Прощальный поклон ковбоя - Стив Хокенсмит
Мисс Кавео продолжала что-то говорить, но мы не слышали: она уже продиралась через обзорный вагон по другую сторону двери.
– Из-за чего вдруг такая спешка? – спросил я.
– Из-за них, видимо, – сказал Старый, оглянувшись через плечо.
Двое мужчин, стоявших перед зданием станции, всего ярдах в тридцати, настолько погрузились в разговор, что даже не заметили нашего внимания. Один был молодой, в котелке, заломленном под лихим углом: казалось, шляпа висит у парня на ухе. Он лихорадочно чиркал в блокноте огрызком карандаша.
Второй, бочкообразный джентльмен лет сорока, был одет наполовину для города, наполовину для ранчо: сверху пиджак, галстук и соломенная шляпа, а внизу сапоги со шпорами и пояс с револьверами.
А еще у него была бляха.
Глава двадцать девятая. Саммит, или Важная птица отсылает нас по неважному делу
– Он из ЮТ, – объявил мой брат.
Из вагона невозможно было разглядеть как следует, но форма и цвет бляхи казались знакомыми. Но даже если нет, Старый способен определить пол комара со ста шагов, так что я ему поверил.
– Ну конечно, – сказал я. – Должно быть, явился навесить нам медали.
– Пойдем, – буркнул Густав, открывая дверь в ограждении со стороны платформы. – У него будут к нам вопросы… а у меня есть вопросы к нему.
Когда мы немного отошли от вагона, я заметил суету у головы поезда. Бригада станционных рабочих отцепляла второй локомотив, призванный, без сомнения, помочь втащить поезд в гору. Пассажиры же воспользовались остановкой и высыпали из вагонов, чтобы подышать свежим воздухом и размять ноги.
Из гущи толпы вырвалась дородная фигура.
– Мистер Паулесс! – вскричал Уилтраут, несясь в том же направлении, что и мы, – к детективу ЮТ. – Мистер Паулесс! На пару слов, прошу!
Мужчина с бляхой повернулся и посмотрел на него.
Мы с Густавом переглянулись.
Очевидно, нам предстояло познакомиться с нашим боссом: Джефферсоном Паулессом, главным детективом железнодорожной полиции Южно-Тихоокеанской железной дороги.
Уилтраут добежал до него раньше нас и первым делом повернулся и указал в нашу сторону, что-то злобно нашептывая. Тем не менее, несмотря на яд, залитый Уилтраутом в уши шефу, Паулесс протянул нам руку, когда мы подошли.
Последовали краткие представления, и мы узнали, кто таков спутник Паулесса: репортер «Сан-Франциско экзаминер» по имени Джонни Шрамм.
– Так вы те самые ребята, которых полковник Кроу вчера нанял, – холодно проговорил Паулесс. – Знатный выдался первый денек на службе.
Критика это, шутка или ирония – разобрать было невозможно. Одутловатое лицо детектива не отражало чувств, пряча их за слоем жира на щеках и подбородке.
– Ага, – тут же встрял Шрамм, – вид у вас немного потрепанный. Банда Лютых оправдала свое название, а? – Газетчик занес карандаш над блокнотом, готовый записывать.
Паулесс слегка качнул головой, так коротко, что, мигнув, можно было и не заметить.
– Пытались, – сказал я и пожал плечами.
После чего закрыл рот. А Старый и вовсе рта не раскрывал.
– А Берл Локхарт? – не унимался Шрамм. – Это правда, что он был в поезде? Какое он оказал сопротивление?
– Джонни, Джонни, Джонни. – Паулесс положил мясистую лапу на плечо репортера – по-отечески, но строго. – Разве не видишь, насколько парни устали? Дай им передохнуть минутку, прежде чем донимать вопросами.
– Ну… – Шрамма этот ответ явно не устроил.
– Я скажу тебе, с кем обязательно надо поговорить, – вмешался Уилтраут и указал на почтовый вагон: – С Милфордом Моррисоном, курьером компании «Уэллс Фарго». Вся банда собралась у почтового вагона и угрожала Моррисону. Думаешь, он им открыл? Никак нет. Вот кто настоящий герой.
– Да? – Шрамм чиркнул в блокноте, поблагодарил Уилтраута и унесся к почтовому вагону.
– Он ничего не добьется, – успокоил Уилтраут Паулесса. – Моррисон ни грабителям не открывает, ни репортерам. В Рино нас поджидали двое, но сумели добиться от курьера только одного: «Уходите».
