Союз рыжих - Стив Хокенсмит
При последних словах леди Клара взглянула на герцога, откровенно наслаждаясь гримасой боли, исказившей его лицо. Не отводя от отца глаз, она продолжила свою речь.
– Поскольку на первом этаже нам никто не помешал бы – Эмили была наверху, на своем обычном месте, в постели моего отца, – я решила, что риск не столь уж велик.
Герцог снова скривился.
Густав тихо кашлянул.
– Позволите, мэм?
– Да? – столь же вежливо откликнулась леди Клара, хотя револьвер в ее руках целил моему брату прямо в живот.
– Ваш муж слал в правление отчеты о секретном прорыве: новый гибрид бизона и коровы, который станет переворотом в скотоводстве, – сказал Старый. – Когда Будро пришел в дом, он принес доказательство того, что это ложь: расписку за покупку бифало на другом ранчо. Естественно, альбинос хотел получить вознаграждение за оказанную услугу. Тогда вы пошли наверх и взяли свой саквояж. В нем лежал дерринджер, который дал вам отец, и еще вы сунули туда пару подушек, чтобы заглушить звук выстрела. Потом вы спустились к Будро, делая вид, что в саквояже лежат деньги… и убили предателя. При выстреле из подушек вылетело немного перьев, и вы попытались их убрать. Но парочку все-таки упустили.
Леди Клара склонила голову.
– Все было в точности так, как вы сказали.
– К черту все эти детали и дедукции! Я хочу знать одно: почему, – выпалил герцог. – Почему, Клара?
Пока леди слушала Старого, ее лицо расслабилось, как если бы обсуждение деталей заговора перемещало его в прошлое, делая очень давним событием, произошедшим очень далеко отсюда. Однако слова отца вернули ее в настоящее. Гордая прямая спина аристократки согнулась, а рука, сжимающая револьвер, впервые дрогнула под его тяжестью.
– Из мести, конечно, – проговорила она. – Мести тому, кто растранжирил наше семейное состояние на глупые пари. Тому, кто унижал мою мать отвратительным распутством. Кто сделал все возможное, чтобы изгнать единственного человека, которого я любила.
Дюйм за дюймом рука леди Клары с револьвером двигалась по дуге, и наконец ствол оказался нацелен прямо на герцога.
– Я тайно вышла замуж за Натаниэля через год после того, как ты попытался разлучить нас. Мне очень хотелось все тебе рассказать. Швырнуть правду в твою жирную физиономию. Но тогда ты бы отрекся от меня, лишив причитающейся мне доли богатства семьи Сен-Симон. Поэтому мы с Натаниэлем решили забрать остатки твоего состояния. А когда открылось бы, что ранчо Кэнтлмир ничего не стоит, ты окончательно разорился бы и продал настоящий Кэнтлмир – наше фамильное имение, мой дом. Его приобрел бы анонимный джентльмен из Америки. Натаниэль. А я стала бы открыто жить с законным мужем, пока ты гнил бы в канаве.
В огне ненависти дочери самодовольная важность герцога таяла капля за каплей. Когда она договорила, он не столько сидел в своем кресле, сколько свисал с него, как расплывшийся ком свечного воска.
– Ну что ж, – страдальчески пробормотал герцог, – твой план так и не осуществился, правда?
– Всегда найдется другой способ, – ответила леди Клара, и из глаз у нее снова хлынули слезы.
Этот последний взгляд скрепил договор между отцом и дочерью, и у остальных оставалась лишь доля секунды, чтобы подготовиться к развязке.
Я выбрал в качестве первой цели Паука, надеясь, что Старый возьмет на себя Ули. Мартин, Брэквелл и Эдвардс смогут позаботиться о себе сами.
Мой револьвер был на полпути из кобуры, когда леди Клара нажала на курок. Сквозь окутавший комнату после ее выстрела туман порохового дыма я разглядел руку Паука, поднимающую 45-й. Оттуда, где стоял Паук, грохнул выстрел, и я дважды пальнул в том направлении. Зазвенело разбитое стекло, и один за другим прогремели еще четыре выстрела. Я присел на корточки, пытаясь что-то разглядеть в плотном дыму. Но разглядел только пороховые газы, от которых защипало глаза, и не рискнул стрелять вслепую, боясь всадить пулю в человека, не носящего фамилию Макферсон.
