Прощальный поклон ковбоя - Стив Хокенсмит
– Я замерз, – оборвал ее Хорнер. Его всегдашняя панибратская манера внезапно исчезла, словно пальцами затушили фитиль. – И я иду в вагон.
– Сначала поговорим, – процедил Старый сквозь стиснутые зубы. Он впился в Хорнера яростным взглядом, сузив глаза, и казался бы безумным, если бы я не знал истинную причину: брат пытался сосредоточить все свое внимание хоть на чем-то, лишь бы вытеснить из поля зрения – и из головы – вид из поезда, с грохотом ползущего в гору.
Ему удалось убить двух зайцев одним выстрелом: Густав не рухнул в обморок, а его противник сдал назад.
– Намотаешь десять тысяч миль по рельсам – и вдруг такое обращение, – небрежно бросил Хорнер и вернулся к стоявшей у перил мисс Кавео. – Неудивительно, что некоторые так не любят Южно-Тихоокеанскую железную дорогу.
– У нас возникла небольшая проблема с вашим змеем, – заявил Старый.
Свеженадеванная ухмылка Хорнера снова пропала.
– Что? Проблема? С Арчи?
Я покосился на брата.
Брат покосился на меня.
– Арчи? – повторили мы хором.
– Да, его так зовут, – огрызнулся Хорнер. – Что случилось?
– Случилось то, что кто-то пытался нас убить, – сказал я. – Запер нас в комнате для мальчиков вместе с Арчи вчера вечером.
– Боже! – выдохнула мисс Кавео.
Хорнер отреагировал совсем иначе: недоверчивым смешком.
– Шутите.
– Нет, сэр, – покачал головой Старый. – Просто чудо, что он нас не укусил.
Хорнер снова засмеялся, еще более визгливо и невесело.
– А знаете, что случилось бы, если бы Арчи вас укусил?
Мой брат пожал плечами.
– Ну скажите.
– Ничего, – сказал Хорнер. – Арчи не ядовитый.
– Не ядовитый? – переспросил я. – Индийская болотная гадюка?
– Ох. – Глаза у торговца широко распахнулись. – Вот дерьмо. – Он глянул на мисс Кавео: – Прошу прощения.
– Не стоит, – раздраженно отмахнулась леди от напоминания о приличиях. – Просто объясните, в чем дело.
Хорнер медленно и смущенно кивнул.
– Ну да, конечно. Слушайте. Арчи – вовсе не индийская болотная гадюка. Насколько мне известно, их вообще не существует. Просто его так называли на выставке в Чикаго. Змей продавался на Ост-Индском базаре, а я купил его для смеха, показать дома ребятам.
Густав скептически нахмурился.
– Откуда вы знаете, что это не болотная гадюка?
– Да потому что в детстве я видел таких змей каждый день круглое лето, – ответил Хорнер. – В Огайо, где вырос. Это черный полоз. Они злобные, если загнать в угол, но я точно знаю, что не ядовитые. Иначе я бы трижды умер, не дожив до двенадцати лет.
Мы со Старым переглянулись. Теперь уже мой брат выглядел смущенным, и немудрено. Слегка унизительно узнать, что тебя загнала на унитаз тварь немногим опаснее разозленной белки.
– И как вам удалось загнать Арчи обратно в клетку, чтобы он вас не укусил? – спросил Хорнер. – Вы же ничего ему не сделали, надеюсь?
– Боюсь, нам пришлось… ссадить Арчи с поезда, – признался я.
– Что-что?
– А зачем вы говорили всем, что это болотная гадюка? – вмешался брат, прежде чем торговец начал причитать о потерянном любимце.
Хорнер обреченно вздохнул.
– Я коммивояжер. Если сказать, что я только что купил самую ядовитую змею в мире, люди это запомнят, будут говорить обо мне. В «Тихоокеанском экспрессе» полно коммерсантов, бакалейщиков и потенциальных клиентов. Они-то, может, и отдыхают сейчас, но не я. Я никогда не отдыхаю.
– Ладно, – согласился Густав. – Пожалуй, в этом есть определенный смысл.
– О, как приятно слышать, – фыркнул Хорнер. – Мне можно идти?
Брат сунул руку в карман куртки.
– Еще два вопроса.
Поезд выехал на холмистую равнину, заросшую елями и соснами, и, поскольку мы уже не висели над бездонной пропастью, Старый почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы оторваться от двери и подойти к Хорнеру.
