Николай Асанов - Волшебный камень
Нестеров увидел сердитое лицо секретаря райкома, вышедшего следом за Палеховым и оглядывавшего лагерь. Варя, стремившаяся навстречу Палехову, заметив секретаря, смутилась и пошла медленней. Девушки же остановились поодаль, приветствуя начальство кивком.
Саламатов прошел вперед, хмуро сказал:
— Здравствуй, Сергей. Что это у тебя вид такой унылый? Музыке не соответствует. Здравствуйте, Варвара Михайловна.
Было в словах Саламатова и Палехова такое противоречие, что Нестеров вдруг воспрянул духом. Если Саламатов отложил все свои дела и пробрался сюда, было же у него что-то на уме. Недаром Палехов так лебезит не только перед секретарем райкома, но даже и перед самим Нестеровым. И Сергей уже с большим спокойствием ждал продолжения разговора.
— Что значит это гулянье, Сергей? — спросил Саламатов.
— Измучились мы, Игнатий Петрович, — вмешалась Варя. — Ведь без выходных четыре месяца работали.
— Разочаровались, значит? — уточнил Саламатов. — Но ведь вы же подняли шум на весь район! В Красногорске алмазная горячка. Комсомольцы у меня пороги обили, сюда просятся… — Он говорил ядовито-возбужденно, вопреки своей обычной сдержанности, а Палехов, решив, очевидно, что пришло время подлить масла в огонь, насмешливо добавил:
— Главк уже требует оперативный подсчет запасов…
Саламатов, словно не слыша насмешливых слов Палехова, продолжал:
— Я сам собирался статью писать, чтобы до Лондона дошла. Хотел с алмазных королей спесь сбить. Тсенк ю вери мач[32] за ваши алмазы. Плиз ю[33], милорды, у нас свои есть…
— А у нас их нет, — раздраженно ответила Варя. — Вот наш единственный алмаз, — кивнула она на Сергея. — Он и в ошибках тверд! Можете смеяться, Игнатий Петрович, мы все стерпим, виноваты, не отрицаем!
— А я не смеюсь, — вдруг сказал Саламатов. — Я только хочу показать вам, какое место в мире вы занимаете. Разве это смешно? Что же ты молчишь, Сергей?
Но молчал и Палехов. Неожиданное окончание речи секретаря ему, видно, совсем не понравилось. Зато Нестеров, уловив надежду на помощь, заговорил возбужденно и быстро, как давно уже не говорил ни с кем:
— Варя горячится напрасно. Алмазы здесь есть. Подсчитайте, сколько их мы уже нашли? Девять кристаллов! Мы открыли ультраосновные породы. Осталось найти продукты их разрушения. Это, конечно, трудно, но не безнадежно!
— Надо бы самому посмотреть, — озабоченно сказал Саламатов, — да ведь я не геолог! Пойдемте, Борис Львович, — обратился он к Палехову.
Варя пренебрежительно сказала:
— А что там смотреть? Пустые отвалы да ямы с болотной водой?
— В которых больше миллиона утонуло, — съязвил Палехов.
Положительно, Варя становилась все нервнее. Она как будто предчувствовала, что ничего из ее попыток увести отсюда Нестерова не выйдет. И на Саламатова она смотрела с раздражением, не понимая, как он оказался на прииске.
— Все отчеты и образцы здесь, — сказала Варя, кивнув на палатку.
Палехов тоже попытался остановить Саламатова, но тот спокойно возразил:
— А мы на людей посмотрим. Ведь каждое дело от них зависит. — И пошел впереди Нестерова, старательно обходя разваленную землю, разглядывая вашгерды, отсадочные машины, коротко кивая знакомым людям. Варя и Палехов остались одни.
— Зачем вы привезли его? — спросила Варя.
— А вы бы попробовали отбиться! Едва я прилетел, как Саламатов сказал, что поедет сюда. Что же, я должен был бежать тайком? Нельзя ли где-нибудь тут искупаться, Варя? Жара невыносимая… Да еще где-то леса горят, мы чуть не задохнулись в дыму, пока добрались.
— А мы в Москве собираемся искупаться, — враждебно ответила Варя, — если вы позволите. Или вы тоже заодно с Саламатовым?
— Ну что вы! — засмеялся Палехов. — Ничего, Варенька, вы еще будете в Москве! Я вот все придумываю, как выручить Сергея. Вы знаете, ему грозит судебное следствие за самовольство.
Она испуганно взглянула на Палехова, и тот отвел глаза, потом уклончиво сказал:
— Конечно, все можно свалить на объективные условия… Но мы поговорим об этом потом… Дайте-ка мне ваш отчет.
Варя ушла в палатку. Палехов сбросил пиджак, повесил его на куст и устроился на широком пне. На берег вышел Лукомцев, за ним — Даша. Лукомцев снял баян, поставил его на землю, обернулся к жене:
— Ну, что тут делать, что? Сидеть на берегу да шестом воду отпихивать, чтобы беду мимо пронесло? Ну, скажи сама, если ты такая умная?
Даша промолчала. Палехов спросил:
— Что нового нашел, Андрей? Помнишь, когда-то хвалился, что еще не вечер! Или уже вечер наступил?
Лукомцев грустно ответил:
— Что говорить, Борис Львович, эти алмазы и мне руки связали. Отпусти ты меня, начальник! Посажу-я Дашу на илимку и пойду вверх по Дикой. Там, говорят, горный хрусталь глыбами валяется, только бери, а ведь это тоже для промышленности минерал годный…
— Зачем же так далеко ходить? — Палехов прищурил глаза. — Пойди на Сердце-камень, там Суслов жилу потерял. Ты, говорят, счастливый, может, найдешь.
— К товарищу Суслову? — вдруг загорелся Лукомцев. — К нему пойду. Даша, собирай вещи!
— И я не пойду, и ты не пойдешь! — отрезала Даша. — Пока вся экспедиция не уедет, мы Сергея Николаевича не оставим! А потом в Москву поедем, тебя, дурака, учить надо!
— В Москве и без меня умников много, — упрямо сказал Лукомцев, — а на безделье сидеть я не могу. Пойми, не могу.
Этот разговор начал раздражать Палехова, и он прошел в палатку. Если послушать Дашу, так у Нестерова еще много последователей. Но он хорошо подбросил приманку Лукомцеву. Если начнется спор, этот приискатель потянет за собой не одну умную голову…
К тому времени, когда Саламатов и Нестеров вернулись с шурфов, у Вари было полное единодушие с Палеховым. И если Саламатов с самого начала относился с внутренним предубеждением к Палехову, то сейчас одного взгляда на его лицо было достаточно для того, чтобы понять: Нестерову предстоит еще много неприятностей. И самая крупная вырастет из сегодняшнего столкновения.
А что столкновение неизбежно, это было видно каждому из участников совещания. Головлев и Евлахов, приглашенные в обширную Варину палатку, взглянув на ее упрямое, строгое лицо, помрачнели и отошли к Нестерову, и Саламатов, увидев это, скрыл мудрую усмешку, возникшую в глазах. Он в эти минуты тоже подсчитывал резервы, как перед боем.
Палехов с высокомерным удовольствием сказал:
— По-моему, предложение одно: прекратить разведку. Я думаю, особого обсуждения оно не потребует. Есть только одно обстоятельство, я говорил о нем с Варварой Михайловной: нам надо найти благовидный предлог для списания тех сумм, которые так неразумно были растрачены в последние месяцы.
