Граница - Станислава Радецкая
- Ты сможешь уехать отсюда, если он получит их, - Йохан почувствовал теплое прикосновение к синяку, но боли не было.
- Бедный мой лис… - в ее голосе послышались ласковые нотки. – А если я не хочу уезжать, пока не увижу тебя на свободе?
- Тогда тебе, быть может, придется провести здесь остаток жизни.
- Это не так уж важно, - ее лицо оказалось совсем близко, и Роксана подарила ему долгий поцелуй. Было больно напрягать мышцы, и все же он был приятен. Правду ли она говорила, Йохан не знал, но хотелось верить, что сейчас она была искренна. – Я не оставлю тебя здесь.
- Ты не знаешь, кому собралась помогать.
- Я все о тебе знаю…
Лишь под самый конец свидания она сообщила, что Иероним Шварц сбежал из города, а в одном из его слуг узнали разбойника, кто полтора года назад сжег карету вместе с путниками, и только чудом одной девице удалось спастись и выжить. Явление Пройссена из мертвых наделало шума, и теперь негодяй рассказывает направо и налево о том, как страдал в заточении и как у него истекало кровью сердце, когда он думал о невинном, осужденном за его убийство. Правда, добавила Роксана, он изрядно поувял, когда узнал, что ему придется свидетельствовать на Библии о произошедшем, и еще больше, когда понял, что его матримониальные планы не сбудутся, и денег у него нет…
- Не хочу тебя отпускать, - перебил ее Йохан. Они держались за руки, но холодная цепь напоминала о том, что время истекает.
- А я не хочу уходить, - просто ответила Роксана, и они замолчали. Слова, кажется, были не нужны.
- Даже отсюда? – после долгой паузы спросил Йохан, заглядывая в ее темные глаза.
- Даже отсюда.
Послышался предупреждающий и вежливый кашель Герхарда. Цепной Пес появился незаметно, и Йохан увидел, как мгновенно погасло лицо Роксаны. Она пожала ему ладонь еле заметным, ободряющим движением, и тонкие пальцы выскользнули из его руки. Ее взгляд стал холодным и расчетливым, и такой она повернулась к своему слуге.
- Я пришлю тебе еды и теплых вещей, - Роксана поежилась под накидкой. – Здесь так сыро…
Она с укором взглянула на стражника, словно именно он был виноват в сырости, и поманила его к себе. На свет из складок ее юбок показался расшитый бисером кошелек с позолоченной застежкой, и Роксана вытряхнула оттуда два гульдена. Цепной Пес нахмурился.
- Возьми, добрый человек, - попросила она, протянув монеты рябому стражнику. Тот уставился на них так, будто неожиданно нашел клад. – Позаботься о бароне Фризендорфе. Я дам тебе еще, если понадобится.
Рябой выхватил монеты и спрятал их в сухарную сумку на ремне. Он клялся в вечной верности и так низко кланялся, что, казалось, разобьет себе лоб о каменный пол. Цепной Пес негодующе крякнул, но Роксана не обратила на него никакого внимания, благосклонно кивнула стражнику и, подарив Йохану воздушный поцелуй на прощание, вышла прочь из камеры. Лисица глядел ей вслед, мучаясь желанием остановить ее, еще немного побыть наедине, но не сделал и шага за ней.
- Два гульдена! – рябой почесал себе щеку пожелтевшими от табака пальцами и сплюнул на пол. – Да, дьявол побери, кто бы ты ни был, парень, ты хорошо устроился! Я б не отказался от любви какой-нибудь графиньки. Пусть она будет даже уродлива, как лесной карлик, но ее богатство искупит все с лихвой.
Он добавил несколько сальностей о Роксане и ее постели, неосторожно подойдя к Йохану слишком близко, и Лисица с удовольствием врезал ему в глаз, собрав все силы. Рябой с проклятьем завертелся на месте и схватился за нож-секач, который не по уставу висел у него на поясе.
- Еще одно слово про баронессу Катоне, - с напором сказал Йохан, пока тот не пустил нож в ход, - и я засвидетельствую, что ты распевал мятежные и похабные песни против императрицы и императора. Ты получил от нее два гульдена, на которые можно жить припеваючи месяца три. Хороша же твоя благодарность!
Рябой крепче сжал рукоять ножа, но не сдвинулся с места. Глаз стремительно наливался темно-синим и лиловым, превращаясь в узкую щелочку.
- Ладно, - после долгой паузы сказал стражник. – Правда твоя. Но не думай, что я забуду твой поступок.
Он запер за собой дверь, и Лисица остался один-одинешенек в темной камере, где из узкого отверстия под потолком поддувал холодный ветер. Рябой сдержал слово, данное Роксане, достал хорошее поношенное платье, видимо, из запасов полка, и разношенные сапоги; он помог Йохану переодеться, заплатив кузнецу за работу, и дрожь от холода, после того, как Лисица согрелся под теплой суконной накидкой и нагрел своим телом одежду, наконец-то прошла.
Пообедать Йохану не принесли. Вместо того последовал допрос, пока что формальный, где его встретили на удивление вполне вежливо – вероятно, припоминая досадный промах с англичанином. Лейтенант Мароци, этот злой гений, преследовавший Йохана, как Эриния, явственно намекал на их первую встречу и, шагая по пыточной от стены к стене, пытался выпытать у Лисицы признание, что тот и есть безродный Иоганн Фукс - мошенник, бродяга и грабитель. Йохан твердо стоял на своем, отрицая любые предположения и доводя этим Мароци до ярости: тюремный писарь то и дело вжимал голову в плечи, стоило только лейтенанту повысить голос.
Пыточные инструменты для дознания, висевшие на стенах в безобидном, разобранном виде, отнюдь не успокаивали. Лисица видел, какими становились люди после пыток – как неестественно кривились их руки и ноги, как слезали ногти с больших пальцев, ожоги на теле от «поцелуев императрицы» - просмоленных факелов, которыми прижигали бока, и каждый
