раскинув полы куртки, и его дружок.
— Не дождешься! Мы люди мирные, мухи не обидим. А твой долг на чужие плечи перевесим.
— Ну ты и фрукт! — сквозь зубы процедил вояка.
— А начнешь смуту разводить, людей подбивать… Как тебя зовут?
— Ну Серега.
— Не будь идиотом, Серега! Не будет нас, будут другие. С чужого района. И относиться к тебе будут как к чужому.
— А так я свой, да? — скривился афганец.
— Парень ты, я смотрю, не хилый, держишься четко, мы таких уважаем.
— И дальше так держаться буду!
— Тогда давай вечером приходи к нам со своим другом в зал. — Ильяс вскользь глянул на второго барыгу. — В деле себя покажете. На ринге.
— А если покажем?
— Платить вы не будете только в одном случае. — Ильяс не собирался спускать вопрос на тормозах, тут дело принципа. Или платят все, или не платит никто. — Если вы пацаны. Но сейчас вы барыги. Значит, будете платить!
— Мы подумаем.
— Вечером. В семь. Спортзал в доме быта. Встретим как родных.
— Договорились, — глянув на дружка, сказал вояка.
— Думай. Думай хорошо.
Поворачиваясь к прилавку спиной, Ильяс едва сдерживал вздох облегчения. Не любил он это дело, вымогать у людей деньги, неважно, под каким предлогом это происходило. Легче в одиночку на толпу выйти, могут зашибить, но хотя бы все будет по-честному. Но делать нечего, приходилось переступать через себя. Тем более что его вмешательство в процесс вымогания денег порой просто необходимо. Порядок у них простой, никаких выяснений на территории рынка, но тот же Болтай едва не переступил черту. Не останови его Ильяс, могла бы вспыхнуть драка. А так поговорил и, похоже, убедил.
Рынок разрастался, обороты увеличивались, бригада поднимала хорошие деньги, на спортзал серьезно потратились, но и на машину хватило. «Волгу» не новую, но в хорошем состоянии взяли, на ней и отправились к дому быта.
Ехали неторопливо, смотрели по сторонам, привычка такая — все видеть и замечать. Свой район, обход территории — святое дело. Ехали, даже не пытаясь обгонять автобус, и не особо возмутились, когда их обошла новенькая красная «девятка». А обгоняя автобус, еще и посигналила — долго, протяжно, словно выражая презрение.
— Что за беда? — нахмурился Юсуп.
— Смотрим, — качнул головой Ильяс.
Автобус причалил к остановке, из него вышли люди. Даже издалека Ильяс смог разглядеть среди них Яну. Белая шапочка, светлый плащ, черная сумка на плече, сапоги.
«Девятка» остановилась, развернулась, заехала прямо на тротуар и перегородила Яне дорогу. Из машины вышли трое, один в кожаном плаще, двое других — в джинсовых куртках. Без всякого стеснения они окружили Яну. Она в ужасе шарахалась от них, но всякий раз натыкалась на кого-то. Впрочем, длилось это совсем недолго. Юсуп остановил машину впритык к «девятке», едва не стукнув ее.
Парень в кожаном плаще скривился, гневно, с презрительной усмешкой сказал что-то своим дружкам, повернулся к «Волге». Рослый, крепкий, волосы пышные, кучерявые, как у поп-звезды. Плащ дорогой нараспашку, под ним костюм, галстук. Лицо кривила злая улыбка, но во взгляде страх. Домашний птенчик, возомнивший себя уличным орлом, вдруг решил показать когти. Но не на тех нарвался.
— Даже не буду спрашивать, кто вы такие! — сказал Ильяс, останавливаясь перед ним.
— А ты спроси! Узнаешь, кто мой отец!
— Отец?! — презрительно скривился Ильяс. Чушпан угрожает ему отцом, смешнее ничего не придумаешь.
— Отец! — кивнул кучерявый.
И вдруг встал в стойку каратиста. Ильяса это ничуть не смутило, он смог вплотную приблизиться к этому клоуну.
— Отец?
Парень сразу должен был понять, что его будут бить, но, видно, не смог поверить в это до конца, поэтому и бойцовская стойка не помогла. Ильяс ударил его кулаком ниже пояса, заставив согнуться и даже встать на колени.
— Ну ты и урод… — простонал несчастный.
— Да что это такое? — Ильяс вознес к небу и глаза, и руки.
Второй раз за какой-то час он слышит это слово в свой адрес. Ну что за день-то такой!
Сдержаться он не смог и от всей души влепил коленкой в морду. Пареньки в джинсовых куртках, такие же домашние мальчики из хороших семей, не вмешивались, их очень смущали рвущиеся в бой Кишлак, Юсуп и Зяба. А сам Ильяс внушал им ужас. И бил он жестко, и отмашку своим пацанам мог дать, а они будут рвать на куски. Этого Ильяс и боялся. Проблемы с законом ему не нужны. Хотя сам сдержаться, увы, не смог.
— Еще? — спросил Ильяс.
Взяв клоуна за патлы, он посмотрел ему в глаза. Нос разбит, кровь на щеках, на подбородке, на рубашке.
— Н-нет! — мотнул головой парень.
— Знаешь, на кого ты, баклан, наехал?..
Яна не уходила, она стояла в сторонке, опустив голову, но посматривая на него.
— Девчонка уважаемая, если вдруг я увижу тебя где-то рядом, убью. И никакой отец тебе не поможет, ты меня понимаешь?
— Понимаю!
— Ты за справедливость?
— Э-э… За справедливость.
— И я тоже!
Ильяс глянул на Кишлака, на Юсупа, те разом пришли в движение, и дружки патлатого скорчились от боли. Беспределили вместе, а отдуваться должен один? Непорядок!
Обиженные загрузились в «девятку», старательно объехали «Волгу», чтобы не зацепить, не поцарапать. Новая порция люлей явно не входила в их планы.
— Кто такие? — провожая их взглядом, спросил Ильяс.
Он старался не смотреть на Яну, слишком уж она красивая. Но запретная. Все знают,
