Вечное - Скоттолайн (Скоттолини) Лайза (Лиза)

Жуткая фигура немца, подсвеченная сзади, надвигалась на нее. Элизабетте захотелось кричать, но она выдавила непристойный смешок. Тень немца становилась все больше. Слышно было, как он хихикает от возбуждения. Звякнула пряжка ремня, потом молния штанов.

Элизабетта изо всех сил старалась не поддаваться панике. Немец уже почти подошел к ней, бормоча что-то на своем языке. Нужно было протянуть руки ему навстречу, но она слишком перепугалась. Марко нигде не было видно.

Солдат грубо обнял ее. Крепко поцеловал вонючим от сигарет ртом. Полез рукой под платье, подбираясь по бедру к трусикам.

Элизабетта пыталась не сопротивляться. Немец засунул свой язык ей в рот. У Элизабетты на глаза навернулись слезы. Солдат повалил ее и прижал к земле. Элизабетта отползла от него и остановилась. Немец решил, что она его дразнит. С хихиканьем он стал подбираться ближе. Схватил ее за руку, подтянул к себе и взгромоздился на нее всем весом.

Вдруг голова его запрокинулась. Тяжесть чужого тела исчезла. Над немцем возник Марко, который держал солдата за голову.

Тот от страха выпучил глаза. Марко ловко свернул ему шею, с хрустом ломая позвонки.

Элизабетта, заглушая крик ужаса, откатилась в сторону.

Немец рухнул замертво.

Глава сто двадцать девятая

Марко зашагал к задним воротам лагеря. На лицо он надвинул каску мертвого солдата. Форма пришлась ему впору; на подходе к лагерю он застегнул ремень, будто только что помочился. Другой часовой открыл ему ворота, Марко еле слышно его поблагодарил. Он вошел в лагерь и направился на место мертвого немца, заступая на пост.

Марко покосился в сторону стройки, молясь, чтобы пламя разгорелось быстрее. Он разжег огонь за грудой кирпичей рядом с электрическим проводом, поблизости бросил горючий растворитель и промасленные тряпки. Пожар никто не заметит, пока не полыхнет, и нацисты решат, что это результат чьей-то халатности, а не намеренный поджог. Марко не хотел, чтобы это выглядело как диверсия, иначе лагерь оцепят караулом.

Марко стоял за бараком Сандро, внутри было тихо. Пока что все шло как надо. К Элизабетте он подоспел вовремя. Та перепугалась, но с задачей справилась. Марко покосился в сторону пинии — за ней Элизабетта пряталась, приходя в себя.

Посмотрел в сторону стройки. За горой кирпичей виднелся слабый оранжевый огонек. Наверное, загорелись тряпки. Сейчас полыхнет.

Марко повернулся, обошел барак Сандро и заглянул в окна, как это делали часовые. Заглянул в первое окно, затем во второе. Во мраке еле виднелись спящие фигуры, что лежали на грубо сколоченных деревянных кроватях, стоявших в ряд. Он надеялся найти Сандро, но было слишком темно.

Марко прошел мимо третьего окна и услышал храп — отчетливый звук человеческого дыхания, и у него защемило сердце. Ему хотелось спасти каждого из узников.

Марко вернулся на свой пост. Взглянул на стройку. Огонь стал сильнее. Никто из немцев в ту сторону не смотрел.

Марко вспомнились слова отца: «Война ждет своего часа».

Сначала Марко хотел прогнать мысли об отце, но потом решил воспользоваться воспоминаниями, чтобы собраться с духом. Уж конечно, отец пребывал рядом с ним в эту минуту и присматривал за сыном. Все, что Марко узнал о добре и зле, справедливости и несправедливости, — он узнал от отца.

И сегодня Марко молился о том, чтобы ему удалось восстановить справедливость.

Глава сто тридцатая

— Пожар! — закричал один из немцев. Часовые переполошились. Все головы в касках повернулись к стройке, в сторону костра, от которого уже занялись растворитель и тряпки. Оранжевое пламя взметнулось в небо, облизывая ночной воздух.

— Пожар, пожар! — показывая на огонь, подхватил Марко, который безупречно владел немецким. Все часовые покинули свои посты и побежали туда, куда он указывал.

