Мария I. Королева печали - Элисон Уэйр
* * *
Она собралась с духом, чтобы ответить на просьбы Елизаветы об аудиенции. О том, чтобы исполнить желание сестры, не могло быть и речи, однако Мария заверила Елизавету, что, хотя подобные жалобы и кажутся странными, она не должна думать, что про нее забыли. «Мы не оставляем без внимания Ваше дело», – написала Мария сестре. И на время закрыла вопрос, поскольку произошли важные события.
Консультации с врачами вгоняли Марию в краску, однако она покинула их окрыленной.
– Срочно позовите короля! – приказала Мария своим придворным дамам, чувствуя, как от новости, которую она бережно хранила, ее переполняет бурная радость, и, когда появился Филипп, она воскликнула: – Я ношу под сердцем ребенка! У нас будет наследник! Господь благословил наш брак! – Она была счастлива видеть его триумфальную улыбку.
Мария не могла поверить своему счастью, так как в глубине души опасалась, что слишком стара для деторождения. Но у нее прекратилась менструация, грудь и живот налились, иногда по утрам наблюдались приступы тошноты. Это было кульминацией самых смелых надежд.
– Очень важно, что это произошло накануне неизбежного примирения с Римом, – прошептала Мария, когда Филипп сжал ее в объятиях и поцеловал.
– Мы устроим бал, чтобы отпраздновать радостное событие! – объявил Филипп. – Я должен написать отцу и сообщить ему счастливую весть. Моя дорогая, вам не следует перетруждаться. Вы должны отдыхать и думать о ребенке. Я здесь, чтобы взять на себя ваше бремя забот о государстве.
Он сдержал слово. У Филиппа стало больше власти, что вполне удовлетворило испанцев из его свиты. И они, и английские придворные были едины в своем ликовании по поводу будущего наследника.
* * *
Мария отправила Ренара, чтобы встретить кардинала Поула в Брюсселе и отдать ему письмо, в котором Мария писала, что сейчас в общих интересах лучше оставить идею о восстановлении церковной собственности, поскольку это поставит под угрозу примирение Англии с Римом. Кардинал согласился, после чего Филипп одобрил его приезд в Англию.
В ноябре Мария выпустила постановление, в котором требовала от всех своих подданных подчиниться власти легата, но испугалась, когда это вызвало антипапистские выступления и новую волну пропагандистских протестантских трактатов.
– Мы должны вырезать эту язву, пока она не заразила наших людей, – потребовала Мария от своих советников.
К счастью, когда в том месяце собрался парламент, среди его членов преобладали ревностные католики, жаждавшие протолкнуть религиозные реформы королевы. Облачившись в подходящие случаю отороченные горностаем темно-красные одеяния, Мария и Филипп отправились при полном параде в Вестминстер на церемонию открытия сессии парламента. Они ехали по запруженным народом улицам в открытых носилках, и толпа радостно приветствовала их, что для Марии было как бальзам на душу. Она уже три месяца носила в своем чреве ребенка. Теперь она чувствовала себя гораздо лучше и уже начала потихоньку расшнуровывать корсаж. Особенно радовал ее неприкрытый восторг Филиппа по поводу беременности жены. Куда только девались его привычные чопорность и сдержанность? Теперь он был нежен с супругой и уверен в своих новых полномочиях.
Сразу после начала сессии парламента Гардинер еще раз попытался протащить билль о лишении леди Елизаветы права на престол, однако Паджет заблокировал законопроект на том основании, что рождение королевой наследника в любом случае нейтрализует притязания принцессы на трон, а лишение ее права на престол может вызвать народные волнения. Мария, которая должна была разрешиться от бремени в середине мая, опасалась нежелательного развития событий, ибо процесс деторождения чреват опасностями, особенно для старородящей. В данном случае единственно разумным решением было заставить парламент принять Акт о регентстве, согласно которому в случае, если королева умрет, оставив трон малолетнему наследнику, управление королевством возлагается на короля Филиппа.
Впрочем, теперь пошли разговоры о том, чтобы выдать Елизавету за какого-нибудь надежного испанского гранда, быть может даже за дона Карлоса, девятилетнего сына Филиппа.
– Нет! – категорично заявила Мария.
Послать Елизавету, с ее вероятными еретическими взглядами, в Испанию означало поместить сестру в фокус внимания беспощадной испанской инквизиции.
– А как насчет того, чтобы выдать ее замуж за герцога Савойского? – предложил Филипп. – Он один из лучших генералов моего отца.
– Мне нравится ваша идея, – улыбнулась Мария, которая отдыхала в кресле, положив на скамеечку ноги.
Точку зрения герцога своевременно прощупали, и он, не откладывая дело в долгий ящик, тут же явился незваным.
– У него тощий карман, – пробормотал Филипп, глядя, как гость во дворе спрыгивает с лошади. – Вот потому-то он так хочет получить в невесты богатую английскую принцессу.
– Мог бы дождаться приглашения! – рассмеялась Мария, в последнее время она много смеялась. – Мы должны сообщить ему, что она под домашним арестом.
Мария с Филиппом как можно деликатнее объяснили ситуацию герцогу, когда тот явился с представлением ко двору. Однако герцог, откровенно разочарованный, дал понять, что не хочет иметь ничего общего с особой, которая могла запятнать себя государственной изменой. После чего он вернулся домой, оставив венценосную чету самостоятельно решать проблему Елизаветы.
* * *
Двадцатого ноября кардинал Поул впервые за двадцать три года ступил на родную землю – первый папский легат, прибывший в Англию, после того как двадцать пять лет назад кардинал Кампеджо приезжал судить Великое дело короля. Мария отправила депутацию советников для торжественной встречи кардинала, и он, пересев на барку, проплыл по Темзе до Лондона.
Мария едва сдерживалась, ее переполняли восторг и победное чувство. Она отправилась вместе с Филиппом в парламент, чтобы лично одобрить законопроект по отмене действия Билля об опале, принятого во времена правления ее отца против кардинала. Законопроект этот должен был стать законом к тому времени, как кардинал прибудет в столицу. На следующий день Мария, к своей величайшей радости, почувствовала, что ребенок впервые толкнулся в животе.
Кардинал Поул приехал в Уайтхолл, несмотря на ненастную погоду. На дворе похолодало, небо затянуло облаками. Папского легата приветствовал Филипп, затем его провели к королеве. Она нетерпеливо ждала гостя в длинной галерее. При виде старого друга Марию захлестнули эмоции, ибо, когда она посмотрела на распятие, ребенок заворочался в ее чреве, совсем как Иоанн Креститель в чреве его матери Елизаветы, когда та приветствовала в своем доме Пресвятую Деву.
– Возрадуйся Мария, полная благодати, Господь с тобой! – Кардинал осенил Марию крестным знамением, и она присела в реверансе из уважения к Церкви, которую он представлял. Затем кардинал опустился перед Марией на колени, но они с Филиппом поспешили его поднять. Он встал со словами: – На то была воля Господа, что я так долго не возвращался. Он
