Валерий Есенков - Восхождение. Кромвель
Наконец его посадили в карету и окружили плотным кольцом. Рядом безотлучно сидел офицер. Впереди и позади в строгом порядке шла кавалерия. Столь строгие меры были приняты не напрасно: принц Руперт опоздал всего на один день.
Короля встречали толпы фермеров, горожан и дворян. Одни приходили взглянуть из праздного любопытства, другие сочувствовали и выражали, негромко и между собой, надежду на то, что его величество скоро будет свободен, третьи так натерпелись от гражданской войны, что желали суда над главным виновником своих бед. Какой-то мэр во главе своих олдерменов попытался вручить ему, как полагалось, ключи от города и приветствовать его официальной речью, но к нему подъехал охранник и напомнил ему, что парламент объявил изменником каждого, кто попытается каким-либо образом входить в сношения с королём. Городские власти побледнели и бросились униженно извиняться.
Во избежание подкупа или иного воздействия эскадроны охраны постоянно менялись, и не напрасно. Карлу готовили побег, ему дали об этом знать, и он был готов; попросил остановиться в Бэгшоте и разрешить ему отобедать отчего-то в лесу с лордом Ньюборо, одним из самых преданных кавалеров. Полковник согласился, не подозревая подвоха. После обеда лорд сделал своему государю личный подарок. Он был страстный лошадник и подвёл Карлу коня. По мнению многих, это был лучший конь во всей Англии. Только тут полковник, тоже знаток лошадей, заподозрил неладное. Он приказал отдать коня своему адъютанту. Побег не удался. Карета с королём и конвоем двинулась дальше.
К вечеру король увидел Виндзор.
5
Его встретили с должным почтением; покои были убраны с прежней роскошью, возвратили слуг и придворных, готовили изысканные блюда. Монарх обедал за общим столом, и во время обеда, как прежде, велась прежняя светская болтовня.
В тот же день, двадцать третьего декабря, нижняя палата, сокращённая Прайдовой чисткой, постановила, что главным виновником всех несчастий страны был король, и создала комитет, который должен был разрешить вопрос о возможности и самой процедуре суда над главным обвиняемым и другими преступниками.
Вопрос был юридически не разрешим: парламент не имел законного права судить, тем более свергать и казнить короля.
Члены комитета разошлись во мнениях. Многие были твёрдо уверены, что короля необходимо судить и казнить по законам военного времени. Другие туманно и робко предлагали тайно убить монарха, да и дело с концом. Третьи желали сохранись жизнь и власть государя, несмотря ни на что, но они большей частью молчали, не желая ни поссориться со своими товарищами, ни выдать себя.
Кромвель тоже молчал. Он, естественно, входил в состав комитета, но появлялся редко, предоставив разглагольствовать Айртону, проводил много времени на заседаниях нижней палаты, но в полном безмолвии, не вмешиваясь ни в мирные, ни в жаркие прения.
Кромвель никогда не рассчитывал на свой земной, человеческий разум; был убеждён, что такие вопросы решает только Господь и что придёт день и час, когда Господь подаст ему знак.
Генерал предлагал отложить суд над Карлом Стюартом и сначала судить его самых ярых сторонников, совершивших очевидные преступления. С виднейшими юристами он обсуждал возможность возведения на престол младшего сына герцога Глостера. Ходили даже тёмные слухи, будто уже в эти последние дни генерал делал королю какие-то тайные предложения, в надежде, что тот пойдёт наконец на уступки и по меньшей мере спасёт свою жизнь.
Однако Господь не подавал ему знака. Военный совет отклонил это предложение. Юристы высказали сомнение в законности коронации герцога Глостера, поскольку закон предусматривал передачу престола старшему сыну, а короновать старшего сына нельзя, поскольку он принимал участие в гражданской войне.
