Джентльмен с Медвежьей Речки - Роберт Ирвин Говард
– Не более удивительно, чем встретить такого мужчину, как вы! – ответила она и, зардевшись, улыбнулась.
– О, что вы, охотника можно встретить где угодно, даже на самом краю света, – возразил он.
Я так понял, что они меня не заметили, и сказал:
– Ну, Дж. Пемброк, твоего кабана я не нашел, зато повстречал его хозяина.
Он посмотрел на меня, будто не понял, о чем я говорю.
– Кабана? Какого еще кабана?
– Которому ты отстрелил хвост из этого дурацкого слоновьего ружья, – объяснил я. – Слушай, в другой раз, когда тебе померещится кабан, не забывай, что у нас в Гумбольдтских горах никаких кабанов не бывает. В Южном Техасе такие еще водятся, а в Неваде их уж и вовсе не осталось. Так что, когда увидишь кабана, так и знай, что это боров дядюшки Джеппарда, и не вздумай в него стрелять.
– О, безусловно! – рассеянно согласился он и вернулся к разговору с мисс Маргарет.
Тогда я поднял слоновье ружье, которое он по неосмотрительности выпустил из рук, и сказал:
– Ну, уже поздно. Пошли, Дж. Пемброк. Сегодня мы к папаше не поскачем. Остановимся у дядюшки Сола Гарфильда, он живет на той стороне склона горы Апачей.
Я уж говорил, что дома у них понаставлены чересчур близко. Дом дядюшки Сола был в самом дальнем конце, но оттуда было всего три сотни ярдов до дома кузена Билла Кирби, у которого жила мисс Маргарет. А все остальные дома были то тут, то там разбросаны по склону напротив.
Я сказал Дж. Пемброку и мисс Маргарет, чтоб они шли в ту сторону, а я вернусь и приведу лошадей.
Вскоре я их догнал, и мисс Маргарет пошла к Кирби, и я увидал, как зажегся свет у ней в комнате. Она привезла с собой какую-то новомодную масляную лампу, ни у кого на Медвежьей речке таких не было. Нам-то, простым людям, хватало обычных свечек да сосновых угольев. А еще она завесила окна какими-то тряпицами, которые называла занавесками. Вы таких отродясь не видели. Говорю вам, такая она была элегантная, что вы бы глазам своим не поверили.
Мы шли к дому дядюшки Сола, я вел лошадей, а Дж. Пемброк сперва долго молчал, а потом сказал:
– Какое чудесное создание!
– Кто? Дэниэль Вебстер? – не понял я.
– Да нет же! – сказал он. – Нет, нет! Я о мисс Девон.
– Это точно, – согласился я. – Она станет мне отличной женой.
Он подпрыгнул, будто я его ножом ткнул, и даже в темноте было хорошо видать, как побелело его лицо.
– Вам? – переспросил он. – Станет вам отличной женой?
– Ну, – застенчиво сказал я, – она еще не выбрала день свадьбы, но я-то уж точно решил, что женюсь на ней.
– О! – воскликнул он. – О! – Я уж подумал, не разболелись ли у него зубы. Немного помявшись, он сказал: – А вот предположим… всего лишь предположим! Предположим, что у вас появился соперник. Что бы вы сделали?
– Ты хочешь узнать, что я сделаю, если какое-то подлое, вшивое отродье вонючего скунса попытается украсть мою невесту? – прорычал я, вмиг развернувшись, да так, что он отшатнулся назад. – Украсть мою невесту? – рявкнул я. От одной мысли у меня в глазах помутнело. – Да я… я…
Не найдя подходящих слов, я схватил подвернувшееся под руку небольшое деревце, вырвал его с корнем, переломил через колено, а обломки швырнул так, что они пролетели меж прутьев забора и упали по другую сторону дороги.
– Это плохая идея! – сказал я, тяжело дыша от гнева.
– Не могу с вами не согласиться, – пропищал он и больше уже ни о чем не спрашивал, пока мы не добрались до места и не увидели дядюшку Сола Гарфильда, который стоял в дверях, расчесывая бороду пятерней.
На следующее утро оказалось, что страсть Дж. Пемброка к медведям отчего-то поутихла. Он сказал, что от всей этой беготни по склонам горы Апачей у него разболелись ноги. Я о таком сроду не слыхал, но уже приучился ничему не удивляться, такие уж они неженки, эти городские. Тогда я спросил, не хочет ли он спуститься к реке и порыбачить, и он согласился.
Но не просидел он с удочкой и часу, как сказал, что хочет вернуться в дом дядюшки Сола, чтобы немного вздремнуть; он настоял, чтоб я продолжал рыбачить, и я наловил себе хорошеньких гольцов.
Я вернулся около полудня и спросил у дядюшки Сола, выспался ли Дж. Пемброк.
– Что за чушь, – удивился дядюшка Сол. – Я его не видал с утра, с тех самых пор, как вы ушли на реку. Погоди-ка минуту… да вон же он идет, только вовсе не с реки.
Дж. Пемброк не сказал, где провел все утро, а я не стал выспрашивать, потому что этих городских все равно не поймешь.
Мы поджарили мой улов и хорошенько пообедали, а после обеда он взял обрез и сказал, что хочет пойти поохотиться на диких индюшек. Я ни разу не слыхал, чтобы кто-то ходил на индюшек с обрезом, но ничего не сказал – что с них взять-то, с городских.
Мы опять отправились на склоны горы Апачей, и я решил зайти в школу к мисс Маргарет, чтобы предупредить ее, что не смогу явиться на урок чтения и письма, а она сказала:
– Знаете, пока я не познакомилась с вашим другом, я не понимала, какая огромная разница между такими мужчинами, как он, и… в общем, такими мужчинами, как здесь, на Медвежьей речке.
– Знаю, – сказал я. – Но уж вы на него не сердитесь. На самом-то деле он парень неплохой. Только глуповатый. Не всем же быть такими же умными, как я. Мисс Маргарет, сделайте мне одолжение, будьте любезны с этим беднягой, потому что он друг моего друга, Билла Глантона из Боевого Раскраса.
– Непременно, Брекенридж, – пылко согласилась она; я поблагодарил ее и вышел на улицу под гулкий стук моего большого и отважного сердца.
Мы с Дж. Пемброком отправились в самую чащу леса, и вскоре я почуял, что нас кто-то преследует. Я то и дело слышал, как ломаются ветки, а однажды разглядел темную фигуру, мелькнувшую в кустах у нас за спиной. Но когда я подбежал туда, чтобы проверить, в чем там дело, незнакомец уже пропал и даже следов на опавших сосновых иголках не оставил. Если б я был далеко от дома, это пощекотало бы мне нервишки, ведь на свете предостаточно людей, которые были бы рады пустить мне пулю в спину, но я знал, что никто из них не решится преследовать меня вблизи