Детектив сухо кивнул.
– Вот и славно.
– Извините за вопрос, – подал голос Старый, – но зачем приводить репортера, если не хотите, чтобы с ним разговаривали?
– Я Шрамма не приводил, – возразил Паулесс. – Об ограблении уже пошли слухи, как и о награде за членов правления, и газетчик сам заявился сюда, чтобы встретить экспресс. Думаю, следующим поездом он отправится в Карлин, как и я.
– Мистер Моррисон? Вы там? – Шрамм постучал в боковую дверь почтового вагона. – Джон Шрамм из «Экзаминер»! Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
– Уходите! – отозвался Моррисон из вагона. – Мне нечего сказать.
Паулесс удовлетворенно хмыкнул, но добавил:
– Впрочем, так он Шрамма надолго не задержит. Уилтраут, нам с вами надо найти место, где можно поговорить. Вы двое, – он повернулся к нам с братом. – В городе может быть еще один агент ЮТ, в «Саммит-хаусе». Его зовут Дэн Вудгейт. Сбегайте туда и узнайте, там ли он. Если да, тащите его сюда.
Когда мы с Густавом отдалились на достаточное расстояние по улице, идущей вверх по склону к возвышающемуся над городком, словно крепость, отелю, я ткнул большим пальцем за спину, в сторону Паулесса.
– Что скажешь о нем?
– А-а, он просто отослал нас, чтобы сначала выслушать Уилтраута, – мрачно ответил Старый. – Когда вернемся, наверное, отберет у нас бляхи.
– Вот ублюдок неблагодарный. – Я пнул ногой камень. – И это после всего, что мы сделали для Южно-Тихоокеанской железной дороги…
Мой брат молча ускорил шаг.
Пять минут ушло на то, чтобы дойти до отеля, еще пять – чтобы убедиться, что ни внутри, ни поблизости нет никакого Дэна Вудгейта, и еще пять, чтобы спуститься обратно к станции, где нас поджидал Паулесс.
– Ну что ж, спасибо, что поискали, парни, – поблагодарил агент ЮТ. – Вудгейт, наверное, ушел утром, как только получил телеграмму. Начальство сплошь в мыле из-за треклятой награды: все наши люди или охраняют членов правления, или едут в Неваду ловить Барсона и Уэлша. К вечеру вы будете единственными агентами ЮТ западнее Сьерры, которые не охраняют какой-нибудь особняк.
Паулесс даже не попытался забрать наши бляхи. Наоборот, вместо того чтобы дать нам пинка, он стал дружелюбным, как брат по масонской ложе.
Я огляделся в поисках Уилтраута, думая, что, видимо, ошибся в нем. Кондуктор не только не нажаловался, но и, очевидно, замолвил за нас словечко.
Он стоял рядом с поездом и говорил со Шраммом, который чиркал в блокноте, кивая и улыбаясь. Очевидно, репортер отступился от Моррисона и вместо этого решил взять интервью у героического кондуктора, который столь храбро встретил кровожадную банду Лютых, рискуя жизнью и здоровьем. По крайней мере, так история, скорее всего, будет представлена в «Экзаминер».
Тут Уилтраут заметил, что я на него смотрю, и ответил таким испепеляющим взглядом, что хоть тавро им выжигай. Он отошел от Шрамма и заорал:
– Посадка заканчивается! – словно только и ждал нашего появления.
– В путь, парни, – сказал Паулесс. – И держите ухо востро. Если по дороге в Окленд что-то случится, помогать вам некому.
Мы распрощались и пошли к поезду. Густав передвигался с резвостью норовистого кентуккийского жеребца. Со сломанной ногой. Который знает, что его ведут на бойню.
– Ничего не понимаю, – проворчал он. – Паулесс даже не попросил у нас отчета. Никаких вопросов. Вообще ничего.
– Посадка заканчивается! – снова рявкнул Уилтраут, исключительно для нас. Все уже сели в поезд, кроме нас с братом и самого кондуктора.
Старый подволок ноги к лесенке нашего вагона и встал на нижнюю ступеньку.
Там он и остановился, наполовину в поезде, наполовину снаружи. Прислушавшись, наверное, можно было бы различить, как кровь отливает у него от лица при мысли о том, что ждет впереди: длинный спуск с гор, в ходе которого остается лишь
