Рождение чудовища - Гульнара Черепашка
И шум делался все сильнее, поднимался вверх. Чего они так галдят? Вскрики, вопли, топот и грохот. Амади нахмурился, высунулся наружу, крутя головой по сторонам. Снизу донесся грохот – ощущение, будто кто-то стучал в двери гостевого дома. Что за прок ломиться, если двери гостевых домов всегда открыты для гостей?
- Не нравится мне это, - пробормотал колдун. – Что-то чересчур шумно они празднуют…
Смолк, не договорив. Шум и гвалт разнеслись внутри строения. Кто-то грохотал тяжелыми подошвами по выстеленным досками полам. Звон, тяжелые шаги, испуганные возгласы и вскинувшийся где-то неподалеку визг.
Это что, в одной из соседних комнат?! В этот момент шаги догрохотали до перегородки, закрывавшей их комнату, и остановились.
Тонкая ширма с грохотом отъехала в сторону. Накато вздрогнула и в испуге уставилась на вход. Ах, не было здесь добротных дверей с запорами, как в домах Кхорихаса!
- Именем правителя Мвеная и верховной жрицы Саалиндж, - громыхнул стоящий впереди стражник в странном одеянии. За его спинами маячили еще двое – в привычных шлемах и нагрудниках, с копьями в руках.
- Стражники, - шепнула Накато. – Что мы сделали?
- Ничего, - отрубил Амади, поднимаясь с подстилки. – Они ошиблись, должно быть. Что угодно многоуважаемым жрецам от скромных путешественников? – осведомился он.
- Выходите! – зычно потребовал тот, что стоял впереди. – Выходите немедленно на улицу. Сегодня мы чтим великую богиню Умм – ту, что дарует плодородие. Каждый должен нынешней ночью славить великую Умм на улицах города! Никто не смеет оставаться под крышей и спать.
- Мы – не горожане, - мягко возразил Амади. – Мы пришли в город нынче.
- Там, где ты родился, чужеземец, должно быть, принято гостям пренебрегать обычаями хозяев, - хмуро отозвался неизвестный. – Но у нас в Мальтахёэ принято другое. У нас принято, чтобы гость уважал обычаи и богов дома, в котором его приняли! И горе тому, кто выкажет неуважение. Выходите! – он ударил древком копья в пол, подтверждая тем свою речь.
Повисло тяжелое молчание. Амади сверлил взглядом стражников, стоявший впереди хмурился. Наконец колдун встряхнулся.
- Идем, - он коротко кивнул испуганной Накато, и вышел первым.
- Мудрое решение, чужеземец, - тот кивнул. – Ибо кто не славит богиню в ночном славословии – тот славит ее, проливая кровь на ее алтарь, - он вышел вслед за колдуном и девушкой, прикрыл тихонько перегородку.
Накато на негнущихся ногах спускалась вслед за Амади. Душу терзал безотчетный страх – она и сама не могла бы сказать, чего боится.
Колдун шагал с прямой спиной. Девушка была уверена – лицо его сохранило полную невозмутимость. Но она ощущала его растерянность.
Вместе с ними направлялись к выходу такие же растерянные люди. Такие же чужеземцы, впервые очутившиеся в Мальтахёэ. Они оглядывались, но их неумолимо подталкивали к выходу.
На улице царило столпотворение. Насколько многолюдно было днем – но сейчас все было забито народом. Да, Накато видела людской поток сверху – но сейчас оробела, увидев его вплотную. Люди куда-то рвались, спешили, текли сплошной рекой. Кажется, из домов высыпало все население Мальтахёэ. Амади обернулся, крепко прихватил Накато за локоть.
- Держись рядом! – приказал он.
- Она не сможет все время держаться рядом, чужеземец, - заявил стражник. – Не думай, что сумеешь увильнуть от обязанности чтить богиню!
- Мы почтим великую богиню как следует, - Амади кивнул. – Не сомневайся в этом! Я чту обычаи тех мест, куда прихожу, - и лишь крепче ухватил локоть Накато.
Она испуганно оглянулась. Возле дверей стали двое в длинных одеждах, с зазубренными лезвиями в руках. Судя по украшениям – не простые люди или стражники.
- Это храмовая стража, - тихо сообщил Амади. – Будут всю ночь следить, чтобы никто не вернулся к себе в дом, увильнув от обязанности почтить великий праздник плодородия. В эту ночь на землю выходит сама богиня плодородия – великая мать Умм. Встречают ее свальной оргией, чтобы умилостивить. В эту ночь не глядят в лица встречных и не считают их.
Накато онемела. Она верно поняла слова колдуна?
Но вот по улице мимо постоялого двора течет людской поток. От него отделились трое – совсем юная девушка и двое мужчин, опустились втроем прямо на ступени, ведущие к двери.
- Мы друг друга потеряем, - шепнул Амади торопливо, увлекая Накато вниз по ступеням, огибая расположившуюся троицу. – Название гостевого дома – Чудесная Нубит. Вон вывеска, ты видела! Сюда поутру вернешься. Не пытайся уйти с улицы и спрятаться!
Он оттянул ее к стене, людская река двигалась куда-то в сторону центра. Куда их всех несет?! Кругом – гомон, песни, смех. Город звенел множеством голосов. Накато в растерянности оглядывалась. Вот промчалась мимо, пританцовывая, растрепанная женщина. Одеяние сбилось и висело на поясе, едва держась и свисая краем до земли.Нужно провести на улице целую ночь?! Амади раскрыл рот, чтобы еще что-то сказать, но не успел.
Кто-то зацепил Накато, потянул в сторону. Она недоуменно обернулась – но тот, кто ее толкнул, уже ушел дальше. Он ее даже не заметил.
Девушка хотела вернуться к стене – но ее повлек к середине улицы людской поток. Против воли ее понесло туда же, куда двигались остальные. Кинув беспомощный взгляд через плечо, она увидела, что Амади тоже оттерли с места, и его увлекло толпой. Он крутил головой по сторонам – похоже, потерял ее. Его понесло куда-то в сторону. Накато еще какое-то время видела, как отдаляется его белая накидка. Да помилуют ее боги – куда же все-таки идут все эти люди?!
Чудесная Нубит – так называется место, где они остановились. Это Амади ей сказал, чтобы она поутру смогла вернуться.
Накидка от движения среди множества людей сдвинулась. На боку Накато ощутила чьи-то пальцы, горячую ладонь. Да помилуют ее боги и духи, ведь до утра еще невозможно много времени!
Вспомнилось – у старика Аситы ладони были всегда холодными. Девушка обернулась и наткнулась взглядом на массивную фигуру.
Совсем молодой крепкий мужчина оттеснял ее к краю улицы. Чем-то он напоминал молодого воина из кочевья, на которого Накато засматривалась когда-то. Тот на чумазую рабыню не глядел, да и брат настрого запретил тогда даже думать о подобном – чтобы никто, кроме старика Аситы, и не притрагивался к ней.
Теперь же… не только можно, но и обязательно?
От неожиданной мысли защекотало в груди, ноги сделались тяжелыми. Не то
