Джентльмен с Медвежьей Речки - Роберт Ирвин Говард
Мистер Уильям Харрисон Глантон
Я осмотрел этого самого Дж. Пембертона с головы до ног. Ростом он был невысок, а сам молод и вроде как хлипковат с виду. У него были соломенные волосы, а щеки розовые, точь-в-точь как у девицы; из одежки на нем были странные штаны и кожаные сапоги для верховой езды, я таких прежде никогда не видал. А еще он нацепил какую-то нелепую рубаху с карманами – пиджак, как он сказал, – а на голову напялил большую пробковую шляпу с повязанной вокруг красной лентой, как гриб, не иначе. Его лошадь была вся увешана мешками с поклажей, и я насчитал то ли шесть, то ли семь разных дробовиков и ружей.
– Так ты, значит, и есть этот самый Дж. Пемброк, – говорю, а он тут же отвечает:
– О да, вы совершенно правы! А вы, должно быть, и есть тот человек, которого мистер Глантон представил мне под именем Брекенридж Элкинс?
– Ага, – говорю. – Ну, заходи тогда, что ли. Сегодня у нас на ужин медвежатина с медовой подливкой.
– Однако! – удивился он, слезая с седла. – Простите за нескромный вопрос, мой дорогой друг, но… э-э… не находите ли вы, что ваше колоссальное сложение несколько уникально?
– Не знаю, – пожал плечами я, потому что ни слова не понял из того, что он сказал. – Что до меня, я всегда был за демократов.
Он открыл было рот опять, но тут на крыльцо вышел папаша, а с ним мои братья – Джон, Билл, Джим, Бакнер и Гарфильд; видать, они услыхали какой-то шум и решили посмотреть, в чем дело. Пемброк мигом побледнел и дрожащим голосом пробормотал:
– Прошу меня простить; очевидно, в этих краях гиганты – обычное явление.
– Папаша говорит, нынче люди измельчали и стали уже не те, что были во времена его молодости, – сказал я. – Но уж мы постараемся наверстать.
Так вот, когда Дж. Пемброк охотно откушал медвежьих стейков, я сказал ему, что завтра мы отправимся охотиться на медведей, и он тут же спросил, сколько дней нам придется провести в пути, чтоб найти хоть одного медведя.
– Чушь какая-то! – фыркнул я. – В наших местах медведей искать не приходится. У нас все просто: забудешь на ночь дверь на задвижку запереть – значит, утром проснешься с медведем в одной кровати. Вон этого, которого мы сейчас едим, моя сестрица Элинора поймала вчера вечером, когда убиралась в свинарнике.
– Подумать только! – воскликнул он и с любопытством посмотрел на Элинору. – Могу я спросить вас, мисс Элкинс, ружьем какого калибра вы воспользовались?
– Ружьем? Я просто дала ему по башке перекладиной от колеса, и всего-то делов, – ответила она, а наш гость покачал головой и пробормотал себе под нос:
– Невероятно!
На ночь я положил Дж. Пемброка на свое место, а сам улегся на полу; на рассвете мы встали и начали собираться на охоту. Пока Дж. Пемброк возился со своими ружьями, к нам вышел папаша; он покачал головой, покрутил усы и сказал:
– Хороший он парень, тут спору нет, да вот только чую я, что не потянет он охоту. Я дал ему отхлебнуть из моей кружки, так он мало того что отпил, как воробей, так еще и едва не поперхнулся до смерти.
– Ну, – сказал я, застегивая ремни на Капитане Кидде, – ты же сам знаешь, что нельзя судить о людях по тому, как они пьют нашу брагу. Чтобы уметь пить пойло, что готовят на Медвежьей речке, нужно родиться на Медвежьей речке.
– Я-то надеюсь на лучшее, – вздохнул папаша. – Да только где такое видано, чтобы юноша не умел даже выпить как следует? Куда ты его повезешь?
– Да вон туда, к горе Апачей, – говорю. – Эрат позавчера видал там огромного гризли.
– Хм-м-м-м, – протянул папаша. – Какое странное совпадение: как раз у той горы у нас построили школу, да, Брекенридж?
– Может, да, а может, и нет, – ответил я, а потом напустил на себя важный вид, пришпорил коня, и мы с Дж. Пемброком отправились в путь, не обращая внимания на едкие папашины слова, которые он кричал мне вслед:
– А может, есть какая-то связь между чтением и охотой на медведей? Но где уж мне, старику, знать!
Дж. Пемброк неплохо держался в седле, хоть и было оно какое-то нелепое: ни рожка, ни луки; и двустволка у него была донельзя странная, я таких раньше никогда не видывал. Пемброк сказал, что с нею охотятся на слонов. Таким огромным ружьем кого угодно можно завалить. Пемброк удивился, что я не стал брать ружье, и спросил, что же я буду делать, если мы повстречаем медведя. Я сказал, что пусть стреляет он сам, а если уж мне придется закатать рукава, то револьверов мне будет достаточно.
– Однако! – воскликнул он. – То есть вы хотите сказать, что пули вашего револьвера убивают целого гризли?
– Не всегда, – говорю. – Иногда, чтобы его прикончить, приходится стукнуть рукояткой по башке.
После этого мы долго скакали молча.
Так вот, подъехали мы к подножию горы Апачей, привязали лошадей и пешком зашагали в лес. Медведей тут всегда тьма-тьмущая, потому что поросята дядюшки Джеппарда Граймса то и дело разбегаются по склонам, а медведи, значит, на них охотятся.
Но, как всегда, когда что-то нарочно ищешь, ни за что не найдешь. Ни одного чертова медведя нам не попадалось.
Уже стемнело, когда мы дошли до того склона, где жили Кирби, Граймсы и Гордоны. Всего там обитало полдюжины семей, и у всех у них дома стояли в миле друг от друга, или что-то около того; уж не знаю, кому пришло в голову селиться так тесно, мне такое точно не по вкусу, но папаша всегда говорил, что они немного странные.
До домов еще было далеко, зато до школы рукой подать, и я сказал Дж. Пемброку:
– Постой тут немного, вдруг медведь объявится. Мисс Маргарет Девон обучает меня читать и писать, и сейчас как раз настало время для очередного урока.
Я оставил Дж. Пемброка сидеть на бревне со слоновьим ружьем в обнимку, а сам зашагал сквозь заросли в
