Анна Чайковская - Триумф красной герани. Книга о Будапеште

Ромкочмы Пешта

Днем их не разглядеть и не заметить. Тянется вдоль улицы ряд домов, построенных в позапрошлом веке еще, при Франце Иосифе, вплотную друг к другу, одним сплошным кварталом от перекрестка до перекрестка. В нижних этажах по большей части магазинчики или парикмахерские. Вот индийский вегетарианский ресторан, вот приемная дантиста, вот мастерская по ремонту велосипедов, вот ворота закрытые. И в следующем доме – тоже ворота закрытые.

Правильно: еще не вечер. Откроются они после полудня, часа в четыре. И будут открыты до рассвета. Это молодежные клубы с пивом и музыкой. Ромкочмы, если по-венгерски.

В новостройках они невозможны. Нужен именно такой старый город, с плотной, кварталами, застройкой, как на Петроградской стороне в Петербурге. Дома должны примыкать вплотную друг к другу, как зубы, как ягоды в виноградной грозди, а не стоять одинокими башнями посреди пространства, как это стало повсеместно обычным после Ле Корбюзье. Без пустот, сплошным фасадом, так, чтобы всем было очевидно: город – большое каменное тело… Но тело это старое, хорошо пожившее, а, значит, утраты и руины в нем неизбежны. Где-то дом состарился настолько, что жить в нем уже нельзя: стоят вокруг двора каменные стены, смотрят пустыми окнами квартир сквозь кружевные перила галерей. Где-то нет и самого дома после бомбежек 1944-го, только темные следы на стенах домов-соседей – здесь была крыша, здесь световой колодец…

В такие пустоты город и запускает молодежь. И молодежь обживает их, украшая по собственному вкусу и по карману. На стены – плакаты, или зонтики россыпью, или живопись высотой в десяток метров. Во двор – столики. У задней стены пристроится барная стойка, сцена, пульт диджея – что там еще нужно для счастья в двадцать лет?

Но это Будапешт, а значит, здесь будет своя атмосфера, свой дух, который не спутать ни с чем. На стойке будут стоять в ряд прикрученные к столешнице старые мясорубки десяти разных фасонов. Дверной проем весь покроется эмалированными табличками с прежними названиями улиц. Из-под галерей будут свисать композиции из раскрашенных в разные цвета велосипедов, венских стульев и чугунных кружевных опор от швейных машинок «Зингер». Над столиками, вперемешку с потемневшими еще до Второй мировой войны зеркалами и живописью в золоченых рамах, обнаружится распластанный по стене, поверх желтого кирпича с остатками серой штукатурки, как шкура неизвестного зверя, остов рояля.

Это Будапешт. Здесь «старое» вовсе не означает «никому не нужное», а «новое» вовсе не требует для себя чистого листа. С чистого листа здесь не начинают – предпочитают наращивать новое вокруг старого, вплетать одно в другое. Как в живой природе, где старый лист соседствует с новым, увядший цветок – со свежим бутоном, засохшая ветка – с веткой зеленеющей.

Это город. Он бывает разгневанным и буйным. Иногда. Бывает доброжелательным и мирным – в обычное, нормальное, не нуждающееся в революциях время. Он хранит свои состарившиеся трамваи, дома и храмы. И с легкостью находит новое место для древних стульев, комодов и швейных машинок «Зингер».

А уж собственной молодежи он точно место найдет: эти ромкочмы, или руин-пабы, появились в городе лет десять назад, всем понравились и стали еще одной достопримечательностью Будапешта, наряду со зданием Парламента и Рыбацким бастионом.

Так что надо выучить новое слово. Romkocsmа: корень rom – от слова «руина», «разрушение», kocsmа – то же, что «корчма» в языках-соседях. Получается «ромкочма». Стоит запомнить. Пригодится.

По воскресеньям главный городской рынок в Будапеште закрыт. Обычно-то здесь тусуется молодежь всего Будапешта, и в пятницу вечером не протолкнуться.

Родители беспокоятся: в каком таком злачном месте чадо поводит вечера? Не обидят ли его там? Не научат ли, хуже того, плохому?

А в воскресенье сами идут сюда же за колбасой, медом и капустой. Оглядываются по сторонам. Присматриваются к интерьеру и посетителям. «Ну, ничего, приличное место. Пусть ходит».

Идучи за капустой и паприкой, берут с собой внуков. Внукам там – и леденец на палочке, и кнопки, которые нажимаешь – над головой звенит, мигает и светится, и чашка горячего какао с молоком. Внуки устраиваются поудобнее за столами, разрисованными разноязыкими надписями, оглядываются по сторонам. «Вырасту – сам сюда буду ходить, без бабушки».

Будапештская битва подушками

В апреле в Будапеште начинает бушевать весна. Зацветают деревья и принимаются немилосердно орать по ночам птицы. Учиться в этих условиях нет никакой возможности. И тогда студенчество Будапешта договаривается о месте и времени, сбивается в кучу и начинает битву подушками. На набережной Дуная возле моста Свободы, или на площади 15 марта, или на площади Героев – как сложится. Девушки приносят свои подушки – новенькие, только что специально для этого купленные – в пакетах и сумках. Сразу и не разглядишь. Мальчишки, студенты-первокурсники по виду, несут подушки, гордо закинув на спину. Этакие Давиды с пращей за плечами, в куртках и майках.

На месте ждут фотографы – куда ж теперь без них! И трое-четверо ребят в фиолетовых футболках – это организаторы. Инвентарь – рупор, чтобы отдавать команду к началу битвы, и баллоны с краской, чтобы трафаретить на подушках что-нибудь боевое и духоподъемное. Подходит парень в остроконечной меховой шапке, как у мадьяр-кочевников, и со здоровенным бубном в руках. Он здесь важная фигура. Его дело – задавать сражению правильный ритм.

Собрались, поздоровались со знакомыми (девушки обязательно целуются в обе щеки, парни – часто тоже), потолкались для разминки, попрыгали на одном месте. Ведущий дал команду в мегафон. Ударил бубен… И началось! Двести человек с детсадовским азартом лупят друг друга подушками, прыгают и хохочут. Девушки забрались парням на плечи и самозабвенно машут подушками сверху вниз, налево и направо. Мальчишка в желтой куртке верхом на папиных плечах проплывает сквозь толпу, как фрегат под парусами; хохот и визг, веселая толкотня и то упоение, которое поэт искал в бою, да не знал, что бой – подушками.

На десятой минуте лопается по шву чье-то «оружие», и первый пух летит над битвой, запутываясь в кудрях и налипая на шарфы. В правилах на этот счет сказано, что предпочтительнее подушки с искусственным наполнителем… Но и они лопаются на двадцатой минуте боя. Вот уже под ногами крутится белое легкое месиво – последний привет всем надоевшей зиме. Подушки мелькают над головами, а сверху на все это буйство невозмутимо смотрят каменные статуи…

Битва подушками – развлечение международное. В мире проходит уже не первый год, обычно в первую субботу апреля. Идут подушечные баталии в Нью-Йорке, Вашингтоне, Париже, Будапеште, Варшаве, Гонконге, Амстердаме, Лондоне. В Минске, говорят, запретили.