Чугунные крылья Икара - Борис Вячеславович Конофальский
А на улице начинало светать и было свежо и хорошо. И на душе у Карло было хорошо. То ли от того, что сынок стал крут и теперь можно будет клянчить деньги, то ли от того, что дал в морду Фальконе. А может, от того и другого одновременно. А ещё, конечно, от надежды, что часть денег сына перекочует в его заветный горшочек. Шарманщик улыбнулся улыбкой людоеда из сказки и пошёл домой спать.
* * *
А с утра Буратино съездил в библиотеку и, немного краснея перед миловидной библиотекаршей, взял несколько книг, название которых говорит само за себя. А книги назывались так: «Сексуальное воспитание подростков», «Красоты интимной жизни», «Эрогенные зоны и их влияние на жизнь незамужних женщин», «Пособие и помощь молодому мужу», а также толстенный фолиант с картинками, который назывался «Сексопатологии». Его приятели встретили радостно и налетели на книжки, как стая голодных ворон на ведро помоев.
— Да не трогайте книжки, идиоты, — отнимал Буратино книжки у дружков. — Лука, куда прячешь за пазуху. Пепе, а ты что книжку схватил, ты же читать едва умеешь, — пытался защитить источники знаний Буратино, но, поняв тщетность своих попыток, сдался. — Ладно, берите «Сексопатологии», там фотографии есть, а остальные оставьте.
Отбив у приятелей основные книги, он сел читать. Он не читал всё подряд, а выбирал главы, которые ему были необходимы. Прежде всего его интересовали главы такого характера: «Подготовка женщины к соитию», «Женщина и мужчина в интимной обстановке», «Поиск эрогенных зон», «Безболезненная дефлорация» и «Опасность, подстерегающая молодого мужчину при первой близости».
Буратино неожиданно для себя пришёл к выводу, что секс не такое уж и простое дело, как может показаться на первый взгляд. И чем дальше он читал, тем больше об этом думал.
— Интересно, — вслух размышлял наш герой, — а как же люди занимаются этим делом, не зная грамоты и не прочитав всё это вначале? Откуда они всё знают? И как им удаётся в нищете и неграмотности рожать столько детей, даже не обращаясь в библиотеку? Наверное, это называется инстинкт.
А рядом с Пиноккио крутился Лука, которому не хватило места у «Сексопаталогий». Поэтому он заглядывал в книгу Буратино через плечо и, не соглашаясь с какой-нибудь фразой из книжки, презрительно фыркал, тем не менее, не вступая в дебаты с нашим героем.
— Ну, что тебе? — наконец не выдержал Буратино. — Что ты фыркаешь, как жеребец перед случкой?
— Да вот, пишут дурь какую-то, тоже мне специалисты, — раскритиковал книжку Крючок.
— Что, неправильно пишут? — спросил Пиноккио.
— Не-а, они эти книжки пишут, чтобы бабок срубить. Вот и развозят на триста листов то, что можно было уместить на десяти. Дурь, да и только. Какие-то эрогенные зоны придумали.
— А что, у баб нет эрогенных зон?
— Может, оно, конечно, есть, только бабе главное что?
— Ну, и что же?
— Бабе главное, чтобы всё у мужика было большое, — многозначительно сказал Крючок и, подумав, добавил: — И толстое. В общем, чем толще, и чем больше, тем бабе лучше. Они дюже комплекции ценят. Вот так-то.
— А вот один автор пишет, что для женщин размер не самое главное, — возразил Буратино.
— Согласен, — неожиданно согласился Крючок. — Самое главное, чтобы агрегат функционировал, а уж второе по главности это размер. Вот возьмём, к примеру, тебя. У тебя какая длина?
— Лука, ты, видно, совсем идиот и меня за идиота держишь. Ты что думаешь, я что измерял его, что ли? — рассердился Буратино.
— А я вот у себя измерял.
— У меня на такие глупости времени нету. А если ты дурак такой, можешь целыми днями мерить.
— А это много времени не займёт. Вот погляди на баб, они все знают, где у них сколько. Самую что ни на есть рахобу посреди ночи разбуди и спроси: «Сколько у тебя где?». Она тебе скажет, как по бумажке: 90*60*90. Так и меня спроси хоть в ночь, хоть в полночь, а тебе отвечу: 19-8.
— А что это за магические цифры? — с усмешкой спросил Буратино.
— По совести говоря, цифры не очень даже и магические, а вовсе даже средние, — отвечал Лука. — А вот знал я одного парня, у него были магические. Хочешь верь, хочешь нет, а длина у него была двадцать пять. А в обхвате — аж двенадцать.
— А откуда ты знаешь, ты что, мерил, что ли? — едко поинтересовался Пиноккио.
— Ничего не мерил, просто как-то раз среди пацанов спор зашёл, у кого длиннее. Так все мерили, каждый сам себе, но при свидетелях, чтобы не брехать и не жульничать. Вот так-то вот.
— Значит, ты полностью отвергаешь эмоциональное значение пейтинга для женщины и сводишь всё к заурядным размерам? — спросил Буратино.
— Не знаю я там всякие значения, — казал Крючок, — только вот я гляжу в книгу и вижу голую нарисованную бабу. И, скажу я тебе, друг, что эта баба нарисована плохо. И что это за чёрточки на ней, я вас спрашиваю?
— Это схематическое изображение женщины и карта её эрогенных зон.
— Вот то-то и оно, что изображение. Разве же это баба? Чёрточки одни. А вот я как-то раз видел фотокарточки с голыми бабами. Вот это, я скажу тебе, изображение! Я как на них взглянул, так в пот шибануло, как будто чаю с малиной выпил. Честное слово. И в груди аж жар какой-то, и во всех местах тоже жар. И никаких там чёрточек не было.
— Короче, ты что предлагаешь, обзавестись мне фотографиями?
— А что, фотография, она никогда не помешает. А книжки эти выброси, дурь в них одна. Давай-ка поедем в порт, возьмём какую-нибудь девку, разденем её, положим, вон, на ящики и изучай, сколько тебе влезет. Можешь на ней даже такие же чёрточки начертить, как в книжке. Опять же, ею и вертеть можно.
— Чем? — спросил Буратино с некоторой растерянностью. — Чем вертеть?
— Да бабой же, — удивился такой недогадливости Лука. — Хошь — на бок её положи, хошь — на другой, а хошь — за ноги повесим. А ещё знаю одного пацана в слободе, у него лупа есть, стекло такое, так он этой лупой матные слова в парке на скамейках выжигает. Можно у него эту лупу взять, с отдачей, конечно.
— Ты что, собираешься на бабе матные слова выжигать? — удивился Буратино. — Или эрогенные зоны, как в книжке?
— Зачем же на бабах матные слова выжигать, если их можно тушью наколоть. Нет, лупа тебе пригодится для изучения всяких мелкостей. Скажем ей: «А ну-ка, ляг на спину, дура». И смотри на неё в лупу, изучай всякие мелкости.
