Чугунные крылья Икара - Борис Вячеславович Конофальский
— Вы правы, подражателей очень много. С тех пор, как распалась группа «Амуниция» и все девушки из «Амуниции» занялись сольными карьерами, появились десятки групп. И вот весь народ нашей страны мучительно ищет, кому отдать предпочтение из этих многих групп, — произнесла Рафаэлла. — Сейчас, вы ведь, наверное, знаете, между собой соперничают две группы: «Дивизия» и «Свистящие». Какая вам больше нравится?
— К женским группам я индифферентен, — сказал Пиноккио, опасаясь снова попасть впросак. — И вообще, пойдёмте, сударыня, поужинаем, а то есть очень хочется.
— Хорошо. Конечно, я на диете, но я выпью чашечку кофе.
Буратино проводил девушку домой, когда уже стемнело, а вечер был замечательный. Они болтали о всякой ерунде, пили шампанское, ели шашлык и грибы, несмотря на все диеты. Рафаэлла много смеялась и дважды за вечер сама (!) касалась его руки. А при расставании протягивала свою для поцелуя. И не отдёрнула её, когда он затянул поцелуй на мгновение дольше, чем это принято.
В общем, молодой человек был в состоянии, близком к нирване. Всё в этот момент казалось ему удивительным и прекрасным: и улица, и дома, и полная луна на небе. И не знал он, и не догадывался, что в этот момент за ним наблюдают, блестя хищным огнём в темноте, зоркие глаза.
Буратино остановился и, сдвинув модную шляпку на затылок, уставился на сыроподобный круг луны. И тут что-то тяжёлое ударило его по затылку. Чудесный мир пошатнулся, и луна поехала куда-то вправо. Пиноккио потерял равновесие и упал на землю, упал и застонал, хватаясь руками за голову.
— Что, заскулил? — спросил до боли знакомый голос. — То-то, паскуда.
Сильные руки стали ловко выворачивать у Буратино карманы, а знакомый голос продолжал:
— Вот лежи теперь и скули, зараза, как родный папка скулит от голода и жажды. А он, сволочь, в колясках раскатывает, видите ли. А родному человеку даже и сольдо не пошлёт. Надо же, какую гниду я себе вырастил на старости лет. Это тебе в наказание. А деньги я у тебя забираю за шарманку, я её об твою дурную башку чуть не разбил. Надо же, какая крепкая у него башка. Другой бы на его месте уже с Богом беседовал бы, а он лежит себе и скулит, как ни в чём не бывало. И часы я себе заберу. Тебе, дураку, они только для форсу, а мне время знать надо. А ты либо и цифры не знаешь, а я человек занятой. Вот тебе, дурень, урок от родителя.
С этими словами Карло встал и, пнув сынка в рёбра, добавил:
— Вот теперь полежи и подумай над своим поведением, недоносок.
Старый музыкант взял свою шарманку и проворно заковылял в темноту, а Буратино так и остался лежать посреди улицы, где его вскоре нашли полицейские.
* * *
Жизнь — удивительная штука, как на неё ни посмотри. Вот казалось бы, жил папаша и жил его сынок. Жили себе, поживали, добра наживали. Кстати, неслабо наживали. Каждый, конечно, в меру своих возможностей наживал, но деньжата водились у обоих. Казалось бы, чего им делить, ведь их бизнес никак не пересекался. Но какой-то антагонизм в их отношениях всё-таки присутствовал: отцы, так сказать, и дети. И то ли отец чувствовал, что сын относится к нему с небрежением, то ли сын действительно был непочтителен с отцом, чёрт их там знает. Ясно одно, этот антагонизм рано или поздно должен был вылиться в какую-нибудь гадость. Так оно и вышло.
Конечно, нападение папаши на сынка было глубочайшей ошибкой, в чём Карло убедился в дальнейшем. Мало того, это была не просто ошибка, это было трагическое, почти фатальное, несчастье, потянувшее за собой цепь других, которые закончились плачевно для обоих. Но пока наши герои об этом даже и не догадывались.
Утром в приёмном отделении местной больницы происходила суета, какой не было уже давно. Едва рассвело, как к больнице одна за другой стали подъезжать коляски. Приехали: Рокко Чеснок, Лука Крючок, Пепе Альварес, Джанфранко Гопак, братец Серджо, синьор Валлоне, синьор Барера, два представителя двух городских банков, которые инвестировали солидные суммы в торговлю беспошлинной водкой и теперь очень переживали за свои денежки, а также дежурный по городу офицер полиции, синьор из мэрии, два журналиста, один из которых носил фамилию Понто, и всякий другой, более мелкий люд. Все собравшиеся были очень озабочены, и в их глазах читался вопрос: «Что случилось?».
Барера волновался, размышляя: «Как бы не подумали на меня». Дружки Буратино с подозрением выискивали среди собравшихся возможных недоброжелателей. Представители банков шушукались в уголку по поводу денежек и складывающихся конъюнктур, вытекающих из ночного происшествия. Офицер полиции очень волновался по поводу: «Неужто начнётся новая война? Руководство будет в бешенстве. Надо же, и всё это в мою смену». Представитель мэрии пил валокордин, представляя реакцию мэра. А реакцию мэра нетрудно было себе представить, если учитывать, что до выборов осталось восемь месяцев. Мэр и его представитель прекрасно понимали, что, если начнётся новая бандитская война, а она начнётся непременно, если носатый Буратино отдаст концы, о новом сроке в мэрии можно забыть. Синьор Валлоне тоже нервничал. Больше всего он хотел не допустить дестабилизации положения. Он думал: «Как бы банкиры, мэр и полиция не начали делать необдуманные шаги. Да и эти отморозки из банды носатого — тоже люди непредсказуемые. Чеснока так только сам Буратино мог контролировать. А Чеснок уже находился в том состоянии, что может начать палить прямо здесь». Так думал синьор Валлоне. И чтобы хоть как-то успокоиться самому, он ходил от персоны к персоне и всех успокаивал.
— Не волнуйтесь, не волнуйтесь, господа, это происшествие ровным счётом ничего не значит, — говорил он людям из банков.
— Как же так, — шипел один банкир, — вы убеждали нас, синьор Валлоне, что война кончилась, что все люди в вашем бизнесе — люди проверенные и что синьор Буратино уладил все вопросы. Вы говорили, что всё у вас под контролем. А что мы видим? А видим, что достаточно крупного бизнесмена пытаются убить. Как это понимать? Может, объясните нам.
— Да, — поддакивал другой. — К чему приведёт это происшествие? Кто пытался убрать синьора Джеппетто? И почему? Мы хотим знать, мы имеем право знать. Не забывайте, мы вложили деньги в ваш бизнес.
— Синьоры, синьоры, я вас умоляю, не делайте преждевременных заключений, ведь ещё ничего неизвестно, — говорил Валлоне.
— А вы не делайте из нас идиотов, — снова шипел один из банкиров. — Кто
