Амундсен. Точка невозврата - Моника Кристенсен
Жители Ню-Олесунна уже привыкли к лихорадочным экспедиционным сборам. С каждым вылетом повторялось одно и то же, суетиться начинали еще накануне, а потом всю ночь не смыкали глаз. Начальник экспедиции, генерал Нобиле, бегал вокруг и выкрикивал приказы в мегафон. Время вылета снова и снова откладывалось — ждали погоды. Спорили о том, что из снаряжения брать на борт, и не меньше — о том, кому на этот раз посчастливится лететь с экспедицией. Люди обнимались, целовались, поднимали бокалы с шампанским.
Нынешний полет должен был стать самой значительной и обсуждаемой частью исследовательской программы, но приготовления к нему почти не отличались от предыдущих. Правда, более напряженно проходил отбор экипажа. Журналисту и альпийскому стрелку Франческо Томазелли пришлось уступить свое место 28-летнему Уго Лаго, сотруднику «Пополо д’Италия». Эту газету основал в 1914 году сам Муссолини, и она являлась главным печатным изданием фашистской партии. Сам Нобиле в партии не состоял, но отказываться брать Лаго в самый почетный из запланированных полетов было рискованно. Однако заменить папского посланника Джана Франчески на чешского исследователя Франтишека Бегоунека карьерные соображения ему не помешали. Самое последнее изменение в составе экипажа было произведено после выгрузки нескольких лишних тонн топлива. Повезло морскому офицеру и штурману Альфредо Вильери, самому молодому, худому и легкому участнику экспедиции, — в последний момент Нобиле все-таки взял его на борт.
Однако от некоторого груза избавиться было нельзя, ведь дирижабль направлялся на Северный полюс. В командирскую гондолу погрузили двухметровый дубовый крест, весивший добрую сотню килограммов. Крест этот благословил папа римский, и его надлежало сбросить на самом полюсе.
Без нескольких минут пять дирижабль наконец поднялся в воздух и завис в нескольких метрах над заснеженной землей. Рабочие отпустили последний канат и стали смотреть, как медленно поднимается в воздух сигарообразный пузырь длиной в 100 м и высотой в 20. Винченцо Помелла завел задний мотор, ответственный и за набор высоты, и за маневрирование. Вскоре заработали и два боковых мотора. Люди из вспомогательной команды махали тем, кто выглядывал из гондол через узкие иллюминаторы. «Италия» поплыла над Конгс-фьордом. Скоро дирижабль скрыла завеса тумана, оставив от него лишь тень. Еще так близко и уже так далеко. Как фата-моргана.
Ранним утром проводить дирижабль пришло лишь несколько человек, ведь многих жителей Кингсбея ждала тяжелая работа в шахтах. Уж лучше они отпразднуют его возвращение. В шахтерском городке Ню-Олесунне той весной была ужасная толчея. Добыча угля шла полным ходом. И на старой шахте, и на новой работали в три смены. Обе шахты уходили глубоко под гору, поэтому угледобыча несколько раз останавливалась из-за несчастных случаев. В прошлом году взрывался газ и шахты заливала вода с ледников. Угольная компания разместила в поселке 260 человек, среди которых было 16 женщин и 5 детей. Кроме них, здесь находились норвежские и иностранные журналисты, киношники, альпийские стрелки и обслуживающий персонал дирижабля. На каждый свободный пятачок втиснули койку, еще чуть-чуть — и людям пришлось бы спать по очереди.
На борту итальянского экспедиционного корабля «Читта ди Милано» дела обстояли не лучше. На нем было расквартировано 220 матросов и офицеров, да еще и экипаж дирижабля. В одноместные каюты людей селили по двое. Физики Финн Мальмгрен и Франтишек Бегоунек тоже жили на корабле. К разочарованию чеха, их с Мальмгреном поместили в разные каюты. За время экспедиции ученые успели подружиться.
Разумеется, начальника рудоуправления Бертеля А. Шердала беспокоила такая скученность, но экспедиции к Северному полюсу обеспечивали частной угольной компании дополнительный доход, вдвойне желанный потому, что предприятие все 12 лет своего существования едва сводило концы с концами. Чтобы поддерживать его на плаву, норвежское правительство обязалось выкупать добытый здесь уголь на несколько лет вперед. По политическим соображениям Норвегия не могла себе позволить закрыть шахты в Кингсбее. Ведь Шпицберген вошел в состав Норвежского королевства всего восемь лет назад, когда был подписан Шпицбергенский трактат[9]. Как бы тогда Норвегия выглядела со стороны — страной, чье правительство добивалось присоединения архипелага только для того, чтобы потом спокойно смотреть, как угледобывающие компании разоряются одна за другой? В правительственных кабинетах на Большой земле обсуждалась возможность приобретения государством части акций лонгйирского акционерного общества «Шпицбергенская угледобывающая компания „Стуре Ношке“» и ню-олесуннского акционерного общества «Угледобывающая компания „Кингс Бей“». Но оставались еще легендарный Петер Брандал и инвесторы из Олесунна, владевшие обширными земельными участками на полуострове Брёггера.
В середине мая покинула Ис-фьорд полярная шхуна «Мина». Она забрала из Гринхарбора[10] в Кингсбей журналиста норвежской газеты «Афтенпостен» Одда Арнесена, оператора американской кинокомпании «Парамаунт» Джона Дореда и нового радиотелеграфиста компании «Кингс Бей». Приходили и уходили другие шхуны. Моторная шхуна «Хобби»[11] под управлением опытного ледового лоцмана Юна Нэсса привезла из Тромсё обшивку для ангара, произведенную в Норвегии. Все остальное итальянцы доставили на «Читта ди Милано». Предстояло выгрузить на пристань и затем доставить к дирижабельному ангару гигантское количество вещей — 4500 керамических бутылок с водородом, запчасти для трех моторов фирмы «Майбах», ящики с провиантом, состоявшим из шоколада, печенья, масла и пеммикана[12], и многое, многое другое. Для перевозки грузов итальянские моряки арендовали старый гусеничный трактор фирмы «Форд», но он то и дело вяз в сугробах. Люди же трудились круглые сутки.
Итальянская экспедиция вызывала любопытство у норвежцев, работавших на промысловых шхунах, они подходили к пристани на шлюпках, чтобы своими глазами взглянуть на работы. Магазин компании «Кингс Бей» и кооперативная сувенирная лавка не закрывались ни днем, ни ночью. Продавали бензин, уголь и питьевую воду. Переходили из рук в руки сигареты и спиртное, хотя употребление и того, и другого в Ню-Олесунне было строго нормированным. Шахтерам раз в неделю выдавали по полбутылки картофельной водки, и у них было что обменять, если предложение приходилось им по вкусу.
Каждый выходной по всему шахтерскому поселку собирались веселые компании. Гуляли по дорогам, болтали, ссорились. На железной дороге пыхтели маленькие паровозы, визжали тормоза, грохотали по пути в шахту и обратно вагонетки с углем. Черная угольная пыль просачивалась повсюду, жирной пленкой покрывала снег даже на середине фьорда. В подземных туннелях днем и ночью взрывали динамитные шашки. Столовые работали круглосуточно, чтобы пассажиры шахтерского автобуса могли поесть не только перед