Марко помчался к бараку Сандро и распахнул дверь. Узники барака скорчились в ужасе, но нельзя было давать им понять, что он не настоящий нацист. Нельзя рисковать, неизвестно, как поведут себя люди. Нельзя допустить, чтобы что-то пошло наперекосяк.

— Назад! — рявкнул Марко по-немецки. Он лихорадочно высматривал Сандро и его отца. Пленники сбились в кучу, съежившись от страха. Наконец Марко заметил у стены Сандро и Массимо, который пытался нацепить очки.

— Вы двое, а ну сюда! — Он бросился к ним, схватил Сандро за одну руку, а Массимо за другую, потащил их к двери и выглянул наружу, желая убедиться, что никто не заметит их ухода. Все солдаты были на стройке, пытались погасить пожар. Некоторые били его одеялами, другие тащили воду. Нельзя было терять время.

— Сандро, Массимо! — прошептал Марко, выводя их на улицу. — Идемте со мной. Быстрее!

— Марко? — У Сандро отвисла челюсть. Он взял отца за руку. — Папа, он нас выведет.

— Но я не могу идти! Моя нога… — Массимо хромал. — Еще больнее, чем раньше.

— Нам уже пора. — Марко бросил взгляд в сторону стройки. Пламя взметнулось высоко, немцы пытались с ним справиться. Огонь полыхал все сильнее. Никто в их сторону не смотрел.

Массимо удрученно повернулся к сыну:

— Идите без меня, сынок. Я слишком медленно хожу. Мне за вами не поспеть.

— Я без тебя не уйду, — покачал головой Сандро.

— Нужно. Иди. Я тебя люблю.

— Пожалуйста, Массимо… — Марко лихорадочно озирался.

— Забирай его, Марко. — Глаза Симоне-старшего блестели. — Ради меня. Умоляю…

— Нет, — стоял на своем Сандро, но Массимо выдернул из его руки свою руку и бросился обратно в барак.

— Папа!.. — Сандро рванулся за ним.

— Сандро! Пошли! Быстро! — Марко схватил друга за руку, не оставляя ему выбора. Все немцы были заняты тушением пожара. Пока что им не до беглецов, но это ненадолго.

Марко потащил Сандро к выходу, распахнул ворота и закрыл их за собой. Не отпуская Сандро, он повел его к пинии. Из-за ствола вышла Элизабетта и подбежала к ним.

— Сандро!

— Элизабетта? — потрясенно спросил тот.

Но времени на разговоры не осталось.

Марко, Сандро и Элизабетта помчались в темноту.

Глава сто тридцать первая

Сандро со слезами на глазах бежал прочь от транзитного лагеря. За одну руку его держала Элизабетта, за другую — Марко, увлекая вперед. Отец остался в лагере, и Сандро терзала невыносимая боль. От груза вины подкашивались ноги. Он знал, что должен идти с Марко и Элизабеттой, но ему хотелось только развернуться и бежать обратно.

— Отец… — Сандро не сумел закончить.

— У нас нет выбора.

— Надо было его заставить…

— Нет.

— Хоть попытаться…

— Нет, Сандро. Он бы не смог бежать. Надо еще час мчаться без остановки через пастбища и виноградники. Он бы не выдержал.

— Они ведь не станут ему мстить?

— Они проверяли ваши фамилии перед отправкой в бараки?

— Нет, просто посчитали по головам.

— Значит, они не знают, кто сбежал. Твой отец очень умен. Он сам о себе позаботится.

Элизабетта стиснула его руку, придавая Сандро сил бежать дальше. Слезы текли по его щекам. Вокруг сгустилась тьма. Он едва перебирал ногами. Дышалось с трудом. Сердце колотилось от напряжения. Он изо всех сил старался не отставать.

— Cлушай, Сандро, — сказал Марко на бегу. — Немцы поймут, что часовой пропал. Труп они найдут быстро. Обыщут весь лагерь и дома в Фоссоли и Карпи. Нельзя тут задерживаться.

— Да, точно, — тяжело дыша, отозвался Сандро.

— И на вокзал Карпи нам нельзя. Они того и ждут.

— И куда мы?..

— На юг, на вокзал в Модене. Последний поезд на Рим через час пятнадцать минут. Мы подгадали время побега, чтобы успеть на поезд. Если пропустим его, нам придется где-то скрываться всю ночь.

— Ладно. — Сандро все уяснил. Нужно успеть на поезд. Вопрос жизни и смерти.