ESCAPE - Алиса Бодлер
Но стоило мне напрячь свое зрение, уже знакомое и такое ненавистное мне ощущение скатывания души в пятки настигло меня, как кошмарное видение наяву.
На холсте был изображен силуэт в длинном пальто. Он шел по брусчатой дороге, а полы его верхней одежды были изображены в живом движении – они развевались от ветра. Прямо в центре композиции была изображена рука, и по краю толстовки я легко опознал свою ладонь.
Именно этого человека я пытался однажды поймать на тротуаре, покидая рабочий офис доктора Константина.
Глава 5
Я хотел начать свое утро с уведомления об отправленном сообщении и сделал это. Несмотря на просьбы мистера О, практически весь остаток ночи я провел за компьютером. Знакомый образ, изображенный Иви на холсте, давил на меня слишком сильно, и мыслей о сне допускать не приходилось. Тягучие ночные часы, как мне казалось, были использованы грамотно – документ по отделке был сдан заказчику до моего выхода из дома. Буквально за час до рассвета я, все же успел вздремнуть.
Когда я проснулся, кровать подруги уже пустовала – искать ее, когда она сама не хотела давать о себе знать, было бесполезно. Я решил, что буду придерживаться намеченного плана: вернусь после работы с подарком и, возможно, инициирую разговор. Не в первый и не в последний раз я был заложником ситуации, в которой мое острое психологическое состояние было в центре конфликта. Погружаясь в эти эпизоды, я оказывался на минном поле: сначала бежал, подрывая за собой пространство, а потом, наконец, возвращался к критическому мышлению и пытался выработать стратегии обхода.
Иви всегда была вольной, но терпеливой птицей. Когда мы были маленькими, я все время пытался убежать из места, в котором мы находились. Нас никто не держал насильно, но и другого дома для таких детей, как мы, к сожалению, не существовало. Любой побег начинался с нашего конфликта – повзрослев, я осознал, что таким образом неосознанно создаю себе дополнительную причину для избегания реальности, а потом несусь со всех ног, очистив совесть. Кажется, Иви тоже стала заложницей этого алгоритма и понимала его лучше меня. Но на прощение ей все же требовалось какое-то количество времени. Она исчезала, а я не искал. Знал, что однажды вечером мы вновь встретимся дома и сможем поговорить в рамках отработанной схемы: извинения, претензии, потом – снова извинения, пара шуток, общий смех и неосуществимое, но обязательное «никогда больше».
В этот раз я планировал внести в список дополнительную опцию и все-таки, расспросить ее о картине. Мистер Неизвестный из моих видений очень часто был одет именно в плащ, и я наверняка, говорил об этом вслух. Поэтому, утром, когда мое сознание вышло из стадии горения, присутствие образа на холсте меня пугало намного меньше. Да и моя рука была легко объяснима в контексте сюжета и композиционной задумки. Улица, по которой передвигалась фигура, также не была чем-то редко встречающимся в нашем городе. Однако все детали, собранные вместе, неизбежно образовывали тот самый, пережитый в реальности эпизод. Благодаря работе Иви я убедился в том, что незнакомец, взбесивший меня на улице, являлся никем иным, как Мистером Неизвестным, внезапно вышедшим за пределы фантазий моего подсознания. Доктор Константин мог сколь угодно утверждать, что я подтасовываю факты, и ранее в моих показаниях не было ни намека на МёрМёр. Я все больше был убежден в том, что эта история преследовала меня с самого детства, но причина, по которой я был вынужден стать свидетелем происходящего, все еще ускользала, не давалась и не поворачивалась ко мне лицом. То, что спустя столько лет я наконец столкнулся с реальными прототипами моих фантазий, переставало пугать. Это казалось последовательной и ожидаемой развязкой.
Осенняя прохлада пробивалась в комнату через приоткрытое окно. Я оделся потеплее, последний раз окинул взглядом комнату и все-таки не выдержав, написал записку Иви. Попросил ее дождаться меня вечером и не ложиться спать слишком рано. Я оставил розовый листочек на нашем рабочем столе и покинул квартиру.
* * *
Эндрю Паккард был высоким спортивным мужчиной с жуткой черной бородой. Мне казалось, что вокруг него витала какая-то особая аура, свои атмосфера и ритм, в которые было лучше не соваться, чтобы не нарушить мыслительный процесс. Мы обращались за помощью к сценаристам не так уж и часто. На производстве квестов уже существовал специальный каталог самых востребованных к постройке проектов, и клиенты с удовольствием выбирали этот путь, доверяя нашей экспертности. Тот самый «Покинутый интернат» был фаворитом Рика и отвечал всем современным потребительским запросам сразу. Наши заказчики охотно брали проверенную, технологичную страшилку с сильной историей, автором которой тоже был Эндрю.
Он был не единственным сценаристом, но все же самым особенным. Не только потому, что его сюжеты продавались лучше других. Паккард подходил к своей работе со вкусом. Безусловно, лучше всего творцу удавался хоррор-жанр: его начитанность и насмотренность ощутимо помогали делу. Все наши фишки в страшных квестах были обязаны деталям из классических картин восьмидесятых. Я и сам любил коротать вечера за черно-белыми шедеврами вроде «Психо», экранизациями творчества Стивена Кинга или ранними работами Линча. Главный интерес Эндрю был запечатлен на его «продолжении руки» – по центру чехла на его смартфоне угрожающе раскрывалась перчатка Фредди Крюгера.
Сценарист уже в третий раз пробегал глазами по распечатанному экземпляру собственного сценария и раз за разом повторял:
– Ну вот! Здесь же все понятно написано.
Но мы, к сожалению, не понимали ничего. Говоря о таланте Эндрю, стоило помнить о том, что первые результаты его творений всегда были весьма специфичны. Гениальны, бесспорно. Но все же специфичны. Создавая очередной сюжет для квеста, Паккард сочинял невероятные связки, обрамлял историю множеством артефактов, но совсем забывал о том, что его материал уйдет не в руки преданным поклонникам жанра, а лишь специалистам с производства. Последним предстояло воплотить его фантазии в жизнь. Но многие из идей были столь заковыристы, что разбираться в них приходилось часами.
Джия была терпелива.
– Эндрю, ну нет, – руководительница старалась говорить доходчиво. – Как кто-то может догадаться, что главным артефактом является вот эта мерзкая кукла? Там же взрослый мужик
