Скандал в Чайна-тауне - Стив Хокенсмит
– Кто‑то что‑то из него выбил, это уж точно, – буркнул Густав и отступил от окна. – Но это не… – Он вдруг застыл с поднятой ногой.
– Ты прислушиваешься или думаешь? – уточнил я.
– Ш-ш, – шикнул братец вместо ответа.
Подожди я немного, и задавать вопрос не пришлось бы. Тротуары в этих местах сделаны из гнилых досок, которые пищат под ногами, как мыши. И кто‑то только что наступил на здоровенную мышь, причем, похоже, здоровенной ножищей.
Мыши продолжали гибнуть каждую секунду. Или даже крысы, судя по отчаянному писку. А потом он стих – прямо перед дверью в лавку Йи Лока.
Кто‑то постучал по стеклу.
– Прячьтесь, – шепнул брат.
Мог бы и не беспокоиться: мы с Чарли и Дианой уже пригнулись в поисках укрытий, однако медленно, чтобы не выдали заскрипевшие доски. Наш провожатый в итоге забрался под прилавок, а остальные, скрючившись, залезли под один из длинных столов со снадобьями.
Снова послышался резкий стук, от которого зазвенели стекла и мои нервы.
– Как думаешь, кто это? – прошептал я в подошвы сапог Старого.
– Знаю только, что это не Йи Лок и не док Чань, – еле слышно ответил брат. – А кроме них может быть почти…
Снова раздался стук, но на сей раз другой: таинственный посетитель попробовал повернуть дверную ручку. И ему это, конечно, удалось, поскольку замок был не заперт.
Дверь распахнулась.
Диана скорчилась за мной спиной к стене, замерла и затаила дыхание. Только после этого я заметил, что и сам перестал дышать.
И шансы начать дышать снова я оценивал не слишком высоко.
Если у меня перед носом появятся мешковатые черные штаны и черные тапочки – значит, Мастер, Длиннокосый или еще кто‑то из подвязанных выследили нас и мы в конце концов пойдем под топор. С другой стороны, если увижу твидовые брюки и коричневые башмаки – значит, Махони вот-вот обнаружит нас в компании свежего трупа, и вопрос только в том, дождется ли он, когда нас повесят, или же решит поторопить события и пристрелит на месте.
Снова раздались шаги, теперь уже внутри. Скрипнула закрывающаяся дверь.
И наконец появился сам гость: толстые ноги в мятых белых брюках из жатого ситца в полоску тяжело шаркали по полу.
Либо это был Вонг Вун, либо разжиревший медведь, одолживший у детектива костюм. Я бы поставил на первое.
– Йи Лок? – позвал толстяк, переваливаясь по проходу. – Йи?..
Тут Вун резко втянул в себя воздух и остановился, успев сделать всего несколько шагов. Либо он заметил изуродованный труп старика, либо одного из нас.
Детектив пробормотал что‑то по-китайски и пошел мимо нас дальше, уже быстрее.
– Останови его, – прошипел Густав.
Я сделал единственное, что было в моих силах: вытянул из-под стола ногу и подставил детективу подножку.
Вун грузно рухнул на пол, так что доски треснули под его брюхом. Не дав сыщику перевести дух, я выкатился из-под стола, прыгнул сверху на толстяка и уперся коленом ему в спину. Будь у меня веревка, я бы в момент связал его, как бычка на родео, но вместо этого пришлось заломить ему руки за спину.
– Не пытайтесь меня сбросить, детектив, – предупредил я. – Я еще недавно жеребцов заваливал на ранчо.
Тем не менее Вун взревел и забился подо мной. Впрочем, хватило его всего на несколько секунд, после чего тело обмякло, и сыщик словно растекся по полу, как лужа.
И все же я не собирался рисковать.
– Мисс… галстук… снимите его с меня.
Диана, надо отдать ей должное, не стала задавать вопросов, а просто вылезла из-под стола в проход и, стоя на коленях, взялась за дело.
Через пару секунд галстук был у нее в руках.
Теперь выполз и Старый.
– Позвольте мне, мисс.
– О нет, не стоит. – И она связала Вуну руки вполне приличным узлом.
Я присвистнул.
– Мисс, вы, случайно, на ранчо не работали?
Диана молча улыбнулась.
– Убейте меня, – прошептал Вун.
Улыбка Дианы исчезла.
Толстяк лежал, прижатый щекой к полу, и складки жира мешали ему говорить, поэтому я решил, что неправильно расслышал.
Я наклонился поближе:
– Что-что?
– Убейте меня, – повторил Вун. – Вы от меня ничего не узнаете. Только время терять. Лучше убить. Быстро. И уходите.
– Он думает, старика прикончили мы, – фыркнул Чарли, выходя из-за прилавка. – А еще называет себя детективом.
Вун рыкнул на гида по-китайски, и его обычно тихий голос зазвучал гортанно и яростно.
Чарли съязвил что‑то в ответ – тоже, судя по всему, не очень ласковое.
– Эй, подождите минутку…
Старый шагнул между ними и присел, чтобы заглянуть Вуну в глаза.
– По-вашему, я только что забил человека насмерть? – спросил он, подняв ладони. – Отто, Диана, Чарли, покажите ему.
Я слез с широкой спины Вуна и пошевелил неокровавленными руками у него перед носом. Диана тоже продемонстрировала свои изящные пальчики.
Нашего гида брату пришлось понукать, но в конце концов и он подошел и неохотно показал Вуну ладони. Для этого ему пришлось перешагнуть лужу крови Йи Лока.
– Не сомневаюсь, детектив, вы заметили, – сказал Густав, – что старик умер недавно… и не своей смертью. Если бы это мы его угомонили, то уделались бы с ног до головы. Или вы бы вообще нас тут не нашли: не ошиваться же нам на месте убийства, празднуя победу.
Обращенный вверх глаз Вуна с недоверием прищурился. Но все же сыщик кивнул и крякнул, соглашаясь с логикой брата.
– Вот и ладно, – сказал Старый, усевшись по-турецки на пол. – Раз с этим разобрались, думаю, самое время немного поболтать.
Вун попытался покачать головой, но лишь расплющил нос о доски.
– Делайте что хотите. От меня ничего не добьетесь.
Густав закатил глаза и вздохнул.
– Не понимаете, мистер Вун? Мы не собираемся вас пытать. Просто хотим понять, что за чертовщина здесь творится. У вас наверняка есть свое мнение, вот и выкладывайте. Если вы на верной стороне, мы вас отпустим. Черт возьми, и даже поможем вам, если на то пошло. Но если не скажете… – Старый пожал плечами, словно говоря: «Куда деваться?» – …Будете лежать здесь связанным, точно рождественская индейка, пока кто‑нибудь не забредет в лавку. И как знать, сколько пройдет времени.
Вун посмотрел на брата, потом перевел свой циклопий взгляд на меня и, наконец, на Чарли.
– Что вы хотите знать?
У Густава так загорелись глаза, что, казалось, сейчас он облизнется.
– Та якобы предсмертная записка, которую вы вытащили у Чаня, – что в ней говорилось на самом деле?
– Это и была предсмертная записка.
Возбуждение
