Последняя война Российской империи - Сергей Эдуардович Цветков
К концу дня британцы праздновали триумф. Германский фронт был прорван на глубину от двух до пяти километров, количество пленных достигло 9000 человек. Четыре батальона 11-й бригады установили рекорд Западного фронта, совершив самый длинный рывок с момента начала окопной войны в 1914 году – за день они прошли 5,5 км и взяли в плен германского генерала. Потери составили 302 человека – вполне сносная цифра для Великой войны.
Казалось, вспомогательный удар может превратиться в самостоятельную операцию, как в случае с Брусиловским наступлением. Однако скверная апрельская погода сыграла злую шутку и с британской армией. Дороги превратились в клейкое месиво, в котором вязли лошади, люди, подводы и танки. Попытка расширить прорыв была возобновлена только 11 апреля. К тому времени немцы уже подтянули подкрепления и приготовились дать отпор. Вдобавок мокрый снег перешел в настоящую метель. Британское наступление захлебнулось, и 15 апреля было полностью остановлено.
Теперь вперед устремился Нивель. Но его, в отличие от британцев, ждали. В разглашении тайны был повинен сам французский командующий. Желая поднять боевой дух на передовой, он решил ознакомить войска со своими планами. За три дня до начала наступления германская разведгруппа убила французского сержанта. В сумке убитого находился приказ, излагавший задачи нескольких корпусов в предстоящем наступлении. Немцы сразу же усилили оборону, достигавшую местами четырех линий в глубину.
В своем приказе Нивель обещал французской армии не просто победную операцию, а полный разгром германцев. Его уверенность в успехе передалась простым солдатам. На рассвете 16 апреля французские войска вышли на линию атаки, охваченные возбужденным предвкушением победы. Лейтенант Эдвард Спирс, английский офицер связи при французской 5-й армии, вспоминал: «Меня окружали улыбающиеся лица мужчин, их глаза сияли. Видя мою униформу, некоторые солдаты пылко обращались ко мне: "Немцам здесь не устоять… уж, не больше, чем перед вами в Аррасе. Они ведь там побежали, не так ли?" Эффект от бодрых голосов усиливали блики света, танцующего на тысячах синих стальных касок».
По замыслу Нивеля, тридцати французским дивизиям при поддержке 3810 орудий предстояло захватить высоты на восточном берегу Эны, а затем прорвать линию немецкой обороны на 40-километровом участке фронта. Согласно оценке военного историка А.Зайончковского, «по количеству собранных здесь войск, артиллерии, снарядов, авиационных средств и танков атака французов между Суассоном и Реймсом представляла собой наиболее грандиозное предприятие за всю войну».
Как только сотни золотисто-огненных вспышек накрыли вражеские окопы, длинные, узкие колонны французской пехоты поползли к Эне. Вскоре хлынул дождь. Солдатам приходилось идти в непролазной грязи, поэтому стремительный темп наступления нигде долго не выдерживался. К тому же огневая завеса французской артиллерии оказалась настолько жидкой, что в ряде мест целые полки прошли сквозь нее, даже не заметив ее. В других местах снаряды падали на целый километр дальше цели или, напротив, рвались среди своей же пехоты. Генерал Блондла в своем донесении лаконично замечает: «Расчет продвижения пехоты на 100 метров в три минуты оказался слишком преувеличенным». Солдаты просто не поспевали за «огневым валом». А между тем весь план Нивеля был построен на таком продвижении «галопом»!
По словам военного министра Поля Пенлеве, «не прошло и часа, как на плато Краонна и Воклерка наша пехота заметалась под перекрестным огнем бесчисленных пулеметов, скрытых в пещерах или бетонированных укрытиях». Донесения корпусных командиров, пишет он далее, «сообщали в один голос: неприятельские укрепления не разрушены; прикрытия остались невредимыми; пулеметы в целости; неприятельская артиллерия не приведена к молчанию… На участке Воксайон – мельница Лаффо мы должны были по расписанию за полтора часа продвинуться на 2 500 метров. На южной половине этого участка наши штурмовые колонны были скошены в продолжение десяти минут». Попытка поддержать пехоту атакой 128 двухместных танков «Рено» обернулась полным провалом – все они завязли в грязи или были подбиты (для увеличения запаса хода на них навесили дополнительные баки с бензином, из-за чего при первом же попадании снаряда танки вспыхивали, как спички). Равнина Жювенкур превратилась в кладбище французских танков. Уцелело всего 10 машин.
Вместе с французскими войсками германские позиции штурмовали 1-я и 3-я русские экспедиционные бригады (по два полка в каждой). После ожесточенного боя им удалось захватить немецкие окопы у деревни Курси. Военный корреспондент «Нового времени» В.И. Семенов, очевидец сражения, приводит в своем очерке рассказ одного из русских солдат о том, как немцы не хотели выходить из своего убежища:
«Рослый бородатый солдат, уроженец Тамбовской губернии… решительно осуждал их поведение:
– Вредный народ, – говорил он, – не хотят сдаваться, а все норовят стрелять. Спустился я в одно такое убежище, где они запершись сидели, отворил к ним дверь и кричу: «Выходи, чего там? Камарад!», – а они гранаты кидают. Потом пришли саперы, говорят, что надо выгонять их из убежищ, а если не выйдут, так огнем их оттуда выкурить. Но я пошел опять к ним. Кричу: «Выходи! Камарад! Не то жечь буду». А они, дураки, опять гранаты бросают. Ничего с ними не поделаешь. Вредный народ».
В боях на Эне русские полки понесли тяжелые потери – от 50 % до 80 % личного состава.
К исходу дня французы с трудом продвинулись на полкилометра (вместо десяти запланированных). Некоторый успех сопутствовал им и 17 апреля, но прорыва так и не случилось. Немцы заранее вывели войска из опасных зон, и в последующие дни яростно контратаковали, а германская артиллерия, расположенная вне досягаемости французских орудий, спокойно расстреливала французскую пехоту на передовом рубеже обороны.
Нивель, вопреки обещанию закончить битву за два дня или же отказаться от ее продолжения, упорствовал в своих попытках взломать германскую оборону до начала мая. Англичане также оживились под Аррасом и предприняли ряд новых атак. К 9 мая, когда закончились последние бои на Эне, во французской армии насчитывалось больше 180 000 убитых и раненых. Потери британцев приближались к 150 000, в связи с чем Дугласа Хейга солдаты с мрачным юмором стали называть лучшим шотландским генералом, в том смысле, что он умудрился истребить так много англичан. Немцы отстояли «линию Гинденбурга» ценой потери 167 000 солдат и офицеров. Людендорф в воспоминаниях открыто говорит, чему Германия была обязана своим спасением: «В апреле и мае 1917 года, несмотря на одержанную победу на р. Эн и в Шампани, только русская революция спасла нас от гибели». Восточный фронт сделался огромным резервуаром для пополнения редевших германских дивизий на западе.
Наступление Нивеля во французской армии
