Анна Чайковская - Триумф красной герани. Книга о Будапеште

Битва подушками – развлечение международное. В мире проходит уже не первый год, обычно в первую субботу апреля. Идут подушечные баталии в Нью-Йорке, Вашингтоне, Париже, Будапеште, Варшаве, Гонконге, Амстердаме, Лондоне. В Минске, говорят, запретили.

Похоже, города делятся на те, что могут себе позволить битву подушками, и на те, что не могут. Это вопрос характера городской жизни. Должен ли градоначальник с подозрением относиться к таким акциям? Следует ли мирным гражданам опасаться бойцов, вооруженных подушками? Необходимы ли при этом турникеты, входные рамки и системы ограждения? И сколько полицейских должны контролировать ход несанкционированного подушечного мероприятия?

Те, кто запрещают подобные действия, опасаются, видимо, что в них выплеснется накопленная агрессия, что они станут очагами негативной энергии. Им, мол, подушками подраться разреши, так они и с дубинами, глядишь, пойдут! Будапештскую подушковую битву, по-венгерски – párnаcsata, «парначата», никто не контролирует. Собирается молодежь через Facebook, сама себе устанавливает правила (главные: нападать только на тех, у кого в руках подушки; фотографов не трогать; за собой убирать), сама, наигравшись вдоволь, через час расходится.

Бой – но подушками! Выплеск молодой буйной энергии – но в такой форме, что понимаешь: безопасность окружающих – аксиома, не требующая отдельных объяснений. Школа самоорганизации для горожан, если угодно: раз могут собраться для развлечения, то, потренировавшись, смогут и для дела (во всяком случае, политические демонстрации самоорганизуются тут тоже без проблем). Все просто, все просто – доверие и взаимоуважение, причем и то и другое в статусе не декларации, не закона, а всеобщей привычки, которую никому и в голову не приходит обсуждать… Дух города, короче говоря. Характер. Стиль. Образ жизни.

В воздухе белый пух. Бубен замирает, ведущий дает команду и десятки подушек – белых, полосатых, красных – взлетают в воздух. С трамвая бежит запоздавшая компания, издалека размахивая «оружием». Снова трам-пам-пам-пам – последняя решительная атака и… всё. Игра закончилась. Народ целуется, обнимается, собирает в мешки белые хлопья с тротуара и белые пушинки с одежды. Все расходятся – может, по домам, может, по пивным, может, по кофейням. Довольные: сами себе добыли кусочек счастья, причем совершенно из ничего. Солнце как раз из-за облаков показалось.

По Эржебетварошу расклеены плакаты – парой, по две штуки рядом. На каждом листе одной черной линией нарисованы глазки с черным же зрачком-кружочком. И фраза. Это диалоги. Примерно так:

– Мы тут вообще что делаем?

– Давай притворимся плакатами![140]

Или:

– Мне рассказать что-нибудь смешное?

– Зачем? Этим?[141]

Нюансы вскрываются, когда выясняется, что игра идет на уровне лингвистических тонкостей языка. Вопрос «Minek?» можно, конечно, перевести словом «зачем», но в форме «De minek?» будет уже значение «А на фига?». Уточняющее «Ezeknek?» – «этим» – можно было понять как «Им?», вот только не говорят по-венгерски про живых людей, используя местоимение Ezek… В итоге получается дразнилка, которую каждый волен применять (или не применять) к себе. При этом клеят такие плакатики именно на «нехорошие» места – на железные будки, на ржавые двери подвалов, на чистой же стене они не попадаются никогда.

Трамвай: два городских сюжета

Летом, по выходным дням, по улицам Будапешта ездят старые трамваи – те, что работали в 1980-е годы, в 1950-е и даже раньше. Они немилосердно дребезжат и качаются, в них нет кондиционеров, и у них непривычно высокие ступеньки. Но пассажиры не жалуются. Разглядывают вывешенные по стенам афиши и вспоминают, в кадрах кинохроники какого года видели эти вагоны: 1930-го, 1950-го, 1956-го?

Среди прочих выходит на маршрут самый старый трамвай, официально называемый BKVT V, собственность музея в городе Сентендре. Ему уже больше ста лет, в чем каждый может убедиться сам: чугунная табличка над колесами сообщает год изготовления – 1912-й.

В тот год Россия праздновала юбилей Отечественной войны, затонул «Титаник», началась первая Балканская война, президентом США стал Вудро Вильсон, Николай Гумилев придумал слово «акмеизм», умер автор книг про индейца Винету Карл Май, Роберт Скотт с командой достиг Южного полюса. И на улицы Будапешта вышел трамвай с деревянным корпусом и номером на боку – 1074. Их так и называли – «тысячные». Причем это был не первый трамвай Будапешта. Самые первые, немецкой фирмы Сименс, поехали по городу в 1887 году, а до того, еще с 1866-го года, по специально проложенным рельсам вагончики возили лошади.

У деревянного «тысячного» – в отличие от нынешнего шестивагонного желтого красавца – только один вагончик. В салоне лавки из реек. Экологически чистый, сказали бы сейчас, интерьер – только дерево, кожа и медь. Медные поручни прикреплены к спинкам деревянных сидений. Кожаные петли свисают с потолка – держаться на поворотах. И кожаный же ремень проходит по потолку сквозь весь вагон: собираясь тронуться, вагоновожатый дергает за него, и на задней площадке молоточек ударяет в звонок – дзынь, поехали! Вагоновожатый (в венгерском тоже есть такое слово – villamosvezető!) чем-то похож на бравого солдата Швейка – в синем форменном мундире и синей же фуражке с высокой тульей по старой австро-венгерской моде. На каждой остановке, обращаясь к людям, ждущим трамвай на улице, он объясняет, что это особый дополнительный рейс в рамках программы «Nosztalgia járat», что обычный трамвай придет через несколько минут, а за поездку на этом надо заплатить чуть больше, чем обычно. Реакция – разная.

Кто-то с удовольствием запрыгивает в этот движущийся экспонат, кто-то, оказывается, уже с утра караулил его с фотоаппаратом наизготовку, а кто-то остается ждать следующего. Остаются, прежде всего, пенсионеры. Льготы на «Ностальгия-рейсе» не действуют, а любопытство можно вполне удовлетворить внешним осмотром. Однако внукам на него – показывают.

Когда такой трамвай ездит по набережной, вдоль роскошной панорамы Дуная, от туристов, понятное дело, отбою нет, и финансовый план ретро-трамвай выполняет полностью. Но пускают его не только по этим «жирным» местам, но и по дальним окраинам города. Увидеть его можно практически за городом, среди почти деревенской застройки, прудов, где рыбаки сидят с удочками, и заброшенных дач. Иностранных туристов здесь нет вовсе, и выручка будет минимальная. Но что-то заставляет трамвайное управление охватывать «ностальгическими рейсами» и дачные пригороды Буды, и промышленно-спальный Уйпешт. Что? Желание показать эти трамваи прежде всего будапештцам – чтобы любили, гордились, помнили…