Последняя война Российской империи - Сергей Эдуардович Цветков
Реакция США на действия германских подводников последовала незамедлительно. Когда телеграмма агентства «Associated Press» о том, что Германия начнет с 1 февраля беспощадную подводную войну, была получена в Белом доме, президент Вудро Вильсон на мгновение потерял дар речи, но быстро оправился и спокойно произнес: «Это означает войну. Разрыв, который мы пытались с таким трудом предотвратить, теперь неизбежен».
Двумя днями позже президент сообщил конгрессу Соединенных Штатов о прекращении всех дипломатических сношений с Германией и об отзыве американского посла в Берлине. Конгрессмены приветствовали речь Вильсона бурными аплодисментами.
Громадная толпа, с раннего утра стоявшая вокруг Капитолийского дворца, приняла известие с необычайным волнением. Манифестации в главных городах Америки не прекращались весь день.
Для того чтобы вполне оценить этот шаг президента Вильсона, надо помнить, что с началом войны отношение США к европейской бойне было противоречивым. Официально американские власти придерживались политики нейтралитета. Однако положение великой заокеанской державы, которая обладала гигантской промышленностью и на чью долю приходилось 64 % мировой добычи нефти, около 60 % – меди, 39 % – угля и 36 % – железной руды, было совершенно исключительным: вся воюющая Европа требовала у нее военного снаряжения, сырья и всевозможных промышленных изделий. Достаточно сказать, что за четыре года войны перевес вывоза из Соединенных Штатов над ввозом в них из других стран составил почти $11 млрд – больше, чем за все сто двадцать пять лет (1788—1914) их предшествующей истории. Правда, ввиду блокады Германии львиная доля сбыта шла Антанте. Когда к 1917 году деньги у Европы закончились, США стали выдавать огромные кредиты. При этом государства Антанты опять получили в 75 раз больше денег, чем Центральные державы. Политика свободной торговли, за которую выступали США, также была на руку прежде всего Англии, так как германские суда были попросту изгнаны из всех морей.
Понятно, что при таком положении вещей Соединенные Штаты были кровно заинтересованы в поражении Германии, без чего нельзя было надеяться, что страны Антанты когда-либо вернут огромные долги.
Долгое время американское правительство предпочитало не вмешиваться напрямую в ход военных действий. Абсолютное большинство американцев выступало против поддержки одной из сторон европейского конфликта. Антивоенное лобби оказывало мощное воздействие на общественное мнение. Один только Эндрю Карнеги пожертвовал основанному им Фонду борьбы за мир $10 млн. Кроме того, в стране имелись многочисленные ирландские и немецкие общины, которых объединяла неприязнь к Англии.
Президент Вудро Вильсон вынужден был считаться с этими настроениями. В 1915 году он заявил, что Америка «слишком горда, чтобы сражаться». Перелом в отношении американцев к войне наметился после потопления «Лузитании». А после объявления Германией неограниченной подводной войны, сразу же приведшей к потоплению восьми американских судов, Вильсон начал готовить страну к вооруженному вмешательству.
Разрыв дипломатических отношений с Берлином еще не означал автоматического объявления войны. Но 28 февраля Вильсон приказал опубликовать перехваченное письмо германского статс-секретаря иностранных дел Артура Циммермана, адресованное германскому послу в Вашингтоне. Письмо было помечено 19 января 1917 года. Циммерман извещал о решении германского правительства с 1 февраля начать неограниченную подводную войну и в связи с возможной реакцией США поручал послу предложить союз Мексике на следующих условиях: «Мы должны вместе вести войну и вместе заключим мир. Мы окажем общую финансовую поддержку. Мы с пониманием отнесемся к возвращению Мексике утерянных территорий Нью-Мексико, Техаса и Аризоны».
Опубликование этого документа заставило окончательно умолкнуть приверженцев нейтралитета. 2 апреля Вильсон обратился к Конгрессу с посланием, в котором он объявлял о необходимости вступить в войну с Германией, с тем чтобы поставить на стражу американских ценностей «всю имеющуюся силу, без каких-либо оговорок и ограничений». Речь президента встретила полное одобрение, и 6 апреля Конгресс объявил «состояние войны» между Соединенными Штатами и Германией.
Общественное мнение в Германии не сразу осознало значение случившегося. Профессор Ганс Дельбрюк, редактор «Прусского ежегодника», заметил, что объявление Вильсоном войны лишь несколько мешает Германии «наслаждаться» русскими событиями. Газеты откровенно потешались над заокеанским врагом: «Соединенные Штаты – это Румыния». В рейхстаге депутат Гергт вызвал дружный смех и аплодисменты аудитории, заявив: «Американская армия не может ни плавать, ни летать, – она не придет».
И в самом деле, Америка в 1917 году была готова к войне не больше, чем Англия в 1914-м: ее армия насчитывала всего 146 000 человек и не имела современного вооружения страшнее полевого орудия среднего калибра. Но в Германии недооценили решимости американцев в кратчайшие сроки изменить ход войны в Европе. В лице США немцы обрели врага, чей мобилизационный ресурс составлял 24 миллиона человек. Для создания полноценной армии в стране был объявлен призыв и организованы 32 тренировочных лагеря, где первый миллион новобранцев проходил полугодовой курс боевой подготовки под руководством более тысячи английских, французских и русских офицеров-инструкторов. Предполагалось к концу года довести число призывников до трех миллионов. В июне первые, пока еще немногочисленные американские части во главе с генералом Джоном Першингом высадились на французском берегу.
Оказавшись перед угрозой переброски в Европу миллионов американских солдат, Германия с удвоенной энергией повела подводную войну. Апрель 1917 года стал высшей точкой ее успехов на этом поприще. Германские подводники отправили на дно 354 судна (834 549 тонн); людские жертвы исчислялись сотнями.
В мае объем потопленного тоннажа несколько снизился, но все равно составил чудовищную цифру в 550 000 тонн. Июньские потери союзников опять возросли до 632 000 тонн, несмотря на то, что к британскому военному флоту присоединилась эскадра американских эсминцев.
Союзники никак не могли найти эффективное средство против немецких подлодок. Новейшие разработки британских ученых – акустические пеленгаторы (гидрофоны), подводные мины и глубинные бомбы – почти никак не влияли на ход морской кампании. Потери германских субмарин были единичны – всего 9 штук с февраля по апрель.
Казалось, что дьявольский план Хольцендорфа будет выполнен. Англия была на волосок от гибели. Уже в апреле американский адмирал Симс после беседы с командующим британским флотом адмиралом Джоном Джеллико сообщил своему правительству, что немецкие субмарины, вне всякого сомнения, выигрывают войну. Посол США в Англии Уолтер Пейдж придерживался того же мнения: «Тот процесс, который мы сейчас наблюдаем, является не чем иным, как поражением Британии». В июне-июле Британия вынуждена была ввести карточную систему распределения продуктов и промышленных товаров. Адмиралтейство, произведя нехитрый подсчет, объявило, что если не будет найдено средство борьбы с вражескими подводными лодками, война закончится не позднее ноября.
Простейшее решение – военное конвоирование торговых судов – было найдено не сразу, хотя подобный опыт у союзников