– Это о чем-нибудь вам говорит? – Он вытащил чашечку, которую нашел в пустыне.
– Ну разумеется, – скривился Хорнер. – Или время пить чай, или вы совсем чокнулись. Какой ответ правильный?
Старый убрал чашечку и полез в другой карман.
– А это?
Золотистые кольца волос парика заиграли на ветру, как живые.
– А при чем тут это? – буркнул коммивояжер, и его физиономия окрасилась в багрец, который прежде мне доводилось видеть лишь на некоторых сортах винограда.
– Не знаете, что это? – спросил я невинно.
В этот момент мисс Кавео все поняла: ее взгляд перебежал с накладки на голову Хорнера, потом обратно, и в глазах вспыхнули веселые искорки.
– А при чем тут я? – взвился коммивояжер.
– Мы ищем владельца, а вы, говорят, разбираетесь в таких вещах.
Хорнер пробормотал нечто неразборчивое и выхватил накладку из руки Густава.
– Ладно, дайте взглянуть, – мрачно сказал он и помял пальцами верх парика. – Качественная вещь. Но маленькая. Не такая большая, как носят некоторые.
Взглянув на массу буро-коричневых волос на макушке торговца, я понял, что он имел в виду: его лысина была слишком обширной, чтобы закрыть ее тем жалким клочком, который он держал в руках.
– Такое сгодится для тех, кто только начал лысеть, – продолжил Хорнер. – Для человека около тридцати. И, ясное дело, оставшиеся волосы у него должны быть кудрявые. Это, – он слегка встряхнул накладкой, – будет выглядеть весьма нелепо, если свои волосы прямые.
Хорнер резко повернул голову вправо, к мисс Кавео, потом влево, ко мне, показывая остатки собственных волос, прямых как солома.
– Но если вам так уж нужно выяснить, кто владелец… – Коммивояжер перевернул накладку и провел пальцами по грубой изнанке. Потом кивнул и удовлетворенно хмыкнул, нащупав что-то у края, где внешний ряд прядей был вплетен в напоминающий кожу материал подложки.
Внутри пряталась маленькая розовая бирка. Хорнер вытащил ее и прищурился.
– …Поговорите с мессиром Филипом из Сан-Хосе.
– Этот мезир Фил-лип… продавец париков? – уточнил я.
– Нет, – Хорнер бросил парик обратно Старому, – наверное, кузнец. А засовывать свое имя в мужские парики – просто хобби. – Коммивояжер повернулся к мисс Кавео: – Спасибо вам, – непонятно за что поблагодарил он и снова шагнул к двери. На этот раз Густав пропустил его, и правильно сделал: торговец шел с такой решимостью, что мог бы пробить и кирпичную стену.
– Прежде чем вы спросите, – сказала мисс Кавео, когда Хорнер захлопнул за собой дверь, – позвольте вас уверить: мне этот парик тоже не подойдет.
– Благодарю вас, мисс, – серьезно ответил Старый, засовывая накладку в карман.
– Теперь не нужно просить вас его примерять, – добавил я.
Внезапный вопль заставил меня выпрямиться, а Густав так дернулся, что едва не упал. Мисс Кавео, с другой стороны, больше опешила от нашей реакции, чем от рева паровозного свистка, и, пока мы переводили дыхание, смотрела на нас одновременно насмешливо и сочувственно.
Машинист дал еще один оглушительный длинный свисток, и поезд начал замедлять ход. Лес по обеим сторонам поредел, потом совсем исчез, и мы въехали в небольшой городишко. Большинство домов и лавок были приземистыми и убогими, но среди них, словно ледяной пик среди грязи, возвышалось внушительное, сияющее белеными стенами строение.
– А это что за чертовщина? – спросил я.
– «Саммит-хаус», – ответила мисс Кавео. – Отель. Мы достигли самой высокой отметки на дороге: Саммит, Калифорния. – Еще улыбка. – Дальше покатимся по наклонной.
Поезд уже еле полз, а рядом тянулась длинная деревянная платформа: мы подъезжали к станции.
– Мисс Кавео, – сказал Густав, когда поезд, дернувшись, наконец остановился. – Надеюсь, вы не против, если мы зададим вам пару вопросов…
– Простите, пожалуйста, – выпалила мисс Кавео. Она углядела что-то за спиной моего брата, и ее улыбка начала угасать, как будто в лампе кончалось масло. – Только что вспомнила: у меня неотложное дело. Если
