Рушатся берега - Нгуен Динь Тхи
С тех пор у нее точно посветлело на душе, она сделалась совсем другой. Она поняла, что стала матерью и теперь ради ребенка может вынести что угодно, справиться с любыми невзгодами...
Стало совсем светло. Ан отправилась на работу, предупредив брата, что во время тревоги он должен запереть дом и бежать на пустырь.
Улицы были безлюдны. Многие дома стояли покинутые, безмолвные. Лишь кое-где были открыты лавки.
Ан шла, тяжело ступая деревянными подошвами. Она с удивлением оглядывалась вокруг — как изменились улицы со вчерашнего дня! Чего-то здесь не хватало. Наконец Ан догадалась: улицы были слишком молчаливы и безлюдны, не хватало звонких ребячьих голосов, веселых детских мордашек.
У моста ей встретились вьетнамские солдаты, они шли цепочкой под навесами молчаливых домов. И улица показалась Ан еще более безлюдной. Утренний ветерок гонял обрывки бумаги, взметал пыль. Проехало несколько военных грузовиков с солдатами...
У-у-у!.. У-у-у!.. Низко завыла сирена. Ан невольно вздрогнула. Вой постепенно забирался все выше, пока у Ан не заложило уши. Тревога!..
Ан остановилась и оглянулась по сторонам, соображая, куда лучше спрятаться. Двери домов торопливо распахивались, люди бежали к ближайшим укрытиям.
В небе послышался рев мотора. Ан подняла голову. Над кронами деревьев, над крышами домов промчались одна за другой три черные тени. Сверху застрочили пулеметы. В ответ забухали орудия. Ан тяжело побежала вместе со всеми. Она ничего не понимала, слышала только, как били пушки и ревели самолеты. «Кхак, родной!.. — прошептала она. — О небо! Что будет с ребенком?» Она оглянулась. Самолеты вернулись и снова летели на них, вытянувшись в линию, похожие на чудовищных птиц. И вот из-под брюха самолета отделилась черная капля, потом вторая, третья. «Бомбы! Все пропало!» Ан бросилась в переулок. Кто-то схватил ее и втащил в траншею... свалилась на чьи-то плечи, и только успела пригнуться, закрывая живот, как раздался страшный взрыв. Траншея качнулась, как гамак. На голову посыпались комья земли, все покрылось пыльной пеленой.
Когда Ан подняла голову и открыла глаза, она увидела, что несколько домов в конце переулка рухнули, все окутано пламенем и дымом, на землю падают куски штукатурки, доски, камни, поднятые в воздух взрывом. Рядом с Ан какой-то мужчина машинально жевал кусок хлеба и как заведенный повторял: «Все погибло! Все погибло!»
Через несколько минут облако пыли рассеялось. Испуганные люди в траншее удивленно разглядывали друг друга.
Только теперь Ан почувствовала страх.
— Бегите, бегите, а то все погибнете! — кричал кто-то.
Все выскочили из траншеи и бросились на главную улицу. Ан тоже вылезла. Со стороны развалин слышались приглушенные крики. Ан, как в тумане, пошла назад, в сторону моста.
Люди бежали из центра на окраины. Все с тревогой смотрели на небо: не появятся ли вновь японские самолеты. Посреди улицы Ан с ужасом увидела трупы, их еще не успели убрать. Под фонарным столбом, скорчившись, лежал человек, у которого не было головы. Промчался грузовик с солдатами.
Ан продолжала идти, ничего не соображая. И вдруг она почувствовала смертельную усталость. Перед глазами у нее замелькали яркие круги, голова закружилась, и, боясь упасть, она прислонилась к дереву, а потом опустилась на землю. В небе снова послышался нарастающий вой моторов, снова загрохотали орудия. Люди вокруг мгновенно исчезли. Но Ан продолжала сидеть, не в силах уже подняться с земли.
XVI
— А-ан!
Голос брата вывел ее из оцепенения. Сон схватил сестру за руку и уселся на землю рядом с ней. Самолеты с жутким ревом проносились над головами, едва не задевая крыши.
— Я услышал взрывы и кинулся тебя искать. Пойдем домой!
Сон помог Ан подняться, и она пошла, опираясь на его плечо. Улицы словно вымерли. Но на перекрестке Ан-зыонг, где начинался пригород, они увидели огромную толпу. Люди стекались сюда со всех улиц, чтобы выбраться на дорогу, ведущую в Киен-ан. Неизвестно откуда поползли слухи: «Японцы уже в До-соне! В До-соне идут сильные бои!»
Вход на мост запрудили тележки, повозки, люди, казалось, протиснуться сквозь этот плотный живой заслон невозможно. Каждый старался проскочить скорее узкое место, напоминающее бутылочное горлышко. Сразу же за мостом зеленели заросли тростника и рисовые поля. Каждый хотел поскорее добраться туда.
Две машины, набитые французскими солдатами, подъехали со стороны центра, сигналами требуя очистить дорогу. Толпа заволновалась. Люди теснились, пытаясь освободить проход, но ничего не получалось. Офицер вытащил из кобуры пистолет и несколько раз выстрелил в воздух. Наконец машины проехали.
Людской поток затянул Ан и Сона. Сон крепко держал сестру за руку. Со всех сторон на них напирали, но в конце концов они миновали этот затор.
Ан старалась не отставать от брата, но вынуждена была часто останавливаться, не давала идти боль в животе.
— Сон, не беги так, Сон!
Прямое как стрела асфальтированное шоссе, обсаженное по обеим сторонам деревьями, проходило среди полей и камышовых зарослей. Толпа стала постепенно редеть. Люди группами сходили с дороги, чтобы укрыться в зарослях камыша. Они поглядывали в сторону Хайфона, стараясь понять, что там происходит. Но там было тихо. Только дымная пелена стлалась над городом. Это дымили трубы цементного завода.
Снова рев самолета! Людей мгновенно смело с шоссе. Они кинулись в поле, бежали по грудь в рисовых колосьях. Ан и Сон спрятались под деревом. Со стороны Киен-ан, раскинув крылья, приближалась черпая птица, она летела над кронами деревьев... Ан побледнела. У нее бешено заколотилось сердце. Она смотрела на несущуюся прямо на них громаду, и ей казалось, что вот-вот из-под его брюха опять полетят черные капли... Ви-и-у‑у!.. Самолет пронесся над их головами. На крыльях были ясно видны зловещие красные пятна.
Сон снова потянул сестру на дорогу. Мост был теперь совсем недалеко. Ан, превозмогая усталость, из последних сил тащилась за братом.
— А француз притих, боится пошевелиться! — произнес кто-то впереди.
— Интересно, как там в До-соне...
У моста все невольно обернулись. К мосту приближался мотоцикл с коляской, за ним шла легковая машина, в которой сидели французские офицеры. Блеснули золотом погоны. Впереди, на радиаторе, трепетал белый флажок. Но, словно опасаясь, что маленький флажок может быть не замечен, офицер, сидевший в мотоцикле, размахивал белым полотнищем, прикрепленным к длинному шесту.
«Французы сдаются!» — догадалась Ан.
Страх, преследовавший ее с самого утра, сразу прошел. О, почему с нею нет Кхака! Вот бы он посмотрел, как сдаются в плен французы! Нет, она не может оставаться на месте, она должна подойти ближе, чтобы своими глазами увидеть эту
