Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
В условленное утро, Екатерина вышла в приемную, где молодые офицеры Бергман, Ронцов и Римский-Корсаков ожидали аудиенции с императрицей. Уже знакомый Иван Корсаков оказался последним, с кем она приветливо поговорила колико минут. Екатерина, милостиво улыбнувшись, отпустила остальных претендентов. Новоизбранного же Корсакова отправила вместе с букетом к Светлейшему князю. Через день Потемкин назначил его флигель-адъютантом.
В понедельник, через два дня, императрица со свитой отправилась в сторону Невского монастыря, на мызу Потемкина «Озерки», коий встречал ее на входе под пушечный грохот. Среди двадцати персон, опричь Римского-Корсакова, она взяла с собой графиню Прасковью Брюс, племянниц Светлейшего – фрейлин Варвару и Екатерину Энгельгардт, своего флигель-адъютанта Николая Высоцкого, Михаила Потемкина и Александра Самойлова, командира Преображенского полка Феофила Матвеевича Толстого. Екатерина оглядела стол: как она и полагала, здесь находились почти токмо родственники князя Потемкина. Скрывая взгляд, она посмотрела на нового фаворита, понеже еще точно не решила, стоит ли остановиться на оном красавчике, али поискать кого-либо, не такового молодого. Ее смущало, что о ней думает ее сын, коий был старше оного Корсакова.
Потемкин, поприветствовав всех и особливым манером императрицу, предложил заняться трапезой. Сам, как всегда, сел по правую руку государыни Екатерины Алексеевны, по левую – сидел Иван Римский-Корсаков, рядом с ним командир его полка Феофил Толстой.
Разговор шел о роскошном поместье Потемкина. Екатерина, евшая без аппетита, раздумывала о новом фаворите, размышляя над своей мыслью, что пока склонности особливой к оному мальчишке не чувствует, как будто не хочет его, но не хотя его, все же хочет. Любопытная задача! Что же делать, таковая она женщина, и оная женщина всегда берет над ней верх!
Напротив Корсакова сидела Брюсша и не спускала с него глаз. Екатерина, заметив оное, посмотрела на нее вопросительно. Графиня, смутившись, отвела глаза.
«Ну, как на него не смотреть, есть ли он так хорош собою!» – подумала Екатерина и тоже направила свои глаза в его сторону. За разносолами на столе, во время обеда, она не раз замечала, что на Корсакова незаметно поглядывали не токмо дамы, но и кавалеры. Сердце ее сжалось, когда, уже к концу застолья, она заметила, что и Корсаков тайно переглядывается с двумя фрейлинами сразу. Со стороны могло показаться, что они давно знакомы. У нее паки ревниво сжалось сердце. Чувствуя, как бледнеет, она обратилась к хозяину дома, сидящему рядом, с просьбой проводить ее в сад, подышать свежим воздухом. Следом за ней дышать воздухом вознамерились пойти и остальные.
Екатерина желала поговорить с князем Потемкиным о Корсакове, но не было возможности. Вечером перед сном, она решила лучше написать Светлейшему о своих сомнениях. Ей не хотелось иметь соперниц, уж лучше сразу отказаться от красавца.
«Боюсь пальцы обжечь и для того луче не ввести во искушение, – писала она Потемкину, – …опасаюсь, что вчерашний день расславил мнимую атракцию, которая, однако, надеюсь лишь односторонняя и которая Вашим разумным руководством вовсе прекратиться лехко может».
Потемкин отправил ей записку уточнить, желает она все-таки оного молодца, али нет. На что она ответила довольно туманно, написав в заключение:
«И так, хотя не хотим и не хотя хотим. Черт возьми, сказано ясно как день».
Из чего Потемкин понял, что Екатерина определенно желала заполучить нового «дитятю» себе.
Исходя из последнего послания, Потемкин организовал дальнейшие встречи Римского-Корсакова с Императрицей. В конечном итоге Екатерина заполучила нового желанного любимца. Обдумывая свое очередное увлечение, Екатерина успокаивала себя, что по-другому не поступила бы ни одна монархиня: слишком сей черноголовый кавалер был красив, наподобие мифологического Пирра, царя Эпирского. Она не могла налюбоваться изящным красавцем с классическими чертами лица, полной противоположностью мужественного и грубоватого Зорича.
Проведя со свитой в Осиновой роще два дня, Императрица вернулась в Царское Село в первый день лета. Накануне отъезда, под благостное свое настроение, в предвкушении счастливой жизни с новым любимцем, она отписала Мельхиору Гримму о поместье Светлейшего князя:
«Петербург и море у ваших ног; перед глазами все дачи на петергофской дороге и потом озера, холмы, леса, поля, скалы и хижины. Английский садовник и архитектор в нашей свите и мы весь вчерашний день блуждали и, Бог знает, сколько насажали, настроили. Царское Село, Гатчино и даже Царицыно по местоположению дрянь в сравнении с Осиновой рощей. Теперь весь двор живет в доме из десяти комнат, но что за вид из каждого окна! Ей Богу, это прекрасно…».
Екатерина пребывала в прекраснейшем настроении, несмотря даже на то, что князь Потемкин вдруг заболел. Екатерина вызвала для него Роджерсона.
Екатерина утвердила представление Потемкина о заведении в Херсоне Адмиралтейства. Адмиралтейств – коллегия получила предписание приступить к строениям. Число эллингов должно было соответствовать количеству заготовленного леса. Для производства работ вызывались отовсюду вольные плотники. Закладывался новый город на месте Александр-шанца, небольшой земляной крепости, города-крепости, который долженствовал стать центром строения и базой Черноморского флота. Выбор места Потемкин согласовал с вице-президентом Адмиралтейств коллегии графом Иваном Чернышевым.
* * *
Государыня Екатерина Алексеевна, распространяя вокруг себя благоухания и источая милостивые улыбки, прошла мимо склоненных перед ней кабинет-секретарей Безбородки и Завадовского.
Глядя ей вслед, заинтригованный кабинет-секретарь Петр Завадовский полюбопытствовал, обращаясь к своему другу Александру:
– Императрица в самом знатном расположении духа, что-то новое свершилось, чего я не знаю?
Александр Андреевич, уже перелистывающий какую-то толстую тетрадь, ответил, не глядя на друга:
– Скорее всего, так действует новый фаворит Римский – Корсаков, но можливо и известие от Светлейшего князя об основании Адмиралтейства в Херсоне, строительством которого руководит граф Ганибалл. Сегодни от него пришло письмо на ее имя. Она, как всегда, в восторге от Светлейшего князя и говорит, что без него Херсон не будет построен.
Граф Петр Васильевич сделал гримасу:
– Ах, Господи помилуй! Князь Потемкин не имеет против себя балансу! А ведь совсем недавно весь свет был о нем самого худого мнения, ожидал опалы. Куда же делись прежние мнения? Правду сказывают: в свете всегда постоянно одно непостоянство.
Безбородко выслушав друга,
