Рождение чудовища - Гульнара Черепашка
- Еще сильнее? – Накато сникла окончательно.
- Ты тоже стала сильнее. Эта зима в горах тебя многому научила. Просто ты пока что этого не понимаешь, - ободрил Амади. – Когда-нибудь ты оглянешься назад и поймешь: и вождь Бапото, и то, что нам предстоит сейчас – это были легкие задачи.
- Значит, каждый раз будет все сложнее и сложнее?
- Так всегда бывает, - Амади пожал плечами. – Ты либо выполняешь все более трудные задачи. Либо останавливаешься на одном месте и, в конце концов, погибаешь. Бояться трудностей – удел слабых! И их же удел – смерть. Ну, не унывай. Ты куда сильнее, чем тебе кажется.
На том разговор закончился. Накато осталась в домике с Кваку, Амади наутро ушел. Куда, зачем? Этого он не рассказывал. Видимо, счел, что в этом нет нужды.
За осень и зиму Накато привыкла и к жизни в городе, и к горожанам. Воспоминания о зиме в горах померкли. А жизнь в родных степях и вовсе стала казаться чем-то далеким и нереальным, точно тягостный сон. Впрочем, вспоминать было некогда: Кваку учил ее чтению и письму, наречиям Шелкового подгорья. Каждый день приходилось посещать школу искусств, учиться там пению и танцам, игре на нгомби.
Заодно девушек учили красить лица, нанизывать бусы и шить одежду. На Накато поглядывали искоса, пересмеивались.
Она и сама понимала – выглядит неуклюже среди остальных учениц. Как-то одна из девушек подошла, полюбопытствовала – за кого же ее собираются выдать замуж, что отправили в школу искусств. Не зная, что ответить, Накато промолчала. Та подождала ответа, фыркнула пренебрежительно и пошла прочь.
Зима в Кхорихасе изумила Накато. Здесь было тепло, будто осень не заканчивалась, да и лето частично осталось. На зеленых деревьях пели птицы. Что такое снег – здесь, по всей видимости, и не знали.
По словам Кваку, он выпадал раз в несколько лет. И уж точно не лежал целую зиму покрывалом – таял за считанные дни.
Зато часто шли дожди. Еще чаще, чем в горах. В степях дождей почти не бывало – здесь же небесный купол был будто весь в дырах, через которые то и дело лилась вода. Накато не привыкла к такой сырости. В дождливые дни из дома приходилось прихватывать зонтик – эдакую переносную крышу с настоящими деревянными перекладинами с натянутым на них тентом из промасленного шелка. Подол туники во время дождя подтыкался, а на ноги надевались сандалии с высокими колодками, приподнимавшими ноги над поверхностью дороги, по которой текли ручьи.
Так за суетой и минула осень, за ней – зима, совершенно не похожая на зиму. Они с Кваку так и жили в домике, снятом Амади. А как потеплело, вернулся в город сам колдун. По-прежнему с выкрашенным в черный цвет лицом. Обернулись стремительно: после обеда, когда Накато возвращалась из школы, он явился. А вечером, еще засветло, они вдвоем выходили из Кхорихаса. Кваку с ними не пошел – заявил, что у него свои дела. На том и расстались.
Дорога лежала в Мальтахёэ. Караваны из Кхорихаса туда не ходили – так что колдуну с девушкой предстояло пройти долгий путь через фермы пешком.
На рассвете с какой-то из дальних ферм выходила подвода до деревушки Ун. Оттуда – снова пешком, и снова на поводе до другой деревни. Так им предстояло добраться до города Рунду.
*** ***
Сам Рунду Накато увидеть не довелось – с окраин его уходил караван на юг, в сторону Отави. И уж оттуда они должны были выехать в сторону Мальтахёэ.
Амади ворчал, что приходится делать целый крюк. А все потому, что правитель Кхорихаса взбрыкнул и обложил караваны на Мальтахёэ непомерной данью – вот и ходят теперь караванщики окольными дорогами. Сначала – в сторону побережья, потом – не дойдя немного, сворачивают к югу, чтобы снова затем двинуться на север. Из-за этого дорога порядком затянулась. Но не идти ведь пешком! А проехать без каравана, напрямую – так почтовой связи между Кхорихасом и Мальтахёэ нет. Потому как нет договоренностей между правителями.
Они ехали сначала на подводах, затем – караванами. Меж тем поля засевались, на шелковых кустах разворачивались свежие листочки.
К Мальтахёэ подъехали, когда робкое весеннее тепло сменилось ощутимой жарой. Этот город поразил Накато еще больше, чем Кхорихас, в котором прожила зиму. Мальтахёэ казался еще больше, а строения в нем оказались поистине грандиозными. Домов из кирпича здесь было совсем немного, большая часть зданий оказалась построена из каменных плит. Больше всего кирпича, кажется, пошло на высокую стену, которая окружала город целиком, оставляя лишь проходы через ворота. Стена Мальтахёэ оказалась еще выше и толще, чем стена, окружавшая Кхорихас.
Дома выглядели изумительно: нижние этажи – из громадных каменных плит. От второго этажа и выше – стены представляли собою раздвижные легкие перегородки из натянутого шелка или промасленной бумаги. Из камня сложены были только колонны – подпорки под потолок.
Определенно, нет пределов чудесам этого мира!
Глава 16. Праздник плодородия в Мальтахёэ
- Шумно, - проговорила задумчиво Накато. – В Кхорихасе было не так…
Они с Амади устроились в небольшом гостевом доме недалеко от северо-восточных ворот города. Сейчас оба сидели в небольшой комнате на втором этаже.
- Праздник, - скупо отозвался Амади. – Здесь ночами обычно тихо. Но сегодня – праздник плодородия. День, когда чтят великую богиню-мать Умм. Всю ночь будут идти празднества, шествия и ритуалы. Слышишь, барабаны?..
Накато кивнула. Да, где-то вдали гудели большие барабаны. И, кажется, гул доносился из разных частей города.
Кроме него, снаружи просачивался многоголосый шум. Люди переговаривались, пели, кричали, галдели. Город снаружи гудел, точно днем. Даже еще сильнее. Стены-перегородки по весеннему времени оставались раздвинутыми, и Накато видела доносящийся снизу колышущийся свет множества факелов.
Куда идут все эти люди?
Должно быть, к центру города, в храм. Она ведь видела храмы в Кхорихасе! Наверняка есть храмы и в Мальтахёэ.
Все-таки удивительные места здесь, на равнинах, отделенных горными грядами от степи. Люди для богов возводят храмы! Сказать кому-нибудь в степи, что для бога нужно поставить отдельный шатер. Да не какой-нибудь, а каменный! Накато попыталась представить лицо брата или старика Аситы, случись им услыхать такое. Не получилось. В степях ни у кого не могло бы возникнуть мысли о храме – слишком уж дико.
А людей внизу все больше. Ощущение, будто все жители окрестностей потянулись к центру. Может, так
