Скандал в Чайна-тауне - Стив Хокенсмит
– Джентльмены, в чем дело? – Она перевела взгляд на Густава: – Ох, простите-простите. Забыла про ваше… недомогание. Давайте отправимся в Чайна-таун пешком.
Старому удалось быстро поднять глаза на Диану, хотя он тут же их опустил.
– Недомогание? Нет у меня никакого недомогания. Просто терпеть не могу ездить на чем‑то без вожжей, которые можно взять в руки. Но будь я… – Он осекся, горестно покачал головой и начал снова: – Будь я проклят, если заставлю даму тащиться пешком дюжину кварталов. Идемте.
И он решительно зашагал вперед.
Мы с Дианой поспешили следом, но я успел заметить мелькнувшую на губах нашей спутницы улыбку, словно мой брат выдержал некое тайное испытание – или же, наоборот, не выдержал.
По Маркет-стрит один за другим громыхали трамваи, и не было ничего проще, чем доехать до Дюпон, а оттуда пройти на север к Чайна-тауну. Но Диана настояла на другом маршруте: от Ист-стрит прямиком по Клэй. Он действительно был гораздо прямее, но и гораздо живописнее, причем живописность ему придавал безудержный разгул Варварского берега.
Впервые проезжая через Барбари-Кост, я услышал, как кондуктор рявкнул: «Кому в бордель, на выход!», остановив трамвай напротив особенно грандиозного дома терпимости. Все пассажиры, как один, заулюлюкали и захохотали – поскольку все, как один, были мужчинами. Присутствие Дианы, однако, не способствовало подобным выходкам, и наши соседи по вагону, кроме самых отчаянных ловкачей, запрыгивавших в трамвай на полном ходу, изо всех сил старались не глазеть на нее.
Сама же Диана взирала на Варварский берег с его пьяными моряками, пивнушками, притонами, сутенерами и проститутками безо всякого отвращения и даже без любопытства, оставаясь совершенно невозмутимой посреди окружающего бедлама. Мне даже начало казаться, что это очередное испытание. В свое время на «Тихоокеанском экспрессе», не зная еще, что она филерша ЮТ, мы всячески пытались оградить мисс Корвус от всего, что казалось нам слишком пугающим для женщины. Станем ли мы и теперь изображать рыцарей на белом коне?
Впрочем, Старый уже и сам стал достаточно белым: побледнев как простыня, он вцепился в ближайший латунный поручень с такой силой, что тот только чудом не отломался. Вряд ли Густав был способен встать на защиту приличий, раз сам едва стоял на ногах.
Оставалось в одиночку доказывать, что рыцарство еще живо, несмотря на тайное подозрение, что сама Диана с радостью вонзила бы ему в сердце осиновый кол.
– Интересно, – заговорил я, когда мы проехали целый квартал в неловком молчании, – почему у меня такое чувство, будто вы так и ждете, когда я скажу, что леди здесь не место?
– А может, я действительно жду, – парировала Диана. Мы сидели рядом, и она, повернувшись лицом ко мне, задела мою ногу бедром, причем довольно чувствительно, несмотря на мягкие юбки. – В конце концов, однажды вы уже мне это говорили.
– Да-да. И вам вовсе не понравилось мое замечание. Но, полагаю, оно было справедливым. Как было бы справедливым и сейчас.
– Неужели?
Диана выгнула бровь и наклонила голову – предостерегающий жест наподобие тарахтения трещотки гремучей змеи. При нашей первой встрече она притворялась суфражисткой, но теперь я уже был не вполне уверен, что лишь притворялась.
– А где же, по-вашему, место леди? – спросила она. – В гостиной, на кухне, в детской – и нигде больше?
– Я такого не говорил. Однако леди, знаете ли… им подобает находиться… где‑то в более приличной обстановке.
Диана повернула голову к окну, за которым проплывал, как можно было догадаться, очередной бордель, поскольку девушки, высунувшиеся из окон подразнить прохожих, уже были в рабочем неглиже.
– Что ж, согласна, обстановка далеко не самая приличная. Однако леди здесь сколько угодно.
– Сами знаете, что эти девицы – никакие не леди.
– Они женщины. И они здесь живут. – Диана обожгла меня взглядом, и я понял, что этот огонь всегда горит в ее глазах, лишь дожидаясь подходящего момента, чтобы вспыхнуть жарким пламенем. – Если вам кажется, что леди не в силах даже пройти через подобное место, откуда у них силы, чтобы выживать здесь?
Старый сидел отдельно через проход от нас, ничего не говоря и, кажется, ничего вокруг не видя, лишь пытаясь как‑то пережить поездку. Я почти забыл о нем, но тут он повернулся к нам и вставил:
– Далеко не все выживают, – и быстро отвернулся обратно.
Возможно, мисс Корвус что‑то и ответила, но ее слова заглушили свист и смех с тротуара. Кучка улюлюкающих парней – явно из уличной банды, которых местные газеты по необъяснимой причине называли не бандитами, а просто хулиганами, – окружили китайца. Налетчики уже опрокинули корзину с бельем, которую тот нес из прачечной, и теперь толкали бедолагу от одного к другому, так что тот летал между ними, как футбольный мяч.
На лице китайца застыли отчаяние и ужас. Он знал, что никто не придет ему на помощь, и оставалось уповать лишь на то, что шпане надоест издеваться над ним прежде, чем они вышибут ему мозги.
Китаец и его мучители проплыли мимо нас, как сцена из диорамы: картина ада, близкая и реальная и в то же время недосягаемая.
– М-да, – угрюмо проворчал мой братец. – Видимо, уже подъезжаем.
И мы действительно подъехали. Меньше чем через минуту мы вышли в Чайна-тауне, а когда трамвай, дребезжа, поехал дальше, остались практически единственными белыми на улице. Тех, кто отваживался сюда сунуться, пытался распугать человек-бутерброд из Антикулийской лиги, который по-прежнему распинался о «язычниках-китаезах». Углядев меня с другой стороны улицы, он улыбнулся и замахал над головой брошюрой, как флажком:
– Эй, друг! Прочитал?
Я улыбнулся и кивнул.
– Геен зи бомзен зих! [15] – приветливо ответил я.
Диана притворно ахнула.
– Отто, что за выражения!
Кровь бросилась мне в лицо, как будто кто‑то обернул его горячим полотенцем.
– Только не говорите, что вы шпрехен зи дойч [16].
– Нет. Но ругаться я умею на всех языках.
Старый повернулся и впервые взглянул на леди с интересом.
– Хотите убедиться? – спросила она моего брата.
– Не-а… не стоит, – буркнул он и снова отвернулся.
Диана слегка прищурилась, глядя на Старого не то с некоторым умилением, не то с удовлетворением от произведенного впечатления.
– Сюда. – Густав повел нас на север от запруженной людьми Дюпон в сторону более спокойной улочки, где стояла лавка Чаня. Однако в этот день улочка оказалась вовсе не спокойной: посреди квартала галдела целая толпа зевак.
– О-о, проклятье, – простонал Старый.
– Это ведь… – начала Диана.
Продолжения я не услышал, поскольку уже бежал вперед, прямиком к не виданному мной ранее в Чайна-тауне явлению: полицейскому. Растолкав толпу, я подобрался поближе
