Скандал в Чайна-тауне - Стив Хокенсмит
– Я как раз собирался рассказать… – И Чарли изложил нам свою удивительную историю.
Он ждал нас у Плазы, когда появился Мастер – прозванный так за поистине выдающиеся способности в расправах с врагами. Бу хао дуй схватил нашего гида и доставил к Малютке Питу, но Чарли смог убедить главаря тонга, что с нами стоит хотя бы поговорить. Бедолагу держали взаперти в подвале, пока Мастер не нашел нас, а потом попросту выбросили на улицу: дескать, радуйся, что в живых оставили.
Чарли отирался поблизости, не зная, как поступить, пока не нагрянул Чайна-таунский отряд полиции. Увидев, что Махони увез нас в фургоне, гид пошел следом, надеясь проскользнуть незамеченным через трущобы.
– Было темно, я высокий, без косы, одежда у меня не китайская, да еще купил новую кепку, чтобы на глаза надвинуть. – Чарли виновато пожал плечами. – Думал, сработает.
– Ага, как же. Я пару часов носил китайские штаны, но никто не принимал меня за китайца, – ухмыльнулся я.
– Я знаю, куда нам идти, – внезапно заявил Густав. – Прямо сейчас.
– Что-что? – спросил я.
– Я знаю, где Фэт Чой сидел весь проклятущий день, да только, уверен, он уже смылся. – Старый скривился и сжал кулаки, будто собирался ударить себя по голове, которая так подло подвела его. – Черт возьми! Почему я сразу не понял?
– Густав, – мягко произнесла Диана, – давайте просто пойдем.
Мой брат кивнул, и его гнев уступил место мрачной решимости.
– Верно.
Через десять минут мы снова вошли в аптеку доктора Чаня. И Старый, как мы быстро поняли, был прав дважды.
Мы нашли убежище Фэт Чоя. И нашли его пустым.
Глава тридцать вторая
Самый темный час (полчаса), или Густав проливает на дело свет… но ненадолго
На сей раз нам даже не пришлось лезть в окно, чтобы проникнуть в лавку Чаня. Задняя дверь стояла распахнутой настежь.
– Это же элементарно, – буркнул Густав при виде двери.
– Что элементарно? – спросил я.
– Просто подумай немного, – посоветовал Старый, зажег фосфорную спичку и тихо скользнул внутрь.
Мы вошли в темную аптеку, и я попытался воспользоваться советом брата. Однако думать мог только об одном: что Фэт Чой вот-вот выскочит на нас из темноты с топором наперевес.
Даже в тусклом мерцающем свете спички было видно, что кладовая разгромлена: все ящики, коробки и мешки открыты и перевернуты, а пол усеян товарами Чаня. Корни, листья, орехи, порошки, разнообразные шарики хрустели под ногами и липли к подошвам.
– Должно быть прямо… ба! – пробормотал брат.
Он присел на корточки и посветил спичкой на пол. Точнее, на то место, где раньше был пол. В колеблющемся язычке пламени стала видна квадратная дыра – лаз в подвал.
– Дерьмо, – прошипел Густав, когда огонь подобрался к пальцам. Брат затушил спичку, и мы погрузились в такую густую тьму, что хоть разливай по флаконам и продавай вместо чернил.
Через секунду снова вспыхнул огонек.
– Почему бы тебе не раздать спички всем? – спросил я.
– Потому что это последняя. А теперь заткнись и не мешай.
Пока я, скрипя зубами, бормотал под нос ругательства, Густав засунул голову и плечи в лаз.
– Что там? – спросил Чарли. – Подвал?
– Угу. Маленький. – Старый оттолкнулся от пола и встал на ноги. – И пустой, слава богу.
– А что Господь для нас сделал? – поинтересовался я.
– Достаточно… на данный момент. Фэт Чой мог оставить здесь только одно.
Диана медленно кивнула:
– Тело девушки.
Густав взглянул на меня, словно спрашивая, почему до меня все доходит так медленно.
– Вы что‑нибудь видели внизу? Может, Хок Гап вовсе там и не было? – спросила Диана.
– Что там можно увидеть: просто яма в земле, не больше… о черт! – Старый дернул рукой, и мир вокруг нас исчез.
На несколько секунд воцарилась безмолвная могильная тишина.
– Ну, брат, – наконец заговорил я. – Что еще за «очерт»?
– Ха-ха, – буркнул Густав. – Ни у кого нет огня?
– На меня не смотрите, – откликнулся Чарли.
– Мы и не можем посмотреть, – заметил я. – В этом и проблема.
– А у тебя‑то почему нет спичек? – спросил меня Чарли.
– О, у меня их целый пучок… в других брюках. – Даже не видя Диану, я все же чувствовал тепло ее присутствия и повернулся в ту сторону: – А как насчет вас, мисс? Может, у вас в сумочке припрятаны спички?
– Боюсь, что нет.
– Жаль, – вздохнул я. – А может, фонарь?
– Увы, но нет. И лампы тоже нету.
Юбки леди зашуршали – она повернулась в другую сторону. Странно, что люди пытаются встать лицом к собеседнику даже в полнейшей темноте.
– Густав, – сказала Диана, – откуда вы узнали?..
Старый оборвал ее, шикнув.
– Ты что‑то слышишь, брат? – прошептал я.
– Ага, к несчастью. Тебя, – проскрипел он. – Весь день в толпе, среди шума, весь день на бегу. Первый раз наступила тишина. Хотя бы можно подумать спокойно.
– Ну что ж, пользуйтесь, раз так, – сказала Диана. – Думайте. Не будем вам мешать… правда, джентльмены?
– Да, конечно. – В голосе Чарли звучало сомнение.
– Думай на всю катушку, – добавил я.
И мы застыли, ничего не говоря и ничего не слыша. Зато в запахах недостатка не было: в воздухе до сих пор воняло тухлыми яйцами из-за утечки газа.
Я зажал себе нос. А что еще было делать?
– Слушайте, извините, – сказал Чарли после примерно минутного молчания, – это уж слишком странно.
– Ничего, скоро привыкнешь, – утешил его я. – Мой брат постоянно держит меня во тьме.
Старый убито вздохнул.
– Мисс, вы вроде что‑то хотели спросить. Валяйте.
– Хорошо, Густав, – отозвалась Диана. – Я хотела спросить, как вы узнали про подвал.
– Ну, я и не знал. Просто применил дедукцию.
– Но как?
– О, ничего особенного. И почему я, дурак, не догадался раньше? – В ответе Старого не было никакой ложной скромности: он действительно злился на себя. – Мы искали Хок Гап и Фэт Чоя почти весь день, – объяснил он. – И мало того что не нашли их, но не нашли ни единой живой души, которая бы их видела. Словно они вышли отсюда и тут же исчезли. А ведь этих двоих здесь знают, да и Чайна-таун не такой уж большой. Черт возьми, Малютка Пит осведомлен о каждом нашем шаге, но даже он не в силах сыскать Фэт Чоя и девушку? Это напомнило мне слова, которые как‑то сказал мистер Холмс.
– Я так и знал, – вставил я. Мой брат не смог бы говорить так долго о дедукции и не приплести своего кумира.
Густав даже не рыкнул на меня, а продолжал говорить:
– «Если исключить невозможное, то, что останется, и будет правдой,
