Союз рыжих - Стив Хокенсмит
– И что же поведал Брэквелл после того, как я выскочил за лошадьми?
Наблюдай кто за нами, ему показалось бы, что Густав обращается к полевой мыши или к пучку травы, поскольку взгляд брата был направлен на скользящую под копытами лошадей прерию.
– Много чего. И я тебе все расскажу… если сначала ты расскажешь мне кое-что.
Старый медленно поднял взгляд.
– Что ты хочешь узнать?
– Всего лишь хочу понять: что за хрень тут творится?
Мой брат снова устремил взгляд в землю и буркнул:
– Тасани-ка колоду еще разок.
У нас, ковбоев, так просят уточнить вопрос.
– Ну-у… – протянул я и понял, что мыслю слишком узко. С чего же Густаву начать?
Смерть Перкинса. Смерть Будро. Затем «внезапный каприз» герцога по поводу визита на ранчо и одинокий пикник Эдвардса, а также вор, который крадет подушки, саквояжи и утюги. А еще Голодный Боб, и Макферсоны, и перья, и обгорелая квитанция за сало, и отрезанный нос, и… Слишком много всего.
– Начни с Бу, – решил я. – У меня вроде были предположения насчет того, кто сделал ему дырку в голове, но находки в кабинете… спутали все карты. Если ты хоть что-то понял, то говори, не томи.
– Теоретизирование, – предостерег меня Старый таким тоном, каким говорят «осторожно, острый» двухлетнему ребенку, потянувшемуся за ножом.
– Густав, скажу прямо: сейчас мне глубоко насрать на «предвзятое мнение». Надоело бегать кругами, как курица с отрубленной головой. Расскажи наконец, в чем дело.
– Отто, ты же знаешь, что Шерлок Холмс не отчитывается перед доком Ватсоном. Он держит свои мысли при себе до тех пор, пока…
– Ты не Шерлок Холмс, а я не док Ватсон, понял? Говори же, гром тебя разрази!
Прошло еще полминуты, пока до братца дошло, что я настроен серьезно и без «теоретизирования» не видать ему никаких новых сведений. В итоге Густав вздохнул и сдался.
– Ночью Будро ждала лошадь, значит, разумно предположить, что он куда-то собирался. Может, хотел сбежать с ранчо, – сказал он, по-прежнему обращаясь куда-то вниз. – Но сначала остановился у замка. На сапогах были шпоры, а значит, вряд ли альбинос пытался по-тихому влезть в дом. Сам знаешь, какой звон от шпор. Поэтому я не верю, что Будро поперся на второй этаж и шарил там по кладовкам в поисках утюга. Нет, он сидел на первом этаже, в кабинете – потому что кто-то назначил ему там встречу. И этот кто-то взял и застрелил Бу.
– Но если Бу убили в кабинете, то в доме не могли не услышать выстрел, – возразил я. – Как насчет Эмили? Ее комната совсем рядом, дальше по коридору.
Старый кивнул.
– Все верно. Но, похоже, выстрел заглушили перьевой подушкой – или мимо проходила утка. Я ставлю на подушку.
– Постой, Густав. Не возьму в толк, при чем тут утка?
– А откуда, по-твоему, на лбу у Будро взялось перо? Что-то не видел, чтобы он носил индейский боевой убор, а ты? Нет, это пух из подушки. Она и пламя от пороха погасила, что объясняет, почему у Будро не было ожогов на коже.
– То есть, прежде чем застрелить Бу, убийца говорит: «Спасибо, что зашел. А теперь присядь вот здесь и закрой лицо подушкой»?
Я ожидал, что брат огрызнется в ответ на мою колкость, но он лишь пожал плечами.
– Ну да, здесь у нас в ведре дыра, согласен. Но все же Будро убили в кабинете Перкинса, в этом я уверен.
– М-да… ладно, пусть ты прав. Но я лишился своих любимых подозреваемых.
Старый на секунду оторвал взгляд от земли под копытами кобылы, и я успел разглядеть мелькнувшее у него в глазах веселье.
– Сначала я был уверен, что виноваты Ули или Паук, – пояснил я. – А если не они, так один из их парней. А если и не их парни, то Всегда-Пожалуйста. Он возненавидел Бу с того самого момента, как мы оказались на «ВР». Но никто из этих подозреваемых не мог обстряпать дело в замке. Им гораздо проще было бы избавиться от альбиноса в другом месте.