А комитет продолжал заседать, и первого января 1649 года от его имени Генрих Мартен внёс в парламент проект предложения:
«Всем известно, что Карл Стюарт, теперешний король Англии, не довольствуясь многими посягательствами на права и свободы народа, которые были допущены его предшественниками, задался целью полностью уничтожить древние и основополагающие законы и права этой нации и ввести вместо них произвольное и тираническое правление, ради чего он развязал ужасную войну против парламента и народа, которая опустошила страну, истощила казну, приостановила полезные занятия и торговлю и стоила жизни многим тысячам людей, а также изменнически и злоумышленно стремился поработить английскую нацию. Посему, на страх всем будущим правителям, которые могут пытаться предпринять нечто подобное, король должен быть привлечён к ответу перед специальной судебной палатой, состоящей из ста пятидесяти членов, назначенных настоящим парламентом, под председательством двух верховных судей...»
Нижняя палата объявила ещё раз Карла Стюарта главным виновником гражданской войны союзником шотландцев и мятежных ирландцев в борьбе против Английского королевства и предложила создать для суда над ним Верховный судебный трибунал.
Постановление было удивительным по своей ясности, простоте и юридической несостоятельности. Оно осуждало деспотизм как систему государственной власти, но продолжало признавать королевскую власть. Этим документом монарх привлекался к суду как частное лицо, злоупотребившее властью.
Второго января палата лордов получила это постановление. Она должна была его принять или отклонить. В тот день, к немалому удивлению всех, в верхней палате присутствовало шестнадцать лордов, когда обычно являлось не более шести. Лорд Манчестер был председателем. Он произнёс бурную и длинную речь. Смысл её был в одной фразе, справедливость которой оспорить было нельзя:
— Только его величество имеет право созывать или распускать парламент, а потому абсурдно обвинять его в измене парламенту. Другими словами, нет парламента без короля, поэтому король не может быть преступником против парламента.
Его поддержали:
— Вряд ли даже один человек из двадцати согласится с утверждением, что государь, а не парламент развязал эту войну. Без предварительного выяснения этого обстоятельства короля невозможно обвинить в государственной измене.
— Нижней палате было угодно включить моё имя в своё постановление, но я скорее дам изрубить себя на куски, что стану участвовать в этой низости.
— Я не люблю мешаться туда, где дело идёт о жизни и смерти, я не стану говорить против, но и не соглашусь.
И все шестнадцать лордов единогласно отвергли это постановление нижней палаты. Однако они не могли не понять, что играют с огнём, поскольку на улицах Лондона неопределённо, но явственно волновался народ, а солдаты то и дело выкрикивали недвусмысленный лозунг «Суд и казнь!». Они тут же учредили недельный перерыв в заседаниях и благоразумно исчезли из города. Тем же путём исчезли три верховных судьи, которых парламент обязывал председательствовать на суде, в их числе двоюродный брат Кромвеля Оливер Сент-Джон.
Противодействие лордов стало известно представителям нации четвёртого января и вызвало обратное действие. Оказалось, что демократия имеет не меньше возможностей для произвола, чем самый отъявленный деспотизм. Шестого января нижняя палата постановила, что отныне мнение лордов не имеет никакого значения, что после Господа народ является единственным источником законной власти в стране, а потому верховная власть принадлежит нижней палате, которую избирал английский народ, и её решения не нуждаются в утверждении никакой другой палатой.
Разумеется, это было неправдой. Английский народ не избирал своих представителей в палату общин, их избирали только собственники, получавшие со своей собственности определённый доход.
В этом постановлении заключалась и другая ложь. Представители нации продолжали признавать как принцип королевскую власть и тут же отменяли старую, монархическую конституцию Англии. Отныне парламент провозглашал себя однопалатным и единственным источником законодательной власти, таким образом Английское королевство становилось республикой.
И провозгласив себя верховной властью в стране, эта одна десятая часть действительного состава нижней палаты предложила создать Верховный судебный трибунал в составе ста тридцати пяти человек. В состав трибунала должны были войти Кромвель, Ферфакс, Айртон, Гаррисон и многие высшие офицеры, гражданские лица, юристы, лорды и олдермены лондонского городского совета, причём было решено, что Верховный судебный трибунал будет иметь законную силу даже тогда, когда на заседание явится двадцать и более его членов. Решение было принято большинством голосов. Председателем трибунала был назначен Джон Бредшоу, популярный юрист, лет двадцать исправлявший должность лондонского судьи, известный также как яростный противник монархии.