Пару минут я не слышал ничего, кроме высокого пронзительного звона. Но когда дым немного рассеялся, слух вернулся. По мере того как прояснялись очертания лежащих на полу тел, стоны и всхлипы становились все громче.
Но меня интересовало только одно тело, ближе других ко мне, – тело Старого. Он качнулся к двери и сполз на пол, оставив за собой полосу крови. Руки были прижаты к боку, глаза закрылись.
– Густав! – Я подполз к брату и схватил его за руку. – Густав!!!
Веки брата задрожали, он открыл глаза и взглянул на меня так, будто я разбудил его, прервав невероятно странный сон. Потом Густав скривился, поняв, где он находится и в каком состоянии.
– Вот зараза, – сказал он, глядя себе на живот. – Такого с мистером Холмсом никогда не случалось.
И его глаза снова закрылись.
Глава тридцать седьмая
Конец,
или Я откладываю лассо и берусь за перо
Кто-то опустился на корточки рядом со мной, я обернулся и встретил взгляд Брэквелла. Так смотрят друг на друга люди, вместе пережившие катастрофу, словно спрашивая: «Ведь мы живы… да?»
Вдвоем мы подняли Старого и перенесли по коридору в спальню лже-Перкинса.
Когда мы уложили Густава на кровать, откуда-то возник Швед с криками:
– О небеса! Что случается?
К его чести, старый повар сразу же взял себя в руки и захлопотал над раной моего брата, зиявшей в правом боку чуть ниже ребер.
– Не есть карашо, м-м? – заключил Швед. – Но пуля проходить сквозь. Надеяться надо нам, что не быть… – Он, нахмурившись, указал себе на живот и пошевелил пальцами.
На этот раз я сразу понял, о чем толкует Швед.
Если на своем пути пуля разорвала или хотя бы задела какие-то жизненно важные органы, моему брату грозила смерть, мучительная, как самая изощренная пытка, изобретенная людьми. Железная дева и дыба – легкая щекотка в сравнении с гангреной и перитонитом.
Швед продолжил обрабатывать рану, а я мог лишь смотреть, чувствуя себя совершенно бесполезным. Брэквелл ушел, хотя я заметил его исчезновение только после того, как вспомнил о Макферсонах и их людях. Тогда я тоже ушел.
Паука в доме не было – он лежал скрюченный под окном, нашпигованный свинцом и засыпанный битым стеклом. Рядом стоял Джим Веллер с дробовиком в руках. Он успел всадить в Павлина заряд дроби, что отбило у макферсоновской шайки охоту вмешиваться, но и осиногнездовцы внесли свой вклад, привязав двух самых настойчивых ребят к быстрым лошадям и отправив покататься. Остальные бандиты просто разбежались.
Что касается Ули, то он так и остался сидеть в кресле, правда, теперь опрокинутом назад. Приказчик не моргая смотрел в потолок, а на рубашке расцвели две рваные дыры. Мы так и не поняли, кто его убил. Мой брат не сделал ни единого выстрела, но Ули пальнул первым и попал в цель. Брэквелл тоже стрелял, из своего второго револьвера, который в итоге пришелся очень кстати. Тем не менее Джек Мартин настаивал, что именно его пули уложили Макферсона. У меня были некоторые сомнения, поскольку перед перестрелкой помощник пристава забился в угол, и ему пришлось бы стрелять сбоку, но у меня не было сил блистать дедукцией, чтобы опровергнуть слова стража закона.
Участь герцога и леди Клары не требовала особой дедукции. Обоим вышибли мозги пули из одного и того же револьвера, который продолжала сжимать рука леди Клары. Эдвардс, трясясь как желе, снова и снова уверял, что его признание было ложным. Леди заявила ему, что негр напал на нее с грязными намерениями и ей пришлось стрелять. Во избежание скандала убийство следовало взять на себя мужчине. Эдвардс с радостью согласился выступить в роли героя и даже не побоялся выбросить улики. Ведь тогда леди оказалась бы перед ним в долгу и отплатила бы прогулкой к алтарю.
Остаток дня прошел очень странно. Пока парни из «Осиного гнезда» копали могилы, я бродил вокруг, как в тумане, и ждал, не станет ли Старому