– Отличная дедукция, – похвалил меня брат. – Итак, суть в том, с кем Будро встречался в доме и зачем. Вопрос «кто» придется оставить на потом. Но «зачем» понять не так уж сложно. Вполне разумно предположить, что убийца разжег огонь в камине, намереваясь не только скрыть запах порохового дыма, но и уничтожить расписку. Так что все дело в ней.
– Но постой… расписка за сало? Кто будет убивать ради нее человека? Ведь покупали жир, а не золото.
Я откинулся в седле и покачал головой, внезапно осознав, чем плохо теоретизирование. Оно не просто ведет к предвзятым суждениям: оно способно свести с ума.
– А при чем тут нос в кармане Бу? – спросил я. – И куда пропали утюг и саквояж из чулана на втором этаже? И почему все слышали выстрел в разное время? И зачем, ради всего святого, вытаскивать Бу из кабинета, чтобы бросить его в сортире?
– На эти вопросы ответы следующие: «Будь я проклят, если знаю», «Не уверен», «Я в замешательстве» и «Могу только догадываться».
– Значит, догадываться? Ну что ж, так лучше, чем «будь я проклят, если знаю». Выкладывай.
Старый кинул на меня еще один быстрый взгляд, словно стесняясь того, что собирался сказать.
– Это была случайность.
– Что-что?!
– Просто послушай меня, – попросил Густав. – Швед сказал, что слышал, как кто-то возился у сортира незадолго до хлопка выстрела. В этот момент повар шел в сторону дома, и, если кто-то вытаскивал оттуда тело, их пути могли пересечься. Поэтому труп и запихали в сортир, чтобы переждать, пока Швед пройдет мимо. Но ты же знаешь, какая там дверь: захлопнешь ее, и засов падает.
Братец покосился на меня, пытаясь понять, насколько безумным выглядит такое предположение. Но у меня, хоть убей, не было никаких других догадок, поэтому я попросил его продолжать.
– Засов падает, и мертвец заперт в сортире, – снова заговорил Старый. – И хотя дверь пытались открыть – помнишь те свежие царапины? – без инструмента тут не обойтись, да и время поджимало. Уже наступало утро, вслед за Шведом скоро должны были проснуться и остальные – не ломать же дверь при свидетелях. Вот преступник и сообразил бросить туда пистолет, чтобы все выглядело как самоубийство.
Для человека, который долго и упорно отказывался теоретизировать, мой братец выглядел весьма довольным. Однако я не мог участвовать в веселье, потому что мозг продолжали сверлить вопросы, превращая его в кашу.
– Что ж, это многое объясняет, – признал я. – Но не всё, далеко не всё.
– Угу, придется еще попыхтеть, прежде чем мы окончательно разберемся. – Густав поднял руку и постучал сбоку по тулье стетсона. – Но колесики крутятся. Просто дай мне еще немного сведений и времени на размышления, и я сварганю ответы, которые придутся по вкусу нам обоим. Кстати говоря, пожалуй, тебе пора рассказать, что ты узнал от Брэквелла в конторе.
Я кивнул: Старый выполнил свою часть сделки, теперь пришла моя очередь.
И я выложил ему всё: о жажде Эдвардса обрести респектабельность и о том, как грехопадение леди Клары может бросить ее в объятия наглого богатея. Хотя всего несколько минут назад братец был необычно разговорчив, теперь он замолк и не делал никаких замечаний, кроме редких кивков и хмыканья, пока я выуживал из памяти каждую деталь разговора с Брэквеллом. Когда выуживать стало больше нечего, я принялся вслух рассуждать, получится ли у Эдвардса захомутать леди. Его шансы я оценивал чуть ниже шансов снежинки в аду.
– Ладно, – наконец прервал меня Старый, – хватит сплетничать, кумушки. Настало время серьезной скачки.
Пнуть по заднице всадника, особенно когда сам сидишь в седле, – задача трудная и, пожалуй, даже опасная, однако я всерьез задумался об этом на секунду. Но вместо того, чтобы пустить в ход носок сапога, предпочел воспользоваться языком.
– Какая может быть серьезная скачка, когда Малыш Шерлок даже не сказал, куда мы направляемся?
Густав уставился на меня так, будто я назвал его «Малыш Сукин Сын».
– Думал, и без того ясно, – пробурчал он. – Мы поедем по этим следам.
– Следам? – Я мгновенно раскаялся в том, что переспросил, потому что, опустив глаза, тут же узрел дорожку, по которой без особого труда смогла бы пойти и Хелен Келлер
