Скандал в Чайна-тауне - Стив Хокенсмит
– Отлично! – воскликнул я. – Кажется, мы в деле, пока…
Сквозь дверь рядом со мной прошел кулак.
Позвольте повторить.
Сквозь дверь рядом со мной прошел кулак.
Не забывайте, речь идет о закрытой двери. Сделанной, как можно догадаться, из сплошного твердого дерева. Тем не менее ее пробили кулаком, словно газету.
Кулак разжался, и пальцы зашарили вокруг в поисках бруса, которым была приперта створка.
– Бегите! Живо! – заорал я Старому и Диане, схватил руку топорщика и дернул ее что было мочи.
Из-за двери послышался удар, за ним кряхтенье и стон. Кто бы ни пробил дверь кулаком, с лицом тот же фокус ему не удался.
Я развернулся и бросился к краю крыши, где мой брат, присев на корточки, придерживал доску, по которой Диана переходила на соседнюю крышу. Мисс Корвус семенила уже примерно на полпути, и ее юбки развевались на ветру. Я кинул быстрый взгляд на замусоренный проулок у нее под ногами, но сразу поднял глаза и поклялся не повторять эту ошибку, когда наступит мой черед.
Возможно, обернувшись на бегу, начнешь чуть быстрее улепетывать от погони, но от взгляда под ноги с узкой доски на высоте сорока футов над землей ничего хорошего ждать не приходится.
Ступив на другую крышу, Диана тут же присела и схватила обеими руками конец доски.
– Следующий! – крикнула она.
– Иди ты, – велел мне Старый.
Я покачал головой:
– Нет, ты.
– Ты лучше сумеешь защитить даму.
– Не исключено. Но еще неизвестно, выдержит ли меня эта старая трухлявая доска.
– Черт вас подери, нет времени соломинки тянуть! – рявкнула Диана. – Идите уже кто‑нибудь!
У нас за спиной раздался треск ломающегося дерева.
Теперь из двери торчала обутая в тапок нога.
Густав хлопнул меня по плечу и ступил на доску.
– Как ни крути, а насчет доски ты прав. – Он глубоко вздохнул. – До встречи на другой стороне. И… осторожнее.
– Будь я осторожным, разве оказался бы здесь?
– Ха, – хмыкнул Старый, – и правда.
И он так быстро побежал по доске, что мне стало страшно, и через три шага я зажмурился.
Но, услышав стук дерева по крыше, открыл глаза и обернулся.
Наша убогая баррикада пала, и дверь уже открывалась.
– Отто! – заорал Густав. – Давай!
– Давай, давай, давай! – добавила Диана на случай, если я не понял.
Я ступил на конец узкой, меньше фута шириной, доски. А до соседней крыши было не меньше дюжины футов, и от смерти меня отделял один неверный шаг.
У меня кровь застыла в жилах – в буквальном смысле. Если когда‑нибудь соберетесь ходить по канату, очень советую вам не забыть штаны, потому что наверху очень холодно, а ветер продувает исподнее насквозь.
Когда мне наконец удалось заставить ноги двигаться, за спиной уже слышался торопливый топот.
Первый шаг прошел хорошо.
Второй не хуже.
На третьем мне показалось, что доска гуляет подо мной несколько сильнее, чем хотелось бы.
На четвертом шаге доска уже явно прогнулась.
На пятом прогиб сделался угрожающим. «Черт бы подрал мою толстую задницу! Эта деревяшка сейчас хрустнет пополам!»
Шаг шестой – я на полпути.
На седьмом и восьмом доска словно окрепла, и губы у меня начали растягиваться, хотя улыбнуться мне так и не удалось.
На девятом шаге я заметил, что Диана и Отто с ужасом таращатся на что‑то у меня за спиной.
На десятом шаге я обернулся.
Одиннадцатого шага не было.
У меня за спиной рядом с доской стоял низенький жилистый бу хао дуй со смутно знакомым, несмотря на окровавленный нос, лицом. Он высоко задрал ногу под крики и смех окруживших его товарищей.
Уверившись, что я его вижу, мелкий топорщик улыбнулся, кивнул… и резко опустил ступню.
Конец доски длиной в фут как ножом срезало, а то, что осталось, полетело вниз.
Я же сделал единственное, что может сделать мужчина в такой момент.
Тоже полетел вниз.
Следует отметить, что постоянные падения на землю с лошади вырабатывают определенный навык: умение развернуться «только не головой», поскольку полет со спины необъезженного жеребца желательно завершить приземлением на задницу, на спину, на ноги, да хоть на плечо или колени, лишь бы не на макушку.
Так что изворачиваться в воздухе мне не впервой. Могу трепыхаться, как рыба на крючке, если припрет. А когда доска ушла у меня из-под ног, я понял, что приперло.
Оттолкнувшись от исчезающей опоры, я рванулся к Густаву и Диане, вытянув вперед руки. Оба подались вперед, чтобы схватить меня, и оба не поймали.
Холодный воздух ударил в лицо. Мостовая стремительно приближалась. Кто‑то кричал. Скорее всего, я.
Тут ладони ударились о что‑то твердое, и пальцы инстинктивно скрючились, цепляясь за край.
Я качнулся вперед и со всего маху плашмя врезался в стену. Это походило на удар Голиафа – словно оглушительная пощечина по всему телу спереди.
Пальцы разжались.
К счастью, тут же появились другие руки и обхватили меня за запястья, прежде чем мои пальцы успели соскользнуть с края крыши.
Подняв взгляд, я увидел Диану и брата, которые смотрели на меня сверху вниз, каждый держа меня за одну руку. Стиснув зубы и покраснев, они пыхтели в напряженной борьбе: их было всего двое против земного притяжения и моего веса.
Мне хотелось крикнуть: «Бросьте меня! Бегите сейчас же, иначе подвязанные вас схватят!» Но, по правде говоря, я не настолько самоотвержен. Напротив, я настолько привержен себе, что мне отчаянно хотел взобраться на эту крышу, пусть даже бу хао дуи немедленно скинут меня оттуда.
Я скреб ногами о кирпичи в поисках опоры, но стена была слишком гладкая, и Старый в конце концов прошипел:
– Бога ради, прекрати! Нам и без твоего клятого техасского тустепа невмоготу!
Усилием воли я заставил себя расслабиться, и через секунду Густав и Диана втащили меня на крышу. Мы все втроем повалились бок о бок, тяжело дыша.
– Знаешь, я… никогда тебе… не говорил, – просипел Старый, – но, пожалуй… пора.
– Чего?
Густав положил руку мне на плечо:
– Тебе не мешало бы немного похудеть.
– Шутка? В такой‑то момент? – Я расхохотался, насколько хватило дыхания. – Брат, вот теперь я вижу, что благотворно на тебя влияю.
Но мой смех оборвали скрип открывающейся двери и стук шагов.
На крышу вышел мужчина – тот
