Скандал в Чайна-тауне - Стив Хокенсмит
Схватив скомканную простыню, лежавшую в изножье кровати, я набросил ее на тело.
– Если вы не заметили, с нами дама.
– Простите, – буркнул сержант с искренностью кота, извиняющегося перед мышью, перед тем как сожрать ее. – Надеюсь, дама не сильно расстроилась.
Я повернулся к нашему провожатому и наконец рассмотрел его как следует. Сержант обладал коренастой фигурой и толстой шеей, а вместо полицейского мундира носил коричневый твидовый деловой костюм.
И в комнате сержант был не один: за ним стоял тучный, с огромным пузом китаец, рядом с которым даже крепыш вроде меня выглядел бы Джеком Килькой [17]. Брыластое лицо толстяка украшали аккуратно подстриженные усики и бакенбарды, и одевался он по-американски, хоть и не столь строго, как Чань: белый костюм из жатого ситца в полоску и белая шляпа. Если бы не восточная внешность, он сошел бы за джентльмена из южных штатов, направляющегося на веранду пропустить стаканчик мятного джулепа.
– Обо мне не беспокойтесь, – сказала Диана фараону тихим, но совершенно спокойным голосом. – Я, возможно, еще в детстве повидала больше мертвецов, чем вы за всю жизнь. Итак, вы сержант?..
Тот криво улыбнулся нашей спутнице, ничуть не впечатленный ее бравадой.
– Махони, – представился он. – Кэл Махони.
– А-а-а! – кивнула Диана. – Крестоносец Кули-тауна собственной персоной.
Махони отмахнулся от прозвища огромной лапищей, хотя ему было явно приятно услышать свой титул от леди.
– Да ну, газетная болтовня. Я просто выполняю свою работу.
– И что у вас за работа? – уточнил я.
– Сержант Махони недавно возглавил Чайна-таунский отряд полицейского департамента, – пояснила Диана. – Стал любимцем «Морнинг колл».
– О-о, – протянул я. – Ясно.
«Колл» была одной из местных газетенок, чтением которой мы со Старым не утруждались, поскольку по сравнению с тамошними статьями воззвания человека-бутерброда против китайцев показались бы Нагорной проповедью. Если Кэл Махони – любимец этих писак, вряд ли мы с ним сойдемся.
Я взглянул на дородного китайца, гадая, что тот думает по этому поводу. Но по его виду было даже невозможно понять, спит он или бодрствует: тяжелые веки прикрыты, лицо не выражает ровно ничего.
Диана тоже повернулась к нему.
– А это?..
Махони ответил первым:
– Вонг Вун. Он вроде как частный детектив. И вы тоже, насколько я понимаю.
Вонг, видимо проснувшись, еле заметно кивнул.
– Значит, коллега? – переспросила Диана, продолжая смотреть на китайца. – И на кого же он работает?
– Простите, – перебил ее Махони, – но я до сих пор не знаю, кто вы такие.
– Да господи боже мой, может, хватит уже церемоний? – Густав указал пальцем на кровать: – Там, под простыней, лежит мертвец, а мы раскланиваемся, как на светском приеме!
Крестоносец Кули-тауна уставился на моего брата, и я понял, что следующий крестовый поход будет организован против языкатых ковбоев и что начаться он может в любую секунду.
– Прошу прощения, если мы чуточку забегаем вперед, сержант, – примирительным тоном заговорила Диана, – но, понимаете, мы очень уважали доктора Чаня. Видите ли, на фирменном поезде Южно-Тихоокеанской железной дороги случилось неприятное происшествие, и мы консультировались с доктором относительно суммы компенсации. Увидеть друга мертвым… для нас это большое потрясение. Что касается вашего вопроса…
Леди по очереди представила нас: Густав Амлингмайер, Отто Амлингмайер, Диана Корвус, полиция Южно-Тихоокеанской железной дороги.
Что ж, в этом была доля истины. Мы со Старым действительно служили на ЮТ, пусть и в прошлом. А насчет Дианы… я и сам не знал, где правда.
– Ладно, – буркнул мой брат, – теперь, когда мы вроде как знакомы, будьте любезны объяснить, что за чертовщина здесь предположительно случилась.
– Никакие предположения не потребуются, Техас, – фыркнул Махони. – Чань покончил с собой.
– Ну так изложи нам факты, Фриско, – огрызнулся Старый, – тогда и посмотрим, нужны предположения или нет.
– Пожалуйста, сержант, мы будем вам весьма благодарны, – вставила Диана, и очень вовремя, потому что Махони, похоже, уже собрался нас выставить.
– Ладно, – процедил коп. – Вот вам факты, если хотите. Один из соседей Чаня утром проходил мимо и почуял запах газа. Зашел в лавку посмотреть, в чем дело, но владельца там не оказалось. Тогда он поднялся сюда и нашел доктора на кровати. Кран светильного газа был открыт. Все в Чайна-тауне знают, что у Чаня были проблемы с деньгами. Ясное дело, отравился газом. – Сержант пожал плечами. – У них самоубийство считается благородным поступком.
Густав внимательно слушал Махони, хотя при этом даже не взглянул на него: смотрел куда угодно, но только не на сержанта.
На самом деле брат методично осматривал жилище Чаня, изучая комнату от пола до потолка и от потолка до пола.
Узкое темное помещение напоминало хибарку издольщика, разве что из стен торчали закопченные газовые рожки. Единственными украшениями служили птичья клетка, висевшая на латунном кронштейне в одном углу, да разукрашенная полка наподобие миниатюрной театральной сцены, стоявшая на полу в другом углу. Вдоль стен аккуратными рядами теснились картонные коробки и ящички.
В дальнем конце за распахнутой дверью просматривалась убогая кухонька, тоже заставленная штабелями коробок. Над почерневшей раковиной на слабом ветру, проникающем через открытое окно, колыхались драные желтые занавески, больше похожие на старые кухонные тряпки.
Когда Махони наконец замолк, Старый приблизился к птичьей клетке и заглянул внутрь. Потом перешел к маленькой сцене в противоположном углу, выкрашенной в красный цвет, с большими золотыми китайскими иероглифами на заднике. Сверху лежали стопки бумажек, похожих на игрушечные деньги, стояли тарелка с апельсином и плошка с темными штуками вроде тоненьких веточек.
– Значит, по-вашему, все ясно? – Густав присел и взял коричневатую палочку. – Ну что ж, позвольте сказать вам кое-что, сержант… – После чего выдал цитату из «Тайны Боскомской долины»: – Нет ничего более обманчивого, чем очевидный факт.
Махони наморщил нос, как будто слова моего брата удвоили стоявшее в комнате зловоние.
– В жизни не слыхал ничего глупее.
Старый тем временем обнюхивал палочку и не обратил внимания на оскорбление.
– Вы нашли улику. – В голосе Дианы звенело возбуждение и странное веселье.
– Не уверен, что можно ее так назвать. Но, как по мне, она разом выбивает версию о самоубийстве из седла. – Брат поднял палочку и оглянулся на Вонга: – Что это за штука?
– Ароматическая палочка. Благовония. Для алтаря, – объяснил Махони, прежде чем китаец успел открыть рот. – Но о чем разговор? Почему это Чань не мог покончить с собой?
– Алтарь, значит? – Густав бросил ароматическую палочку обратно в плошку. – Что ж, похоже, кто‑то прибрал божка, которому молился док Чань.
– Вы о чем? – спросила Диана.
– Очевидно, алтарь стоял на солнце. Видно, что здесь и здесь краска выцвела. –
